- Именно.

- Тогда…

- Начнем отсюда. Вот, - Бекшеев папочку Одинцовскую с собой пригласил. – Я тут предварительный расклад сделал.

И карту взял.

Спрашивать откуда – не буду. Её и раскатал на столе. Бросил взгляд на часы, такие вот солидные, которым место на камине, а не на подоконнике.

Стук в дверь заставил нас повернуться.

- Можно? – поинтересовался Тихоня.

- Заходи. Так даже лучше, - Бекшеев придавил карту, что норовила свернуться, с одной стороны часами, с другой – не менее вычурной пепельницей. – Смотри, вот тут мы…

И пальцем ткнул в самый центр карты. Огляделся.

И Тихоня молча протянул кошелек.

- Спасибо, - Бекшеев положил двухрублевую монету с орлом. - Я и сам подумывал о том, чтобы задержаться в городе. Поместье Каблуковых тут…

Десять копеек.

- А здесь – Пестряковы.

Еще десятка.

И оба поместья действительно рядом находятся, разделенные узкой речушкой.

- Ангелину нашли в лесу… вот точное место нам покажут. Надеюсь. Но пока будем считать, что фактически на территории поместья. Здесь нашли Величкину… деревня Салтыковка.

Еще десять копеек, но ложатся они с другой стороны от города.

- А здесь – Пелагею Самусеву… предположительно – последнюю жертву. Близ старой мельницы.

И снова в сторону.

Десять копеек.

- Тихарева. Козулина…

Монеты ложились по разные стороны.

- А вот тут сама Змеевка.

В стороне от поместья Пестряковых. И если прикинуть, то от Змеевки до самой дальней монеты верст двадцать наберется. Далековато.

- Хрень выходит, - заметил Тихоня, склоняясь над картой.

- Да нет. Как раз очевидно.

- Что?

Мне вот очевидно не было. Разве что…

- Если их убивал Анатолий или его мамаша…

Хотя понятия не имею, зачем ей убивать этих, совершенно далеких от её жизни и драгоценного сыночка, женщин.

- Им тяжеловато добираться было бы… - договорил за меня Тихоня.

- Не факт, - Бекшеев разглядывал карту с презадумчивым видом. – Все же не сбрасывал бы со счетов. Машина имеется. Водить умеют, а расстояния тут не так и велики. Но да. Из города добраться до любой из точек проще и легче, чем от поместья Каблуковых.

И ведь не поспоришь.

- А в городе… в городе змей нет, - Тихоня обошел карту кругом. И потом еще раз. Взгляд его был задумчив. А я думала, что Одинцову наши выводы не слишком понравятся.

Да и в целом…

Нет, может, конечно, прав Бекшеев, и этот Анатолий ездил по округе, выискивал молодых девиц, склонял их ко греху, как это принято говорить в высшем свете, а затем убивал гадюками.

Только…

Натянуто выглядит.

- И с чего начнем? – Тихоня вот сомнениями не страдал.

- Думаю, с госпиталя, раз он есть… заодно родню найти бы…

- В полицию?

- Заглянуть, пожалуй, стоит… пугать тем, что сунемся в работу, нет. Мы ж тут частным порядком.

Кивок.

- Тогда… - Тихоня склонился над картой. – Я, может, родней займусь? Пойду, поспрошаю… кто там с кем жил и чего вообще…

- Тихарева, - Бекшеев вытащил листок с краткой информацией. – Хронологически первая в списке. Семь лет тому. Обрати внимание.

- На что?

- На все. Если получится найти подругу, поговори… если она действительно первая, то он мог и ошибиться.

- Или она, - я коснулась загривка, и Девочка приоткрыла красный глаз. – Девочку возьмешь? А то в госпиталь с ней не потянешься…

Госпиталь располагался в еще одном особнячке, тоже с колоннами в числе четырех, лепниной и лестницей, в которую Бекшеев мрачно ткнул тростью.

- Если хочешь, - предложила я, - посиди на лавочке. Слушай, а почему тут дома такие… не знаю, похожие?

- Скорее всего по одному проекту возводили.

- Это как?

