Большую ценность для суждения о сельском хозяйстве Италии середины I в. представляет сочинение Колумеллы «О сельском хозяйстве» (эпоха Нерона). В предисловии он пишет:
«Я слышу, как часто у нас первые люди в государстве обвиняют то землю в бесплодии, то климат в давней и губительной для урожаев неравномерности. Некоторые даже как бы смягчают эти жалобы ссылкой на определенный закон, земля, по их мнению, усталая и истощенная роскошными урожаями старых времен, не в силах с прежней щедростью доставлять людям пропитание. Я уверен... что эти причины далеко отстоят от истины... Я думаю поэтому, что дело не в небесном гневе, а скорее в нашей собственной вине. Мы отдаем сельское хозяйство, как палачу на расправу, самому негодному из рабов, а при наших предках им занимались наилучшие люди и наилучшим образом».
Этот отрывок представляет интерес в двух отношениях: во-первых, в нем содержится прямое указание на кризис, который переживало в I в. сельское хозяйство Италии; во-вторых, Колумелла указывает и на его причину, считая таковой рабство. В другом месте своего произведения (I, 7) он объясняет, почему не выгодна обработка полей рабским трудом:
«Рабы дают за деньги господский скот для работы на стороне, пасут и рабочий и остальной скот плохо, дурно пашут землю; показывают при посеве гораздо больший против настоящего расход семян; они не заботятся о том, чтобы семена, брошенные в землю, дали богатый урожай; а свезя его на гумно, они даже уменьшают его количество во время молотьбы либо утайкой его части, либо небрежной работой. Ибо они и сами крадут зерно и от других воров плохо его оберегают. Наконец, при уборке зерна в амбар они неправильно показывают его количество в счетной записи. Таким образом, как управляющий, так и рабы мошенничают, а поле приходит в негодное состояние. Поэтому, как я уже сказал, такое имение, которое лишено частого присутствия владельца, необходимо сдавать в аренду».
В связи с этим Колумелла уделяет много внимания колонам, мелким свободным арендаторам земли. Это место (I, 7) очень важно, так как из него мы узнаем, каково было положение колонов в середине I в.:
«Владелец имения должен прилагать тщательную заботу ко всем прочим статьям имения, в особенности же к находящимся в нем людям. Эти последние распадаются на два разряда: на колонов и рабов, незакованных и закованных. К колонам он должен относиться снисходительно и стараться идти им навстречу в их нуждах; он должен быть более требовательным к их работе, нежели к платежам... Но и господин не должен слишком настаивать на своем праве и обязательствах, наложенных на колона, как, например, на точном соблюдении сроков платежей, доставке дров и прочих мелких обязанностях колона... Также и Люций Волузий, бывший консул, человек чрезвычайно богатый, еще на моей памяти утверждал, что то поместье находится в самых счастливых условиях, при котором имеются колоны, издавна живущие в этой местности, как бы по наследству перешедшие к владельцу и связанные с ним близкими отношениями с самого рождения».
