— Тогда, зачем вы тут? — хрипло спросила я.

— Из-за вас, — просто ответил он.

Его ответ поставил меня в тупик.

— Что?..

— Я не знаю всех подробностей, поскольку официально уже не отношусь ко Второму Легиону, но… — он замялся, словно бы боялся произнести тревожащие его слова. — Вами кто-то в Серой Гвардии сильно интересуется.

— М-мной?.. — переспросила я, не веря своим ушам.

— Да. Не знаю, кто и зачем, но на днях ко мне подходил один из лейтенантов, спрашивал о вас, как он тогда сказал «из простого любопытства», — на фоне бледного лица покрасневшие щеки уж больно выделялись, но я списала это на морозный румянец. — Ну, все-таки во дворце нас многие видели и…

— Ближе к делу, капитан, — процедила я.

— Сначала я подумал, что это просто совпадение, но затем самолично увидел запрос на составление досье на ваше имя, — закончил он, со всей серьезностью глядя на меня.

Я замерла, затаила дыхание от страха. В отличие от Вибера, я прекрасно понимала, что это значит, однако же… Нет, это не могло быть так. Гвардия никак не могла связать нас… меня с проникновением в лабораторию. Если бы нашлись хоть какие-то тому доказательства, уже через несколько дней они стояли бы у нашего порога, готовясь отдать юстициарам на суд.

— Камилла, — он слегка подался вперед, и я почувствовала его теплое неровное дыхание, согревающее замершее лицо. — Я не знаю, во что ты вляпалась или кому успела перейти дорогу, но прошу тебя — будь осторожна.

— Как думаешь, за этим может стоять Десай? — внезапная догадка осенила меня.

— Может быть, — он пожал плечами. — Это ты пытаешься гадюке на хвост наступить, не я. У тебя были с ним конфликты в последнее время?

— Ну, если это можно считать конфликтом, — я замялась, думая, как бы без подробностей рассказать об угрозах Десая. — Он считает, что Луиза Арелан пыталась моими руками выведать какие-нибудь его тайны, чтобы потом шантажировать… Нет, разумеется, ни о чем таком госпожа Арелан меня не просила.

— Хм, — Александер задумался. — Это вполне похоже на правду. Помню, было как-то похожее дело, когда надо было подставить одного… — заметив мой испепеляющий взгляд, он тут же осекся. — В общем, бывало и такое. Сомневаюсь, что на тебя найдется что-то существенное.

— И все же ты решил предупредить меня? — я вглядывалась в лицо капитана, пытаясь найти там знакомые тени лукавства или притворства, но ничего этого я там не увидела. Только откуда-то взявшееся искреннее беспокойство.

— Я держу данное слово, — он сощурился, заметив мое недоверие. — Этого мало?

Необычное для Александера, вечно такого самоуверенного и высокомерного, выражение застыло на лице. Неужто я задела его?

— Нет, я… — начала я поспешно. — Спасибо, Александер. За это предупреждение.

Он коротко кивнул в знак благодарности.

— Наверное, ради такого не стоило покидать службу, мог передать послание письмом.

— Ты же не думаешь, что переписка любого хоть мало-мальски значимого человека в этом городе конфиденциальна? — он насмешливо поднял бровь. — Тем более, пока я повяз по уши в бюрократической волоките. Думаешь, я бы упустил такой отличный шанс улизнуть от нудной работы? — он беззлобно хохотнул.

— Что же, ты будешь все два месяца до начала весенней поры баклуши бить? — усмехнулась я. — Наверное, это сущий кошмар для такого трудоголика.

— Ага, конечно, так и будет Гвардия просто так кормить офицера. От патрулей все равно не отвертеться, — еле-еле проступившая улыбка померкла, к нему снова вернулась серьезность. — Просто будь начеку. Если уж Гвардия начинает кем-то интересоваться, это неспроста. А если что-то случится я… или тем более, твой брат, какой бы у него ни был статус, не всегда сможем прийти на помощь вовремя.

Он замолк, явно не решаясь что-то сказать. А я не решалась спросить. Накатившее чувство казалось мне странным, неуместным по отношению к человеку, которого бы по идее должна презирать. Хотела презирать. Но не могла. Кто бы мог подумать, что в этом городе мне будет спокойно с мерзавцем и лжецом, который, в прочем, единственный с самого начала был по-своему откровенен со мной. И все же он пришел сюда, нашел время, как бы он не утверждал обратное, потому что… переживал? Только ли наша сделка послужила ему предлогом предупредить меня?

