Правая рука Главы Гидры что-то шепчет на ухо Математику. Нехотя кивая, лысый обращается к скептику:

— Тебе лучше подежурить у входа, снаружи.

— Н-но я…

— Один…

Скептик пулей покидает процессию.

Если Математик начал считать, ты не захочешь, чтобы он остановился.

Маяковский идет дальше. Останавливается у открытой комнаты. Внутри постель со скомканным бельем.

— Здесь находилась женщина, — сплевывает детектив. — Против своей воли.

Бандиты остаются равнодушными. Конечно, сколько таких женщин на счету каждого из них?

— Потом он пошел сюда…

Маяковский приводит процессию в контору ночного клуба. Здесь обнаруживается очередной кровавый след.

— Это был последний из банды, — сообщает детектив, ощупывая найденную гильзу. — Он прикрывался девочкой… кажется, дочерью той женщины… что-то произошло, и Скрипач выстрелил в своего человека… а девочка… стоп!

Маяковский резко выпрямляется, чем заставляет подкинуться на месте и настороженно осмотреться охрану Ревизора.

— В чем дело? — хмурится саппонец.

Детектив бросается мимо него к выходу. Пристально изучает коридор, затем комнату с кроватью.

Члены Гидры молча наблюдают за ним.

— Все это время, — говорит наконец Маяковский, — Скрипача сопровождал какой-то человек!

Глаза Правой руки вдруг оживают. Кажется, детектив нащупал то, нужно боссу Гидры.

— Этот человек помог девочке, затем вместе со Скрипачом пошел дальше…

Видения приводят Маяковского в кабинет владельца "Симфонии".

Рабочий стол, мини-бар, диван… ничего примечательного.

— Диван! — указывает детектив.

Люди Математика быстро убирают мебель в сторону. Под ногами хрустят осколки виниловой пластинки. За потайной дверцей обнаруживаются сейф.

На этот раз срабатывают отнюдь не сверхъестественные способности, а банальный опытный глаз детектива, заметивший следы на полу от ножек дивана.

Маяковскому не составляет труда подобрать код.

Голая ладонь ощупывает пустые полки.

— Здесь были деньги… и музыкальная пластинка…

Мрачнолицый детектив поворачивается к Правой руке Гидры.

— Ваш человек продал маленькую девочку за вшивую музыкальную пластинку!

Ревизор в ответ качает головой:

— Каждый раз ваши способности, господин Маяковский, просто… поражают.

Посверлив саппонца взглядом, Маяковский уходит из кабинета.

Процессия останавливается в главном зале.

— Скрипач вместе с этим человеком вернулись за женщиной с девочкой, — детектив ощупывает двери. — Они повели их на улицу…

— Пока что ограничимся этим местом, — перебивает Ревизор, указывая на ночной клуб. — По вашим словам выходит, что Скрипач помогал этому человеку, правильно?

— По словам муравьев, их сжигает небесный огонь. Тогда мальчик с лупой — внебрачный сын Перуна, правильно?

Не дожидаясь ответа, Маяковский проходит к бару.

— Когда Скрипач с тем человеком возвращаются, они садятся за стойку… выпивают… — детектив хмурится. — После чего Скрипач стреляет себе в голову.

На какое-то время в клубе повисает тишина.

— Занимательно, — хмыкает Правая рука Гидры. — Можете описать, что говорит этот таинственный человек или как он выглядит?

Помедлив, будто прислушиваясь к внутреннему голосу, Маяковский качает головой.

— Дважды нет.

Саппонец недобро прищуривается. Хотя казалось бы, куда больше?

— Я считаю ваш гонорар достаточно справедивым и его удвоение несколько выходит за рамки приличия…

— Чтоб вас! Я не набиваю себе цену! — детективу стоит больших усилий не сорваться на мат. — Я буквально не могу увидеть то, что вам нужно!

— Вам что-то мешает?

— Да! Этот человек… его фигура, даже его слова… они как будто зацензурены!

Чувство бессилия вырывается наружу во вспышке злости. Маяковский отчаянно бьет ладонью по барной стойке. Паршивое чувство, когда не можешь сделать свою работу, единственное, что остается в твоей поганой жизни, как надо.