Сравнивая с Колумеллой в этом вопросе более ранних аграрных писателей, Катона и Варрона, мы нигде не найдем у них, чтобы сдача земли мелкими участками в аренду играла сколько-нибудь заметную роль в хозяйстве. Очевидно, к эпохе Колумеллы состояние рабочей силы в Италии изменилось. Сокращение внешних войн должно было отразиться на количестве рабов. Рабский труд стал дороже, а это заставило обратить внимание на его низкую производительность и попытаться найти ему замену.[480]
Однако и сдача в аренду не могла радикально улучшить положение дел. Сам Колумелла признается, что труд колонов в сущности немногим отличается от труда рабов:
«Однако если климат и почва удовлетворительны, то личное хозяйничанье владельца всегда принесет больше дохода, чем сдача в аренду колонам; даже хозяйство через посредство вилика дает больший результат, при условии, конечно, что вилик не окажется небрежным и алчным рабом... Однако в имениях отдаленных, которые владелец не может навещать часто, обработку всякого поля предпочтительнее поручать свободным колонам, чем рабу-вилику; это правило в особенности относится к полям, засеянным хлебом, которым колон может гораздо меньше принести вреда, чем виноградникам или садовым насаждениям; рабы же и этим полям приносят величайший вред».[481]
Это чрезвычайно ценное признание. Оно говорит о том, что система рабства настолько подорвала производительные силы Италии, привела рабочую силу к такой деградации, что свободный труд уже не мог спасти положения. Непривычка к систематическому производительному труду, паразитическая нетрудовая психология, экономическая маломощность мелких земельных собственников, их текучесть делали труд колонов крайне недостаточным эквивалентом труда рабов. Само собой разумеется, что переход к свободному наемному труду в сколько-нибудь широких размерах был совершенно невозможен в условиях рабства вообще и в обстановке первого века империи в частности. Спорадическое применение наемного труда в последние столетия республики теперь становилось все более редким, ибо последние остатки наемных рабочих неуклонно деградировали в сторону люмпен-пролетариата.[482]
Таким образом, в I в., судя по литературным источникам, Италия переживала аграрный кризис. О кризисе говорит и аграрная политика императоров, начиная с Тиберия и кончая Нервой. Конечно, кризисные явления не выступали еще вполне отчетливо и равномерно на всем протяжении I в. и захватывали не все хозяйство. Рядом с ними можно констатировать такие факты, как хорошее, в общем и целом, состояние италийского виноделия и маслоделия (оливководства). Колумелла считал, что лучшим вложением денежного капитала является виноградник. Растущий спрос столицы на вино и масло не смог быть полностью удовлетворен импортом из провинций. Тонкие сорта виноградных вин и оливкового масла, конкурировавшие с лучшими греческими сортами, доставляла Италия, в частности Кампания и Лаций. Торговля с дунайскими областями стимулировала виноделие в долине р. По.
Большую роль в упадке сельского хозяйства Италии, в частности зерновых культур, помимо указанных выше общих причин, играла конкуренция некоторых провинций, где труд был более дешев, а почва еще сохраняла свое плодородие. Правда, Сицилия, которая в республиканскую эпоху была «житницей Италии», теперь потеряла свое значение. Даже ее необычайное плодородие не могло выдержать интенсивного применения рабского труда в течение столетий. Результатом явилось крайнее истощение почвы. Вдобавок к этому два больших восстания рабов сильно подорвали рабовладельческое хозяйство. Место Сицилии заняли Египет и северная Африка.
Август, захватив Египет и превратив его в свое личное владение, много сделал для поднятия египетского земледелия, пришедшего в упадок при последних Птолемеях. Была улучшена ирригационная система и увеличена площадь обрабатываемой земли. Под римским управлением Египет стал главным поставщиком зерна (пшеницы) для Италии. Система эксплуатации осталась прежней. Основную массу непосредственных производителей составляло, как и при Птолемеях, туземное крестьянство, которое принудительно должно было «арендовать» императорскую землю за уплату значительной части урожая.
В северной Африке (Тунисе) интенсивная римская колонизация при Цезаре и Августе создала большое количество средних и мелких земельных собственников. Но и там в середине I в. существовали крупные поместья римских богачей, о чем говорит Плиний Старший: «Половина Африки принадлежала шестерым владельцам к тому времени, когда император Нерон казнил этих последних».[483] Этот акт переменил титул собственности, но не изменил характера землевладения: крупные частные имения превратились в такие же крупные императорские «сальтусы». Тем не менее в северной Африке, по-видимому, преобладал тип среднего поместья, принадлежавшего римскому собственнику и обрабатывавшегося частью рабами, главным же образом колонами из местного населения. Плодородные речные долины Туниса и Алжира, наряду с Египтом, стали главными поставщиками пшеницы в Италию. В более сухих районах этих областей успешно культивировалось оливковое дерево. Земледелие северной Африки было обязано своими успехами прекрасной системе искусственного орошения.
