Тихоня кивнул.

- Два? – уточнил Ярополк и пальцы поднял, словно опасаясь, что одних слов будет недостаточно.

- Два. Одно – эти несчастные женщины… беременные и, полагаю, желавшие избавиться от беременности… хотя проверить кое-что стоит. Два случая все же мало… тем более беременность Надежды в эту линию не вписывается, что и говорит, что дел на самом деле несколько… она хотела ребенка. И Филипп тоже…

Ну да, потому что беременность худо-бедно гарантировала неотвратимость будущего брака и в целом благотворно влияла на жизнь Филиппа…

- К ней потом… а вот Северцева, Тихарева… остальных надо будет проверить… Антонина опять же… здесь связи прямые и четкие. Кто-то понял, что едет некромант и испугался, что этот некромант может вытащить душу из тела. Понять, как Северцева умерла. И кто её убил. Вот и решил сжечь тело…

И как минимум у этого «кого-то» доступ к телу был.

Хотя…

Там охраны никакой. Стало быть, доступ к телу был у любого, кто пожелал бы этот доступ получить. Мы тоже хороши, надо было сразу Девочку приставить. Впрочем, задним умом все сильны.

- …но Антонина заметила. Возможно, она что-то подозревала. А возможно, когда пожар начался, сработала сигнализация. И она отправилась посмотреть, что происходит, - продолжил Бекшеев.

- И обнаружила кого-то, - подхватил Тихоня. – А этот кто-то испугался и шандарахнул Антонину по голове…

- Не сходится, - Ярополк взял на себя роль критика. – Её ударили сзади. Значит, она повернулась к этому вашему… преступнику спиной. Почему?

- Не сочла его опасным? – так и вправду думалось легче. Я даже представила, что вот… ночь, тишина. Больные спят… что Антонине вообще делать в госпитале ночью? Она дежурила? Или вернулась за какой-то своей надобностью? И тут заметила кого-то… кого знала.

Ну да.

Знала и, возможно, не любила…

- Не сочла, - согласился Бекшеев. – И еще это, как ты выразился, чувство торжества. Победы… возможно, она поняла, что происходит и…

- И была настолько жадна, чтобы потребовать плату за молчание? – идея была внезапной, но я вдруг поняла, что угадала.

Конечно.

Выдать… и что? Получить благодарный лист? В лучшем случае. А вот взять человека на поводок… если я правильно поняла характер Антонины, она бы не упустила подобный случай.

- Допустим, - Бекшеев одобрительно кивнул. – Очень даже похоже на правду… я переговорил с нашей хозяйкой. Так вот, та утверждает, что Антонина маниакально любила деньги, но еще больше любила власть над людьми…

А её знания – это и деньги, и власть… только тот, другой, тоже понимал, что от этой петли не так просто избавиться. Вот и дождался, когда Антонина повернется спиной, чтобы ударить.

Он вряд ли ожидал появления Антонины.

И ударил тем, что под руку подвернулось.

А потом?

Мертвецкая уже горит. Дым выползает. И дыма много. Находиться там наверняка неприятно… к слову, Антонину могли ведь убить не на лестнице? А где-нибудь в больничном коридоре. И вниз спихнуть, имитируя несчастный случай…

Только второй банки со спиртом у нашего убийцы не было. Как и жира. И возможности поджечь. Сигнализация уже вопила, надрываясь… а вот остатки святой воды имелись.

Сходится?

Вполне.

И Бекшеев, судя по тому, как шевелит он губами, что-то проговаривая, согласен. Если так… все упрощается?

- Хорошо, - Ярополк сорвал меня с мысли, которая появилась вдруг и показалась важной. И главное, что за она, я уловить не успела. – Значит, это одна часть… а вторая?

- Вторая – это Ангелина и Надежда. Точнее сперва Надежда, которую убили и теперь я в этом не сомневаюсь. Второе – Ангелина. Она вернулась именно потому, что на сеансах с менталистом выплыло что-то, что заставило её приехать сюда. С вопросами и остальным.

Бекшеев замолчал. И пальцем по подлокотнику стукнул, точно гвоздь забивая.

- Она торопилась, - это уже я, потому что сказанное звучит здраво. Да и… очевидно. Я ведь и сама к таким выводам пришла. – Почему она торопилась?

