В 4 г. н. э. Август издал второй закон (lex Aelia Sentia), ограничивший право отпуска на волю при жизни рабовладельца. Только тот господин получил безусловное право отпуска, который имел не меньше 20 лет, притом по отношению к рабу не моложе 30 лет. В случае, если хотя бы одно из этих условий отсутствовало, закон требовал вмешательства особой комиссии из 5 сенаторов и 5 всадников,[364] которая должна была устанавливать, что данный отпуск раба (или рабов) вызван реальной необходимостью.
Определенная категория рабов в случае их освобождения вообще не допускалась в число граждан. Это были те рабы, которые подвергались наказаниям со стороны своего господина или органов государственной власти. Они считались «порочными» и в случае отпуска на волю должны были находиться на положении не граждан, а «иностранных подданных» (perigrini dediticii): они не могли жить ближе, чем на 100 миль от Рима и подвергались ряду других ограничений в своей правоспособности.
Такими мерами Август хотел остановить массовый приток в римское гражданство чуждых ему элементов. Мы не знаем, дали ли эти меры какой-нибудь результат. Едва ли он был значительным. Закон можно было всегда обойти, а экономические обстоятельства толкали в сторону дальнейшего роста вольноотпущенничества. Правда, гражданские войны прекратились, но на смену им пришел террор императоров из дома Юлиев — Клавдиев, истребивший остатки старого нобилитета. Общий кризис рабовладельческой системы, начавшийся в эпоху империи, также способствовал отпуску рабов на волю. Косвенным подтверждением этого служит рост удельного веса вольноотпущенников в имперском бюрократическом аппарате. И характерно как знамение времени, что Август, боровшийся с вольноотпущенничеством, сам вынужден был широко использовать услуги вольноотпущенников. Здесь выступает противоречие, типичное для многих сторон его политики: противоречие между словом и делом, теорией и практикой.
Эпоха гражданских войн знала много случаев «незаконного» обращения в рабство свободных людей. В целях борьбы с этим Август не раз предпринимал ревизии тюремных помещений для рабов (эргастулов) и освобождал оттуда свободных. В литературе упоминаются случаи, когда император заступался за рабов. Вообще с эпохи Августа начинается некоторое смягчение положения рабов, что также говорит о начавшемся общем кризисе рабовладельческой системы.
Политика Августа по отношению к провинциалам, с одной стороны, была продолжением политики его предшественников, в частности Цезаря. Так, им была подтверждена отмена откупов для сбора прямых налогов. Провинциалы получили право непосредственно обращаться с жалобами к самому императору. С другой стороны, Август отошел от политики Цезаря в вопросе о расширении прав гражданства. Если в период борьбы триумвиров за власть оба они весьма широко раздавали права римского гражданства, то после смерти Антония и укрепления власти Октавиана политика его в этом отношении изменилась. По словам Светония,[365] император, заботясь о чистоте крови римского народа, крайне скупо давал права гражданства. Это, конечно, было вполне в духе его охранительной политики.
В духе этой же политики была и борьба Августа против распущенности нравов во имя староримской простоты жизни, крепости семейных устоев и пр. Огромное накопление богатств и социальные потрясения эпохи больших завоеваний и гражданских войн окончательно разрушили в высших классах семью, распад которой, как мы видели, начался еще во II в. Молодые женщины не желали иметь детей, и поэтому катастрофически упал процент рождаемости: многодетные семьи стали большой редкостью. Множество мужчин вообще оставались холостыми. Женщины de facto добились полной эмансипации, но часто их свобода была только свободой адюльтера. В огромной степени выросло количество супружеских измен и разводов. Легкомысленная поэзия Овидия и широкая популярность, которой она пользовалась в обществе, были весьма типичны для эпохи.
Август пытался решительными мерами укрепить семью и повысить рождаемость. Этой цели должен был служить ряд законов, проведенных в период от 18 г. до н. э. до 9 г. н. э. (более точная датировка их невозможна). Среди них прежде всего нужно отметить «Юлиев закон против прелюбодеяний» (lex Julia de adulteriis coercendis). Видоизменяя староримский обычай, закон в некоторых случаях давал право отцу замужней женщины убить свою дочь вместе с ее любовником. Точно так же оскорбленный муж при некоторых обстоятельствах получил право убить возлюбленного своей жены (но не ее самое). Однако существенным новшеством было то, что закон выносил все подобные дела за рамки семьи и делал их объектом публичного разбирательства перед судом.
Право возбуждения дела по обвинению в прелюбодеянии принадлежало в первую очередь мужу и отцу виновной, а затем, по истечении 60 дней — всякому гражданину не моложе 25 лет. Однако если муж прощал виновную жену и не разводился с ней, против нее нельзя было возбудить обвинения в прелюбодеянии (за исключением тех случаев, когда было доказано, что муж, прощая жену, действовал в корыстных целях).
В случае вынесения обвинительного приговора виновные подвергались изгнанию на маленькие острова около побережья Италии и конфискации части имущества. Женщина, кроме этого, лишалась права вступать в новый брак со свободнорожденными.
Все те проявления половой распущенности мужчин, которые не подходили под категорию прелюбодеяния (adulterium), попадали в разряд stuprum (бесчестие, позор). Эти проступки также весьма строго карались.
Закон Августа о браке (lex Julia de maritandis ordinibus) своей главной целью ставил борьбу с безбрачием и бездетностью. В своей первой форме он носил очень радикальный характер. К сожалению, мы не можем восстановить его текстуально и о многих деталях вынуждены только догадываться. По-видимому, узаконивались браки между свободнорожденными и вольноотпущенниками (за исключением браков сенаторов). Отцам запрещалось чинить излишние препятствия бракам детей. Безбрачие наказывалось: мужчины в возрасте от 25 до 60 лет и женщины от 20 до 50 должны были состоять в браке. Нарушавшие эту статью закона карались тем, что лишались права свободно передавать свое имущество по завещанию.[366] Незамужние женщины, кроме этого, подлежали налогу в размере 1% с их имущества.
Эти ограничения начинали отпадать с момента вступления в брак. Рождение каждого нового ребенка давало родителям новые льготы. Однако не вполне ясно, содержались ли эти меры поощрения уже в lex Julia.
Строгости «Юлиева закона» вызвали в высших слоях римского общества сильнейшую оппозицию, которая заставила Августа пойти на уступки. Результатом этого было издание в 9 г. н. э. так называемого «закона Папия и Поппея» (lex Papia Poppaea).[367]
Эта вторая редакция, с одной стороны, смягчала жесткие требования первоначального закона, с другой — усиливала меры, поощрявшие рождаемость. Закон Папия и Поппея расширял рамки родственных отношений, внутри которых разрешалась свобода завещаний. Увеличивались сроки, в течение которых разведенная жена или вдова должна была найти себе нового мужа. Бездетные получили право передавать по наследству половину той суммы, которой они могли распоряжаться в том случае, если бы у них были дети. Закон устанавливал ряд преимуществ для многодетных отцов при прохождении общественной службы и для многодетных матерей — при распоряжении своим имуществом, а также в других случаях (знаменитое «право трех детей» (ius trium liberorum)).
Меры правительства для оздоровления семьи не ограничивались одним законодательным вмешательством. В литературе эпохи Августа мы находим усиленную пропаганду семейной жизни (Гораций). Вообще, император широко использовал литературные воздействия для целей общественного воспитания в нужном ему направлении. Проповедь твердых семейных начал, борьба с роскошью, идеализация староримских нравов — все это мы находим в том литературном течении, которое пользовалось симпатией и поддержкой императора (Вергилий, Гораций, Тит Ливий).