Мы так и стояли, всматриваясь друг другу в глаза, словно бы искали малейший повод усомниться в искренних намерениях друг друга — помочь и эту помощь принять. Где-то в глубине затеплилась странная догадка, граничащая с уверенностью — Александер Вибер все же смог сохранить в себе честность и благородство, хоть и запрятал в себе его так глубоко, что и сам, кажется, уже не верил в их существование.

Бой часов вывел нас из оцепенения.

— Что ж, думаю, мне пора, — Вибер поправил утепленную накидку, стряхнул снег с плечей, и, попрощавшись, начал неторопливо растворяться в снежной дымке.

Пока я торопливо забегала в корпус, я точно была уверена только в одном — все же предостережение Александера нельзя было сбрасывать со счетов. А потому, как только я взлетела по лестнице, первым дело я достала из папки с бумагой чистый лист и, быстрым движением разделив его пополам, написала две одинаковые записки: «Кэрес. Вечером, после Академии. У меня дома. К.»

Перед вторым сегодняшнем экзаменом, по литературе, я как бы невзначай прошла мимо скрупулезно повторяющего биографии знамениях поэтов времен Шести Домов Ари, и рядом с ним абсолютно случайно оказался маленький сложенный бумажный квадратик. Не сразу обратив на записку внимание, парень сначала покрутил головой по сторонам и, когда на секунду я подумала, что сейчас он сомнет и выкинет клочок бумаги, все же развернул и быстро прочел ее. По нему сложно было понять, как он отреагировал, но в мою сторону он так и не повернулся, а записка отправилась в карман штанов.

Ада получила точно такую же записку, когда, улучив момент и вездесущие набелитки все же отвлеклись, я быстро и незаметно передала ей записку. Со стороны могло показаться что я просто случайно дотронулась до ее руки, но Набелит не подала виду и сразу же крепко стиснула между пальцами маленькое бумажное сокровище, будто это было самое важное в ее жизни.

Оставалось всего два дня. Два долгих мучительных дня, да еще и с не самыми простыми предметами — естествознанием, историей, правом и политологией. Манолис не упустил шанса расспросить по поводу своего персонального поручения с исследованием замершего пламени, но без Ари, который почти всегда помогал мне с ним, я не смогла ответить ни на один его вопрос — ни о формулах, которые я использовала в расчетах, ни о том, как я вообще эти расчеты делала.

— Как жаль, госпожа, — с легким злорадством улыбнулся Манолис. — Я делал на вас такую ставку, вы же так жаждали заниматься научной деятельностью… И что я вижу? Вычисления ваши идеальны, а вот ответить вы ничего толком и не можете. Складывается впечатление, что вы хотели обдурить меня. Возможно, вам даже кто-то помогал с этим заданием, не думаете?

— Нет, — мрачно ответила я, проглатывая унижение как горькую пилюлю.

— Что ж, я надеюсь, в следующем триместре вы покажете более приемлемые результаты, чем то, что вы продемонстрировали сегодня на моем экзамене, — он посмотрел на меня острым, как бритва, взглядом поверх своих очков. — Можете быть свободной.

Я вылетела из кабинета, чувствуя, с каким наслаждением старик смотрит мне вслед.

Все. Еще немного, и все это останется позади. Желудок ходил ходуном — не от голода. От волнения. Руки то и дело немели и леденели от мысли, что я буду весь вечер сидеть и ждать. А мои друзья так и не придут. Не дадут шанса все обсудить. Все что произошло, что мы увидели. Что я узнала.

Когда я очутилась дома, какое-то время я просто сидела на диване с закрытыми глазами не в силах шевелиться от усталости. Ян что-то спрашивал по поводу ужина, но я лишь неопределенно мычала. Служанки унесли сумку с вещами в комнату, но более меня никто не беспокоил. Мерное тиканье часов убаюкивало, но я не поддавалась сонливости, до последнего надеясь, что вот-вот в дверь раздастся стук… Вот сейчас… Или сейчас… Еще через пару минуток…