— Конечно, понимаю — мой проект украли. Вот что произошло, — повышаю голос, вдавливаю себя в спинку кресла, чтобы усидеть на месте. — Проект, который я разрабатывала, последний месяц, ушел нашим конкурентом, — слезы обиды наполняют глаза, но я кусаю губу, не даю им пролиться.

Отношение Марка ко всему отдается болью в теле. Он же мой муж, разве не должен быть на моей стороне? Почему Марк на меня нападает? Почему?! Это я здесь пострадавшая сторона.

— Похоже, ты не поняла, что только что произошло, — Марк отталкивается от спинки кресла, ставит локти на стол, переплетает пальцы, смотрит на меня поверх них. В глазах мужа мелькает гнев такой силы, которую я еще ни разу не видела — мурашки ужаса бегут по позвоночнику. — Ты поставила под угрозу сделку, которую я сейчас веду!

Все внутри ухает вниз.

— Как? — выдавливаю из себя, во все глаза глядя на мужа.

— Как?! — Марк резко вскакивает на ноги. Его офисное кресло с грохотом ударяется о стену. Вздрагиваю, но глаз от мужа не отвожу. Слежу за тем, как Марк быстро огибает стол, останавливается рядом со мной. Смотрит мне прямо в глаза. Пристально, пронзительно, и, кажется, даже с небольшим презрением. Под его грозным взглядом хочу сжаться до точки или лучше раствориться в воздухе, но могу лишь просто сидеть и стараться не дрожать. — От того, какой успех на рынке будет иметь наш последний разработанный препарат, зависит, на какие условия согласятся поставщики! — Марк начинает расхаживать туда-сюда. — Сейчас они требуют полную предоплату, но я пытаюсь выбить для нас процент от продаж с дальнейшим пересмотром условий. Если рекламная кампания провалится… — муж не договаривает, но этого и не нужно.

Хоть Марк уже говорил о том, что фирма находится в плачевном положении, я не восприняла его слова всерьез. Тем более, в тот момент меня колотило от накрывающих эмоций. Сейчас же я думаю только о работе, поэтому задаю вполне резонный вопрос:

— Как так получилось, что мы сейчас зависим от одной сделки? — сцепляю руки перед собой, зажимаю их между бедер.

Муж останавливается, снова смотрит на меня.

— Санкции, Инга. Санкции! Ты думала, они на нас не повлияют? — Марк вздыхает, трет переносицу. — Кто имел доступ к готовящейся рекламной компании? Кому ты поручила ею заниматься? — спрашивает спокойнее, опускает плечи, засовывает руки в карманы брюк.

Ком застревает в горле, когда я слышу этот вопрос. Но ситуация действительно серьезная, поэтому приходится рассказать Марку правду.

— Никому, — произношу тихо, прохожусь языком по пересохшим губам. — Герман просил меня заняться им лично. Я согласилась. Тем более, в PR-отделе людей не хватает, а те, кто есть, перегружены, — под конец мой голос звучит не громче шепота.

Замолкаю. Марк тоже ни слова не говорит. Только смотрит на меня тяжелым взглядом и шумно дышит. Боюсь даже пошевелиться, чтобы не спровоцировать мужа. Когда дело касается работы, Марк превращается в монстра, не знающего пощады.

— Ты кому-нибудь показывала проект? С кем-нибудь советовалась? Кто-то кроме нас с тобой и Германа видел его? — произносит муж безэмоционально.

Такая его сдержанность является признаком злости, находящейся в последней стадии. Сильнее стискиваю руки.

— Нет, — мотаю головой, пролистывая в голове воспоминания.

— Ты уверена? Подумай хорошенько, — Марк протискивается между мной и столом, бедрами опирается на него, складывает руки на груди.

— Говорю же, его никто не вид… — замолкаю, вспоминая вчерашний день, когда я сохранила проект, свернула его и…

Тяжело сглатываю. Неужели…?

Меня обуревали настолько сильные эмоции, что я сначала вылетела из кабинета и побежала к Марку, а потом помчалась к дочке в больницу. Дверь ни в первый, ни во второй раз не заперла.

Дрожь проходится по телу.

— Говори, — жестко произносит муж. Желваки ходят по его лицу.

— Я не закрыла дверь… вчера, — произношу словно не своим голосом, он подрагивает от страха.

