- Не помню, - Одинцов ответил не сразу. – Извини, но… я как-то на такую ерунду внимания не обращал. Если бы она сигары курила, я бы, конечно, заметил. А таблетница… это ж девочки… у них куча всякой ерунды. Заколочки там, брошечки, колечки… я им выделил денег, чтобы погуляли.
- Девочки. Погоди, Надежда приезжала не одна?
- Само собой. Я же не мог оставить Ниночку. Да и мама хотела познакомиться с ними. Она, как понимаю, надеялась заняться устройством их жизни, поэтому и хотела оценить… перспективы.
Почему-то я ощутила мстительную радость.
Не вышло.
Ни перспектив. Ни обустройства.
- Она, к слову, предлагала Ниночке остаться. Наняла бы ей гувернантку, учителей… но та отказалась.
- Но по магазинам…
- Ездили вместе. И по каким, извини, не скажу… все эти платья, ленты, ткани и прочая мишура мне…
Мало интересны.
Помню.
- Я могу спросить у Ольги. Она сопровождала девочек. Возможно, вспомнит.
- Спроси, пожалуйста. Пусть позвонит, если вспомнит. Мне нужно знать, покупали ли…
Потому что может оказаться, что эта самая таблетница куплена вовсе не в столице. Или даже не куплена, а перешла по наследству.
Подарена Каблуковым…
- …и если да, то кто покупал.
- Хорошо. Зима…
- Что?
- Ты опять накопаешь какого-то дерьма? – поинтересовался Одинцов обреченно.
- Что, жалеешь, что позвал?
- Нет, - ответил он, причем сразу. – Ничуть… дерьмо надо вычищать, а не хранить под ковриком. Как ни заправляй, все равно ж вонь останется.
И это верно.
Только… те мысли, которые в моей голове появились, и мне не нравятся.
Ярополк сменил облачение. Просторные штаны из парусины и безразмерная льняная рубаха больше подошли бы для курорта, нежели для этого городка.
Чашечка с кофе.
Девочка, что вытянулась у ног. И ощущение спокойствия и безмятежности. Вот как у него это получается, до сих пор понять не могу.
Спокойствие.
Безмятежность.
И хренов некромант.
- Доброго вечера, - сказал Ярополк, склонивши голову.
- Скорее уж ночи, - я подавила зевок. Время давно перевалило за полночь. За окном темень тёмная. Звезды горят во всю мочь и тянет осенним холодком.
- Доброй ночи, - согласился Ярополк. – Мы тебя ждали.
- Дождались.
Устроились они в номере Бекшеева, хотя собственный Ярополка находился рядом. Тихоня притащил пакет с сушками, баранками и прочей добычей.
Он же кофию добыл, уж не знаю где.
- Что Одинцов? – Бекшеев поднялся, уступая мне место.
- Погодь, стула принесу… тут у Петровны стульев целая комната. Я чинить взялся, так она и разрешила брать…
- И на кухню его пустила, - добавил Бекшеев. – Вот как у него это получается? Я с этой Петровной общался. Суровая женщина.
- Просто подход иметь нужно…
Тихоня притащил пару стульев, явно помнивших лучшие времена. Краска облезла, обивка выцвела и обзавелась затяжками, а в одном месте вовсе треснула. Но ножки имелись, а большего от них и не требовалось.
- Женщину убили, - сказал Ярополк, когда Бекшеев с Тихоней уселись. – Вчера… в принципе, со временем смерти ничего нового.
- Способ?
- Ударили. Причем сзади и чем-то тяжелым и заостренным. Кость проломили, повредили мозг. Умерла она довольно быстро. Я бы сказал, что она и понять-то не успела, что происходит.
- Значит, ничего?
- Есть некоторые ощущения… причем главное из них – радость.
Радость?
- Я бы даже сказал торжество… причем не радостное, скорее мстительное.
Радость и мстительное торжество.
Мы с Бекшеевым переглянулись.
- А попонятнее? – поинтересовался Тихоня, разломив баранку. – Чего она торжествовала?
- Скорее над кем… - Ярополк пил кофе. – Я, конечно, не специалист по живым… но это не радость от достигнутой цели. Там многое намешано… такие чувства вызывают скорее люди, чем вещи или явления.
Как ни странно, я поняла.
- Значит, она считала, что одержала победу? Над кем-то… над кем-то, кого не любила и очень сильно.
- Сестра? – предположила я. – Она не любила сестру.
