Именно в этот момент окончательно осознаю, что теперь точно все будет хорошо.

Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем наше дыхание в конец сбивается, и мы прерываем поцелуй.

Марк прислоняется своим лбом к моему. Его горячее дыхание опаляет мои губы, но я не пытаюсь освободиться из объятий мужа. Наоборот, стараюсь быть как можно ближе к нему, ведь именно в его руках чувствую себя самой счастливой.

— Кстати, а почему ты спросила про дом? — уточняет Марк, когда наше дыхание выравнивается.

— Ой, я уже забыла, — хмыкаю, немного отстраняясь. — Я хотела узнать, можем ли мы одолжить нашу квартиру Алене и Алеське, когда переедем в дом? Хотя бы на первое время. У них в семье реально все очень плохо, — прикусываю губы. надежной глядя на мужа. — Алена на грани находится.

Марк хмурится, вот только ответить не успевает, потому что на террасу кто-то врывается. Стоит мне только взглянуть на человека, сразу же узнаю Алену. Ту самую Алену, жену Германа, о которой мы как раз говорим.

— П…простите, — девушка всхлипывает. — П…простите, что п…прервала, — разворачивается, собирается уйти, видимо, из-за слез не узнав нас с Марком.

— Алена, — окликаю ее, выбираясь из рук мужа. Девушка застывает, поэтому я самостоятельно к ней подхожу, огибаю ее. — Что случилось? — аккуратно отнимаю руки Алены от лица и вскрикиваю.

На скуле девушки расплывается красный кровоподтек. Бегло осматриваю ее. На глаза сразу попадается порванные части черного коктейльного платья. Одна широкая бретелька вовсе отсутствует. На колготках девушки пошла стрелка, а одной туфли попросту нет. Саму же Алену сотрясают рыдания.

Меня окутывает холодный ужас. Что, твою мать, произошло?

— Марк, — зову мужа, хотя этого и не требовалось. Он уже сам подошел к нам.

— Ответ на твой вопрос — да, — цедит муж сквозь стиснутые зубы. — Но не тогда, когда мы переедем, а прямо сейчас, — чеканит. — Поехали.

— Куда? — Алена словно выходит из транса рыданий, когда слышит последнее слово Марка.

— К нам домой, — говорю как можно нежнее.

Глаза Алены распахиваются.

— Нет… нет… нет… — она мотает головой, пытается вывернуть запястья из моих пальцев. — Алеся…

— Мы сейчас за ней поедем, — отрезает муж.

Алена поднимает на него взгляд, напоминающий побитого щенка.

— Он меня не отпустит, — произносит обесцвеченным голосом. Ее колени подгибаются. Девушка начинает оседать, словно последние силы покидают ее.

Прежде чем я успею среагировать, Марк подхватывает Алену за спину и под колени, берет на руки.

— Я не позволю ему причинить тебе вред, — муж заглядывает девушке в глаза. — Больше не позволю.

Марк не бросает обещаний на ветер, и, видимо, Алеана это понимает, поэтому расслабляется.

Мы выходим обратно в зал, сразу привлекая к себе множество любопытных глаз. Но ни я, ни Марк на них не реагируем — идем прямо с гордо поднятыми головами. А Алена прячет лицо в груди моего мужа. Как можно быстрее покидаем мероприятие, после чего спускаемся на первый этаж и выходим на парковку к машине.

Марк сажает Алену на заднее сиденье, я занимаю место рядом с ней. Притягиваю девушку в свои объятия. Не задаю вопросы, просто позволяю выплакаться.

По дороге Марк то и дело бросает на нас обеспокоенные взгляды. Но тоже ничего не говорит.

Когда мы приезжаем к дому Германа и Алены нас ждет еще одна схватка… со свекровью девушки. Но женщина не может противостоять Марку. Только кричит. Пытается позвонить Герману, но тот не отвечает. Пока Марк загораживает проход в спальню, Алена успевает собрать часть своих и Алеськиных вещей. Муж забирает у нее сумку, пока девушка берет на руки дочку. После чего, под непрекращающийся ор матери Германа, мы покидаем квартиру.

Вернувшись домой, я отпускаю няню и пробую поговорить с Аленой, но она не хочет открываться. Только прижимает к груди снова заснувшую дочку и раскачивается из стороны в столу.