И сама же ответила.

- Потому что Каблукова сказала ей о помолвке Ниночки и Анатолия… ей нужно было успеть…

- Именно, - Бекшеев наклонил голову и потер глаза. Выглядел он усталым. И время позднее… пора расходиться. – И еще… отчасти, полагаю, виновата не сама Ангелина, а то, что ей пришлось пережить… сперва лекарство, которое подавляет волю. Лечение. Менталист. Все же вряд ли она была способна мыслить критически. И в какой-то момент эмоции взяли верх над разумом. Она просто не смогла удержаться.

А Захар не смог удержать.

Просто не понял, что именно сейчас нужно удержать. Запретить. Не позволить. Просто… не понял.

Такое ведь тоже бывает.

- Завтра едем к Каблуковым. Ярополк… ты можешь пообщаться с теми, кто в госпитале работает? Посмотреть. Вдруг на ком след увидишь?

Глава 30 Пеночка-теньковка

«Змеи охотятся не только на жаб да лягушек, питаются они и мышами, чем показывают немалую свою полезность, а тако же имеют привычку разорять птичьи гнезда. Находя такое, змея забирается внутрь и пожирает, что яйца, что птенцов, не оставляя ничего-то…»

Книга о змеях

Бекшеев с трудом подавил зевок. Вот все-таки с режимом сна надо что-то делать, а то и глаза слипаются, и голова словно ватой набита. А главное – осознание, что от него, такого, толку чуть больше, чем ноль.

Выехали рано.

По холодку, как изволил выразиться Фрол Яковлевич.

Дорога.

Поля.

Лес, который кажется уже знакомым. Дом… отстроенный недавно, пусть и притворяющийся старым. Старым он был явно меньше и скромнее, а теперь дом возвышался в три этажа.

Но хоть без колонн обошлось.

И без лестницы.

Мария Федоровна гостей встречать не вышла, впрочем, как и Анатолий. А вот седовласый строгого вида дворецкий попросил обождать, пока доложится. И даже предложил мятной воды.

Отказываться Бекшеев не стал.

- Вот скажи, - Зима озиралась с интересом. – Зачем такой огромный дом? Их сколько? Анатолий и его матушка? А домина-то…

- Еще слуги.

- Ну да, без которых дом этот в порядке содержать не получится.

- На самом деле когда-то семьи были много больше, - Бекшеев пристроился на мягком диване. – Лет сто назад здесь жила бы и Каблукова, и её дети в количестве пяти-шести, если не больше. Еще, возможно, родители её мужа. Его двоюродные-троюродные тетки, которым не так повезло в жизни, но бросать родню нельзя. Возможно, собственные её родственницы. Незамужние племянники и племянницы, сироты, оставшиеся без попечения. Ну и гувернантки, гувернеры, домашние учителя, которым в такую даль ездить сложновато, поэтому весьма часто они оставались при учениках, на попечении хозяев. А там уже и слуги, что личные, что в целом за домом приглядывающие. Горничные, лакеи, кухарка и кухонные помощники. Добавь садовников, хотя для них и конюхов, и прочих черных слуг отдельно ставили дом.

- Сложно быть аристократом, - Зима сделала свой вывод. – Но это раньше. А теперь что?

- Привычки, пожалуй…

Бекшеев ощутил на себе взгляд. Такой вот донельзя внимательный слегка настороженный взгляд. обернулся.

Девочка стояла в тени коридора, почти слившаяся с нею.

- Доброго дня, - Бекшеев поклонился. – Ты, наверное, Зоя? Мы не были представлены, но если позволишь… Алексей Павлович. Бекшеев.

- Вы не урод, - девочка сделала шаг. – И на умирающего не похожи.

- Очень рад это слышать.

Кивок.

Она высока. Худа. Даже болезненно худа. На бледном лице выделяются темные глаза. Темные волосы зачесаны гладко, стянуты так, что кажется, еще немного и кожа на лице треснет.

- Хотите, я покажу вам сад? – чуть дрогнувшим голосом произнесла она. И в глаза посмотрела.

- Очень. Юная леди, - Бекшеев произнес это чуть громче. – Вы не окажете любезность? Не покажете ли мне сад. Ваша бабушка говорила, что он великолепен.