- Да. Завтра будем искать нотариуса. Возможно, завещание что-то прояснит… тело сожгла не она?
- Не знаю, - покачал головой Ярополк. – Хотя… сажи на ней нет. Да и… если святая вода, то…
Не она.
Бекшеев прикрыл глаза.
- Крест на стене?
- Кровью нарисован, - некромант говорил спокойно. – Животной… там еще круг есть, в другом месте, тоже пустой. В смысле, без силы. Просто символ. Защитный и довольно старый. В деревнях его часто использовали. На домах рисовали. На коровниках или овинах.
А тут на мертвецкой.
Хотя вывод напрашивается сам собой.
- Кто-то хотел защититься от некроманта? – я произношу это вслух, хотя все-то и так понимают. – И этот кто-то суеверен… значит, не Людочка и не Захар?
- Захара и я бы вычеркнул, - поморщившись, согласился Бекшеев. – И не из-за суеверий… он любил Ангелину. И искренне рад нашему приезду. А теория с тем, что он убил Северцеву… несколько притянута. И бить по голове Антонину. Зачем?
- Ну… она обнаружила, - предположил Тихоня, - что он хочет спалить тело.
- Даже в этом случае ему проще остановить ей сердце. Инсульт. Инфаркт. И никаких внешних следов. Да и внутренние найти было бы сложно…
- Запаниковал?
- Не тот у него характер, чтобы паниковать, - возразила я. – И все это как-то… уж извини… совсем по-бабски выглядит. Кресты. Святая вода… вот он шел палить тело. Зачем святая вода? Он вообще не похож на человека, который будет таскать с собой бутылку святой воды… кстати, ты понял, чем тело облили?
- Понял, - Ярополк наблюдал за нами с интересом. – В основном… надо будет отдельную экспертизу провести, но это была смесь, причем весьма любопытная. Спирт и какой-то животный жир. И еще несколько компонентов, про которые я пока ничего не скажу. Подозреваю, изначально это была какая-то целебная мазь. На жиру. А вот спирт – дурного качества… причем, мне кажется, что сперва её полили жиром или мазью, , а потом сверху еще добавили спиртовой настойки.
- Зачем? – вот этого я не поняла.
Ладно, крест и святая вода. Когда некроманта ждешь, и не таким запасешься. Но вот остальное…
- Спирт и жир, как понимаю, не смешиваются? – уточнил Бекшеев.
- В норме – да. Есть способы… нужны или особые добавки, или сила, и то смесь выходит до крайности неустойчивая. Спирт легко загорается, но и сгорает очень быстро. А вот жиры горят дольше, но при этом сама температура их возгорания выше. То есть просто взять и поджечь масло или жир не выйдет. Он задымит, закипит, но не загорится. Поэтому и две фазы. В первую вспыхнул спирт и, возможно, какое-то еще топливо. Скажем, бумаги, ветошь… там определенно что-то было. Сейчас не скажу, но вполне вероятно, пропитанные спиртом бинты. И уже, когда огонь дал нужный жар, загорелся жир. Он и дал, что дым, что копоть… и горел долго. И тело, им обмазанное, тоже горело… прогорало. При наличии времени, возможно, прогорело бы до конца. Я читал о подобном, когда человек сгорал сам собой, но сталкиваться не приходилось. Хотя, конечно, очень странный способ.
И тут я с нашим некромантом согласилась. Странный и трудозатрадный.
- Почему было просто бензином не плеснуть? – Бекшеев задал вопрос вслух. – Бензин тоже горит…
- Не было под рукой? – предположил Ярополк.
- А спирт и жир были? – я призадумалась. – Хотя… многие настойки на спирту… и мази… тут очень змеиный жир популярен.
- Чистый? – Ярополк удивился. – Тогда змей понадобится…
- Не думаю, что чистый, - Бекшеев поглядел на Тихоню презадумчиво. – Если чистый брать, то змей в округе давно бы не осталось. А вот взять и смешать со свиным или бараньим, или еще каким, тогда да… хотя…
И замолчал.
И главное, молчать будет, пока мысль не додумает. А когда он её додумает, тоже не понятно. Но я не тороплю. И Ярополк молчит. И Тихоня.
- По сути, - Бекшеев заговорил минут через десять. – У нас два дела. Разных. И это мешается… не дает толком выводы сделать. Первое… Тихоня, завтра пройдись по окрестным аптекам, вряд ли их тут много. И узнай, кто покупал лекарства для Надежды. И у Людочки спроси, она их выписывала… и рецепты давать должна была.