В итоге, решаю оставить Алену в покое, готовлю для нее гостевую спальню. Стоит девушке головой коснуться подушки, она сразу же проваливается в сон, но при этом не забывает крепко обнимать свою малышку.

Какое-то время сижу рядом с ними, после чего выхожу и прикрываю за собой дверь.

Нахожу Марка в дверном проеме комнаты нашей малышки. Муж не будит дочку, просто смотрит на нее, прислонившись плечом к дверному косяку и засунув руки в карманы брюк. Выглядит при этом очень напряженным. Подхожу ближе к Марку, обнимаю его за талию. Лбом утыкаюсь в твердую спину. Муж тут же накрывает мои сцепленные у него на животе руки, ладонью, поглаживает.

— Как я мог это проглядеть? — спрашивает едва слышно.

— Чужая душа — потемки. И у нас своих проблем было полно. Поэтому не вини себя, — обнимаю сильнее. — Ты же понимаешь, что он явится сюда? А еще работа…

Тревога вновь возвращается ко мне. Не представляю, как мы со всем справимся. Черт! У нас же только все наладилось.

Марк, видимо, чувствует мое волнение, поэтому разворачивается ко мне лицом и крепко обнимает в ответ, прижимая к себе.

— Мы справимся, — говорит на выдохе. — Все будет хорошо, мы ведь вместе.

— Вместе, поэтому все будет хорошо, — шепчу. Пару секунд наслаждаясь объятиями мужа, после чего задираю голову. — Я люблю тебе, Марк. Очень сильно люблю.

— А я люблю тебя, — наклоняется и оставляет короткий, но удивительно нежный поцелуй на моих губах. — Люблю тебя и нашу дочь, всей душой, — заглядывает мне в глаза, и я понимаю, что его слова искренние.

Расслабляюсь, прижимаясь щекой к груди мужа.

Марк прав, чтобы не ждало нас в будущем, мы справимся, потому что мы вместе и любим друг друга.

Три недели спустя

— Марк, — громко кричу.

Мы только переехали в наш дом, но еще не успели не порядок навести, не обжиться. Нужно еще столько всего сделать, поэтому пока Марк возится с мебелью внизу, я самостоятельно попыталась переставить коробку с моими вещами с огромной кровати, покрытой пока что только матрасом, ближе к шкафу. Но не ожидала, что «ноша» окажется настолько тяжелой. В итоге, пришлось признать — мне самой не справиться.

Спустя пару секунд раздаются тяжелые шаги. Вот только в какой-то момент я перестаю их слышать. Оглядываюсь через плечо, вижу мужа, стоящего в дверном проеме. Марк складывает руки на груди, поэтому короткие рукава белой футболки натягивается на его бицепсах. Сегодня у нас выходной, поэтому муж надел обычные джинсы, которые, к слову, ему чертовски идут. Жаль только, все мысли о великолепии мужа приходится отбросить в сторону, когда вижу, что Марк подозрительно смотрит на меня и хмурится.

— Поможешь? — указываю подбородком на коробку, стоящую у моих тоже обтянутых джинсами ног. При этом оленьих глазок от мужа не отвожу, очень надеясь, что они сработают, и мне не попадет. — Я хочу разобрать вещи.

— Только не говори мне, что ты пыталась сама ее перетащить, — муж поджимает губы.

Желудок резко сжимается. Вот только не понимаю отчего: то ли от страха, то ли от предвкушения. Невольно начинаю перебирать край черной майки на бретельках, пытаясь успокоить дрожь, охватившую тело.

— Не, конечно, — вру, широко улыбаюсь. Считаю, что это ложь во благо. И лучше пусть будет она, чем кое-кто мне отшлепает, как обещал, в случае, если я буду перенапрягаться.

Марк тяжело вздыхает, сомневаюсь, что верит мне, но все равно отталкивается от пола и быстро приближается.

Не сводя от меня пристального взгляда, наклоняется, поднимает коробку так легко, словно она ничего не весит, после чего переносит его к шкафу с другой стороны от кровати. Оставляет «ношу» на полу, снова выпрямляет и сосредотачивается на мне.

— Ты же не думала, что я поверю этим невинным глазкам? — произносит Марк, понижая голос.

Мурашки бегут по позвоночнику. Переступаю с ноги на ногу. Хочу опустить взгляд в пол, но останавливаю себя.

— Надеялась? — выгибаю одну бровь.

Муж качает головой.