- Каждый проект стоит денег и немалых. Вот и была привычка. Нанимали архитектора, чтобы спроектировал какое-нибудь одно здание. Платили. А потом нанимали студентов, чтобы они этот проект слегка изменили под те или иные нужды. Тоже платили, но куда меньше. Обычно меняли внутри и не так сильно, а внешнее обличье вот…

Вот.

Понимаю.

- Идем, - вздохнул Бекшеев. – Похоже, тогда в большой моде были лестницы.

- И колонны.

- Колонны всегда в моде. А вот лепнина – это уже излишества. Кстати, дом точно не предназначался для размещения госпиталя. Маленький он для госпиталя…

Внутри пахло лекарствами и от запаха этого засвербело в носу. И еще карболкой или чем там полы моют. Светлые стены. Тряпка на полу, брошенная так, чтобы каждый входящий всенепременно по ней прошелся. Стол, который прямо в коридор вытащили, и хмурая квадратная женщина в синем халате.

- К кому? – поинтересовалась она, вперившись в нас тяжелым взглядом.

- К целителю, - Бекшеев изобразил улыбку, но это был случай, когда та не подействовала.

- Часы неприемные…

- А мы по особой надобности, - он вытащил удостоверение. Использовать его Бекшеев не особо любил, но сейчас, похоже, иного выхода не видел.

- К которому? – удостоверение женщину не впечатлило. Она лишь губы поджала и прищурилась.

- А их несколько?

- Антонина Павловна… - звонкий голосок донесся откуда-то из глубин коридора. – Пропустите…

- Пропустите, - проворчала Антонина Павловна, не скрывая раздражения. – Как порядок блюсти, когда порядка нету? Ходют и ходют…

Я прищурилась.

Кто бы ни проектировал этот особняк, окна он сделал огромные, в пол. И свет сквозь них проникал, зыбкий, дрожащий. Но от этого света растягивался в бесконечность. И белизна стен растворяла эти стены, меняя пространство.

- Антонина Павловна…

Женщина в белом халате казалась не призраком, нет, скорее уж созданием иного лучшего мира. Того, в котором всегда свет, солнце и чистота.

Впрочем, стоило ей приблизиться, и наваждение сгинуло.

Просто женщина.

В белом халате, наброшенном поверх обычного платья в крупный горох. Тоненькая. И хрупкая. Светлые волосы зачесаны гладко, но полупрозрачные прядки все одно выбиваются и распушаются, преломляя свет, отчего кажется, что над головой женщины сияет нимб.

А вот возраста не понять.

Черты лица мелкие и само личико выглядит почти кукольным. Вот только в уголках глаз уже появились морщины. И на лбу – характерные вертикальные заломы.

- Добрый день, - произнесла женщина звонким голоском. – Вы ко мне?

- Пока не знаю, - Бекшеев изобразил поклон и удостоверение убрал. – Скорее всего… мне нужно побеседовать с кем-то, кто знал Ангелину Каблукову…

- Синюшкина она, - Антонина Павловна губы поджала. – Каблукова – это в девичестве была. А как замуж повышла, то Синюшкиною стала. А я говорила, что убили её! Говорила!

И в голосе этом мне послышалась искренняя радость.

Нет, не тому радовалась Антонина Павловна, что Ангелину убили, а тому, что наше с Бекшеевым появление доказывало её правоту.

- Это дело приватное, - поспешил заверить Бекшеев целительницу. – Но… где мы могли бы поговорить?

Над золотыми волосами порхали золотые пылинки. А лицо женщины вдруг изменилось. И я увидела, что она куда старше, чем кажется.

Но длилось это несколько мгновений.

- Давайте, ко мне в кабинет… Антонина Павловна, Семерякову я сама позвоню.

- Позвонит она… - в спину донеслось ворчание. – Конечно, позвонит… а этот ненормальный и радый будет… ходят тут и ходят. Ходят и…

Глава 10 Амбисфена

«И кровь ея, пролившись наземь, была столь горька, что отравила и землю. А травы, на ней росшие, обратились гадами. Были те гады столь ядовиты, что одна голова не способна была удержать в себе оный яд. И потому возникла другая, подобная первой. Так появился редкостный гад, про которого многое писано, рекомый амбисфеной» [1]

«Легенды и предания, а тако же тайные знания о гадах ползучих, пользе и вреде ими причиняемом»