— И как же быстро вы отбросили свою броню, Александер? Когда осознали свои пристрастия, или когда поняли, что быть мерзавцем не так уж и плохо, если никто об этом не узнает?

— А если бы вы узнали о мрачных и мерзких секретах вашего брата, вы бы и на него такой ярлык повесили? Обозвали бы мерзавцем и воротили нос каждый раз, когда он пытался бы строить из себя добропорядочного защитника слабых и обездоленных? Точно так же, как вы повесили ярлык на подругу-фрейлину?

Шаг вперед, шаг назад, элегантный поворот на каблуках так, что юбка приливной волной запорхала следом. Я бы в жизни не поверила, что брат способен на нечто такое, из-за чего мое мнение о нем резко поменяется. Однако горящие фанатичным огнем глаза и взгляд, прикованный к бьющей фонтаном из шеи животного крови… Я быстро помотала головой, прогоняя непрошенные мысли.

— Вы почему-то не хотите принять того факта, что в каждом человеке есть и хорошее, и плохое.

— Не считайте меня наивной. Я знаю, что люди способны на ложь, подлость, предательство, лицемерие. Я же вот с вами знакома.

Моя попытка задеть его вновь осталась проигнорированной.

— Но вы готовы видеть это только в посторонних, а не в близких людях.

А вот у него вышло. В очередной раз. И в памяти невольно всплыли София, возносящая молитву в полумраке комнаты, и Ян с курительной трубкой в руках…

— Если подозревать во вранье всех и каждого, то останется ли в этом мире хоть один человек, которому можно будет довериться?

— Да, — твердо отозвался Вибер. — Доверять можно только одному себе.

— А вы не пробовали не судить людей по себе, капитан? — в голосе так и норовила проявиться ирония.

— Пробовал. Быть обманутым не слишком приятно.

Шаг вперед, шаг назад. Танец походил на саму песню — хоть мотив и был бодрым, сам смысл слов печальным.

— Ровно, как и не приятно, когда тебя судят не по твоим поступкам, а по предвзятому мнению.

В этот раз Вибер всерьез задумался над моими словами

— Признаться, сначала я решил, что ваша игра в благородство — лишь маска, но оказался неправ. Я… — Александер замялся, пытаясь подобрать слова правильно. — Я не раз видел, как оступались подобные вам, надеявшиеся отстоять свои идеалы перед теми, кто уже давно прогнил изнутри. Всех их сломали с превеликим удовольствием. И чем благочестивее был человек, тем ниже он падал. Потому лучше учиться на чужих ошибках, чем страдать от последствий своих.

— Вы думали, что я просто сменю, как вы выразились, «маску благородства» на ту, что будет угодна крысиному царству?

Капитан усмехнулся с моего сравнения.

— Скорее тут уместно пиршество стервятников, — уточнил он, делая очередной поворот. — Но, да. Я был уверен, что при первом же выпавшем на вашу долю испытании вы решите, что не стоит плыть против течения. Но вы не поддались на уловки этого арраканца. И даже когда Камиши Десай знатно испоганил вам первые месяцы, вы смогли выстоять и это с высоко поднятой головой.

Щеки немного загорелись. Неужели Александер сейчас сделал мне комплимент?

— Как вы узнали?

— Вы как-то были на ужине у Апиана Деметреса. Вы учитесь с его племянницей Лукрецией на одном курсе. Капитан Деметрес был командиром моего взвода. Рассказывал, что вы милая простушка с тяжелым взглядом. Ну, и еще кое-какие эпитеты, но я думаю, такое в присутствии дамы не стоит повторять.

Александер довольно оскалился, когда в очередной раз смог вывести меня из хрупкого равновесия. И почему на каждую его насмешку тело отдавалось страхом и паникой? Однако же, как же странно слушать о том, как меня видят со стороны… Милая простушка. Вот мой предел.

От пронзительного серого взгляда не укрылась моя досада, словно бы Виберу ничего не стоило читать меня, как открытую книгу.

— Впрочем, вы можете легко обмануть их, но не меня. Уверен, вы только для остальных кажетесь поверхностной.

— А может, это вас легко обмануть? Вдруг я именно такая, какой меня видят окружающие, и только вы ищете двойное дно там, где его нет?