Марк сжимает губы до белой линии. Прикрывает глаза, явно, пытается успокоиться. Делает пару глубоких вдохов и медленных выдохов. Распахивает веки, безэмоционально смотрит на меня. Открывает рот, хочет что-то сказать, но дверь в его кабинет резко распахивается. С диким грохотом ударяется о стену.

Оглядываюсь через плечо, только для того, чтобы увидеть Германа, залетающего в кабинет с такой скоростью, будто его гонят черти. Белый халат мужчины развивается, а в глазах пылыхает яростное пламя.

Я даже моргнуть не успеваю, как он останавливается рядом со мной, хватает меня за плечо и вытаскивает из кресла.

— Какого хрена, Инга? — орет мне прямо в лицо, с такой силой сжимая мою руку, что она не просто болит, а вдобавок отнимается.

Не успеваю моргнуть, как снова оказываюсь свободной, а передо мной вырастает гора в виде спины моего мужа.

— Еще раз тронешь мою жену… — Марк надвигается на друга, сжимая пальцы в кулаки.

Герман от неожиданности отступает на пару шагов, но быстро приходит в себя. Вижу только часть его лица, вот только от меня не скрывается, как мужчина вперивается в Марка яростным взглядом, упирается руками в бока.

Хватаюсь за плечо, тру его, пытаясь успокоить разносящуюся горячими волнами по телу боль. Место, где держал меня Герман, пульсирует, печет. Злость на друга мужа вспыхивает в груди, и если бы не преграда в виде Марка, не сомневаюсь, что я бы кинулась на его дружка.

— Ты вообще видел, что она сделала? — истеричные нотки звучат в голосе Германа. — Моя работа полетела коту под хвост! Год моей жизни летит к чертям! Год!

— Во-первых, чтобы не произошло, это не позволяет тебе причинять боль моей жене, — чеканит Марк. — А во-вторых, лучше сходи к начальнику охраны, пусть просмотрит записи с камер видеонаблюдения в кабинете Инги и в коридоре. Нужно смотреть за вчерашний день, правильно? — оглядывается, с прищуром смотрит на меня. Я киваю. — Пусть отследит всех, кто входил кабинет, пока Инги не было на месте, и предоставит мне отчет в кратчайшие сроки.

— Почему ты не можешь сделать этого сам? — фыркает Герман.

— А ты у нас номинальный совладелец, что ли? — плечи мужа расширяются, костяшки пальцев белеют.

В комнате воцаряется тишина. Она такая тяжелая, вязкая, тягучая, что с каждый вдохом воздух оседает в легких. Дышать становится тяжело, колени подгибаются. Думаю о том, чтобы сесть обратно в кресло и позволить мужчинам разобраться самостоятельно, когда вдруг муж громко заявляет:

— В общем, прекращай валять дурака. Да, случился косяк. Но нужно решать проблему, а не пытаться переложить ее с больной головы на здоровую. И бросаться обвинениями тоже не стоит, — понижает голос муж. — Поэтому предлагаю тебе сейчас взять себя в руки и заняться делом, — жесткие нотки пропитывают его голос.

Жаль, что вижу только часть лица Германа, но что-то подсказывает мне — оно исказилось до неузнаваемости, ведь в глазах пытает настоящее пламя.

— А чем займешься ты?! — выплевывает друг мужа.

Он, явно, недоволен, что Марк поставил его на место. Раньше бы я гордилась своим мужем, а сейчас, после всего произошедшего, не понимаю, что чувствую. Кажется, внутри меня бушует буря из эмоций, которые никак не могут улечься. Даже подумать обо всем времени нет.

— У нас с Ингой встреча с Артемьевым через два часа, — спокойно говорит Марк, поэтому я не сразу осознаю, что он имеет в виду.

Но быстро складываю два и два, и у меня по коже бегут ледяные мурашки.

— С кем? — шепчу.

Муж напрягается. Начинает оборачиваться, вот только Герман его останавливает:

— Когда ты с ним договорится?

Мне кажется, или это тревога звучит в голосе мужчины?

— Полчаса назад, — пожимает плечами Марк, после чего оборачивается ко мне. — Ты едешь со мной, потому что на встрече будет Василий, — предвещая мой вопрос, объясняет муж.

Мои брови ползут вверх, когда я слышу последнее имя. Василий — это та самая временная замена, которую переманили конкуренты. Именно из-за него мне пришлось выйти на работу с ребенком на руках.