2. Плебеи в целом добились политического и гражданского равенства (по крайней мере юридически): конституционных гарантий неприкосновенности личности, права избрания на все государственные должности, демократизации народных собраний, легализации браков с патрициями и проч.

3. Аграрный вопрос в течение V и IV вв. в значительной степени потерял свою остроту. Благодаря завоеванию Италии, происходившему одновременно с сословной борьбой, в руках римского государства скопились большие запасы земель, часть которых отводилась для наделения малоземельной части плебса.

4. Наконец, древнее суровое долговое право было сильно смягчено. Задолженность, конечно, никогда не исчезала в Риме и не могла исчезнуть в стране с преобладанием натурального хозяйства и мелкого землевладения. Но наиболее гибельные формы долгового права (долговое рабство) фактически исчезли. Это обстоятельство имело огромное значение не только для плебейской бедноты, но и для римской общины в целом. Роль закона Петелия и Папирия до известной степени аналогична отмене долгового рабства, проведенной Солоном в Афинах. И в Риме и в Афинах уничтожение долгового рабства создавало принципиально новый, античный путь развития рабовладельческого общества, резко отличный от восточного пути. Рабовладельческий коллектив — полис — получал таким путем внутреннее единство и силу. Антагонизм между свободными и рабами в дальнейшем стал развертываться не внутри общины, не между гражданами, а вне ее, между гражданами и рабами-иностранцами.

Основным итогом борьбы между патрициями и плебеями была ликвидация олигархической республики патрициев как пережитка родовых отношений и создание в принципе демократического рабовладельческого государства, полиса. С этой точки зрения борьба плебеев с патрициями была революцией против родового строя и закончилась его разрушением. Совершенно ясно об этом говорит Энгельс: «Выше мы рассмотрели в отдельности три главные формы, в которых государство поднимается на развалинах родового строя. Афины представляют собой самую чистую, наиболее классическую форму: здесь государство возникает непосредственно и преимущественно из классовых противоположностей, развивающихся внутри самого родового общества. В Риме родовое общество превращается в замкнутую аристократию, окруженную многочисленным, стоящим вне этого общества, бесправным, но несущим обязанности плебсом; победа плебса взрывает старый родовой строй и на его развалинах воздвигает государство, в котором скоро совершенно растворяются и родовая аристократия и плебс».[77]

Итак, революция V—IV вв., окончательно разрушившая родовой строй, создала основы для развития Рима как демократического полиса. Однако общие условия в Риме и в Италии были таковы, что степень демократизации, достигнутая римской общиной к началу III в., была относительно невелика. Да и в дальнейшем, вплоть до второй половины II в. — то есть до эпохи Гракхов, Рим меньше всего мог быть назван «демократическим полисом». На смену старой родовой знати патрициев пришла новая знать (нобилитет), и римская республика III в. была, в сущности, олигархическим, а не демократическим полисом.

Причина этого явления крылась прежде всего в характере экономики средней Италии. После падения этрусского могущества руководящая роль в западной половине Средиземного моря перешла к грекам южной Италии и Сицилии и к финикиянам Карфагена. Торговые пути и торговые центры переместились к югу. Лаций, в царский период находившийся в сфере греко-этрусских торговых и культурных связей, занимавший выгодное положение между Тосканой и Кампанией, теперь оказывается периферией западного Средиземноморья, глухой провинцией. Это не могло не отразиться на характере римской экономики. Если в царский или в раннереспубликанский периоды интересы римской торговли простирались до северной Африки (договор с Карфагеном), то в первой половине III в. у Рима почти не было флота, о чем мы знаем из истории первой войны с Карфагеном. Таким образом, в течение V в. происходит упадок римской торговли. В IV в. Рим стал земледельческим государством с сильным преобладанием сельского населения над городским. История неудачной реформы Аппия Клавдия ясно показывает, каким маленьким удельным весом обладали городские классы по сравнению с сельскими.

Вот почему торгово-промышленная часть плебса не играла той роли в революции V—IV вв., какую играли торгово-промышленные группы в аналогичной революции VII—VI вв. в Греции. Поэтому римская революция была более вялой, менее организованной, растянулась на гораздо более длительный срок, сопровождалась большими периодами затишья и дала менее эффективные результаты в смысле демократизации общественного строя.

В ходе сословной борьбы произошло постепенное слияние богатой части плебеев с верхушкой патрициата. Этот процесс особенно интенсивно развернулся во второй половине IV в., с того времени, как плебеи получили доступ к высшим государственным должностям, а следовательно, и в сенат. Фактически пассивным избирательным правом в Риме в ранний период республики могли пользоваться только богатые люди. Во-первых, магистратуры были бесплатными, и уже одно это мешало занимать их людям мало состоятельным. Как ни скромен был образ жизни даже высших классов римского общества IV—III вв., все-таки от магистрата требовался известный достаток для «представительства». Тем более, что это понятие было в Риме довольно широким: должностным лицам не только нужно было жить сообразно их достоинству, но многим из них (эдилам, цензорам) приходилось еще вкладывать личные средства в общественное строительство, организацию игр и т. п. Во-вторых, выборы высших магистратов происходили в центуриатных комициях, где, как мы знаем, всадники и первый имущественный класс пользовались абсолютным большинством голосов. Поэтому они всегда проводили кандидатов из своей среды, т. е. людей богатых.

Таким путем из патрициев и плебеев выделился ограниченный круг богатых семей, который держал в своих руках магистратуры, а через них и сенат. Эта замкнутая группа, ревниво охранявшая свое привилегированное положение и не пускавшая в свою среду «чужих», была связана родственными отношениями и таким образом являлась наследственной правящей кастой. Ее представителей называли «нобилями» (nobiles — знатные), а всю группу — «нобилитетом» (nobilitas — знать).

Нобилитет численно был невелик. О количестве правящих патрицианско-плебейских родов III—II вв. могут дать представление следующие цифры. Из 200 консулов за период с 234 по 133 г. 92 были из плебеев и 108 — из патрициев. Из этого количества 159 консулов принадлежали только к 26 родам: 10 патрицианским и 16 плебейским. Представители рода Корнелиев, например, занимали консульские места 23 раза, Эмилиев — 11 раз, Фабиев — 9, Фульвиев — 10, Клавдиев Марцеллов — 9 раз и т. д. Отсюда легко сделать вывод, что в этот период 26 нобильских родов составляли ядро правящего сословия.

В соответствии с аграрным характером Рима экономической базой нобилитета было землевладение. Торговля и денежные операции с конца III в. все более уходят от нобилей в руки так называемых «всадников» (об этом речь пойдет дальше). Таким образом, мы можем определить нобилитет как богатую аграрно-служилую часть римского гражданства, как правящую верхушку рабовладельческого класса.

Нобилитет формально не пользовался никакими особыми политическими правами. Но у него были некоторые привилегии и отличия скорее бытового характера. Так, например, только нобили имели право выставлять у себя в доме восковые маски предков (ius imaginum). Эти маски несли также на похоронах. В ранний период только нобили могли носить золотые кольца (ius anuli aurei), они занимали передние места в театре и проч.