— Я научился довольно неплохо видеть людей насквозь. Все носят маски. Вопрос только в том, какая из них становится нашим лицом.

— Это и вас касается? — сухо поинтересовалась я. — Какое лицо вы пытаетесь показать мне теперь — доблестного гвардейца, обходительного офицера или беспринципного амбициозного карьериста?

Он усмехнулся.

— А разве не хотелось бы вам, чтобы на вас смотрели с тем же обожанием, как смотрят сейчас все присутствующие на вашу подругу-фрейлину? Или чтобы смотрели с восхищением и почтением, как на вашего брата, когда он появляется на людях? Вы же амбициозны, горите желанием доказать всем, что с вами нужно считаться.

Хорошо, что танец был довольно подвижным, и я в очередной раз оказалась позади мужчины, сделав резкий поворот, скрыв от него раскрасневшиеся щеки.

— Это вы сейчас точно не про себя, капитан Вибер? Сын торговца из Остании поднялся с нуля аж до капитана Имперской Гвардии… Полагаю, путь до такой вершины для вас нелегок. И все же, даже этого мало, чтобы стоять наравне с такими людьми, как мой брат.

Рука еле заметно сжала мою ладонь сильнее, однако же на лице его не дрогнул ни один мускул. Пронзительный взгляд был прикован ко мне, пока Александер подбирал подходящий ответ.

— Вот видите, вы потихоньку начинаете понимать, как устроен мир и как приспосабливаться к нему.

Мне показалось, или в его взгляде блеснули озорные огоньки?

— Поражаюсь вашей разговорчивости, капитан. С чего бы вдруг такие высокопарные речи?

— В казармах довольно скучно, — он пожал плечами. — Целыми днями разговоры только о службе да уставах… К чему все эти годы выучки, если я не могу применить все вдолбленные знания на практике? Мне же надо практиковаться на ком-то в острословии. Это как… хм-м, забавная игра. Интересно посмотреть, кто первым расколет оппонента.

Кажется, эта «игра» его забавляла, но более ему явно нравилось в ней выигрывать.

— Между прочим, вы же знакомы с Вейкордской экспедицией? — и вновь Александер сменил тему, не дав мне возможности ответить.

— Опять меняете русло беседы себе в угоду?

— Вовсе нет, — Александер сделал очередной поворот. — Подумал, что может вам будет интересна еще одна трактовка «Ворона». В компании Вейкорда участвовали и некоторые представители неюжных Малых Домов… Он завел в след за собой в пучину не только свой род. Напомните, какой герб был у семьи Вейкорд?

— Ласточка… — я непонимающе уставилась на Вибера, легкий хмель не давал сообразить, к чему он клонит.

Малый Дом Вейкорд уже давно был в упадке, пока его не возглавил граф Эмильен, прославившийся как опытный мореплаватель, да настолько, что поговаривал будто он возрожденный Первый Страж. И тогда Эмильен, полный гордыни и слепой уверенности в себе, уговорил Кустодес спонсировать его экспедицию. Вейкорд был убежден, что как наши предки нашли Хартвельд, так и за далекими морями должны скрываться плодородные земли, владение которыми расширит власть Веаса и откроет путь к новым ресурсам. Несмотря на то, что Империя была резко против подобной авантюры, Кустодес и Малые Дома поддержали эту идею, дав финансирование молодому графу. Он нанял команду, построил флот по своим собственным чертежам, и спустя двенадцать зим отправился в путешествие. С ним ушли многие наследники Малых Домов, которые искали славы под парусами его идеалов, но флот из семи карраков так и не вернулся. Ни через год, ни через пять, ни через двадцать.

То была воистину великая трагедия для Веаса. В эту экспедицию вложили не одну сотню тысяч золотых, что сильно ударило по региону. Тогдашнему герцогу, Франциску, пришлось занять средства из имперской казны, чтобы выплатить долги Малым Домам. и не только веассийским. Однако все равно многие тогда разорились, в том числе и Дом Вейкордов. Эмильен вложил все имеющиеся у него средства, оставив семью без единого медяка, тем самым обрекши свой род на позорное забвение.

— Что-то я не вижу никакой связи между веасийской историей и останской песней, капитан.