Правая рука Гидры хмурится.

— Вы уже встречались с подобным?

— Первый, мать его, раз такое!

Кажется, саппонец не верит ему. Не в то, что такое случается с детективом впервые. В то, что он не может что-то увидеть. Все-таки до этого дня эксцессов не было.

— Хорошо, — Ревизор решает замять тему. — Можете рассказать, что этот человек делал дальше?

Маяковский рассказывает. В целом, ничего интересного. Человек заметает следы и покидает клуб через черный ход.

Выслушав, желтомордый задает несколько уточняющих вопросов. Было ли при таинственном человеке оружие, использовал ли он чужое, звонил ли кому-то и так далее.

В большинстве случаев, ответ отрицательный.

Закончив, Правая рука Гидры ооглядывает место преступления и наигранно вздыхает:

— То, что вы не можете увидеть лицо этого человека, немного разочаровывает.

Маяковский фыркает. Ревизор бросает своим подручным пару фраз, после которых некоторые из них уходят. Детектив в этом время без спроса берет из бара самый дорогой, на глаз, виски.

— Благо, у нас есть догадки на тему его личности! — улыбается желтомордый.

— Шлюхи, — Маяковский салютует початой бутылкой. — Их вывели до того, как все началось. Единственная несостыковка в официальной версии внезапного нервного срыва вашего человека.

— Эти женщины рассказали, — кивает саппонец, — что перед тем, как их всех вывели из клуба, к Феликсу, так звали Скрипача, пришел курьер. И, судя по всему, этот курьер угрожал Феликсу…

Поперхнувшись виски, детектив усмехается:

— Без обид, но у этого парня, должно быть, вместо причиндалов Парабеллум!

— Или солома вместо мозгов, — задумчиво хмыкает желтомордый.

Люди Математика возвращаются в клуб вместе с новым человеком.

— Саймон, я правильно запомнил? — интересуется Ревизор.

— Д-да, господин, это мое имя!

Нервный белобрысый паренек не больше двадцати лет кланяется в пояс. Бегающие глазки, повадки, даже одежда — все выдает в нем простого шныря и барыгу низшего сорта.

— Итак, Саймон, расскажи господину Маяковскому то же, что поведал нам.

Любопытство заставляет детектива оторваться от бутылки. Что же это за человек, которого он не может увидеть в ретроспективе?

Белобрысого шныря трясет, видно, что он не привык выступать перед такой въедливой публикой.

— М-мне, гм, несколько дней назад п-позвонил знакомый с прошлой работы. К-Костя Домин, гм, к-курьер. П-простой парень, как и я сам. Он, короче, сказал что у него доставка для…

Бегающие глазки докладчика скользят по осколкам посуды на полу и натыкаются на кровавые пятна. Лицо парня бледнеет.

— …он а-адрес сп-просил, а я и сказал… и п-походу…

Нервы шныря сдают. Он падает на колени перед Правой рукой Гидры и пускает пузыри из носа.

— Я не знал, что так будет! Честно! Я не знал, что Домин устроит здесь кровавую баню! Если хотите, я могу привести его к вам! Вы же знаете, я хорошо делаю свою работу! Я смогу! Только, молю, дайте мне второй шанс!

Саппонец произносит что-то на своем родном языке, а затем, похоже, переводит:

— Даже боги не дают

второй шанс. А я всего лишь человек…

Маяковский слишком поздно понимает, к чему все идет. Но даже если бы он понял раньше, то вряд ли смог бы что-то исправить.

Повинуясь молчаливому кивку Ревизора, Математик в одно мгновение достает ствол, а во второе мозги белобрысого шныря фейерверком орашают пол.

Детектив рефлекторно выплевывает полный рот дорого виски.

— Великий Громовержец! Обязательно было кончать этого парня на моих глазах?!

— Прошу прощения, — пожимает плечами Правая рука Гидры, — момент был подходящий.

Покосившись на распростертое на полу тело совсем еще зеленого юнца, Маяковский снова прикладывается к бутылке.

Объективно, парень сам виноват. Нечего было трепать языком. И настоящего виновника он тоже не смог бы привести.