— Несомненно, — ответил Роланд, нисколько не соврав. Он действительно не сомневался, что это пройдёт. Вот только пройти оно может по-разному: Огден способен со временем стать равнодушным к тому, что все дела ведёт канцлер, как всегда были равнодушны Тедеон и Грегор, а может действительно вырасти над собой и стать неплохим королём. Первый путь совсем простой, второй — очень сложный и требует длительного времени. Но не невозможный.

— Не знаю… — пробормотал Огден, покачав головой. — Когда я смотрю на тебя, понимаю: для того, чтобы стать как ты, нужно быть тобой.

— Глубокомысленно, — засмеялся Роланд, весело сверкнув глазами. — Мной тебе не стать, это физически невозможно. Но если захочешь, ты всему научишься. Однако не за один год. Ты же понимаешь, сколько лет потратил на меня король Фредерик.

— Значит, ты потратишь на меня столько же?

— Надеюсь, что нет. Я всё-таки был ребёнком, мне нужно было учиться не только управлению государством, но и обыкновенным вещам.

Огден молчал, отчего-то глядя не на Роланда, а на алую бархатную обшивку кресла. Гладил её ладонью, будто женщину ласкал, и слегка морщился, напряжённо о чём-то размышляя.

И неожиданно спросил такое, отчего у Роланда в буквальном смысле брови на затылок полезли:

— А ты счастлив? — Огден помотал головой и исправился: — Точнее: тебе нравится всё это? Ну, быть канцлером. Я точно был бы счастливее, будь я не королём, а по-прежнему целителем высшего разряда отдела охранителей министерства безопасности. А ты, Роланд? Кем ты предпочёл бы быть, будь у тебя выбор?

Канцлеру немедленно захотелось перенестись к Анастасии и узнать, что же она такое умудрилась наболтать Огдену, из-за чего в его голове появились подобные неожиданные мысли.

— Огден, ты учился по этой специальности, — ответил Роланд с ироничной улыбкой. — Поэтому, естественно, сейчас ты предпочитаешь её, а не обязанности правителя Альтаки. Меня же с детства натаскивали на то, чтобы я был хорошим канцлером.

— Хорошим канцлером при плохом правителе, — печально хмыкнул Огден, бросив на Роланда смущённый взгляд исподлобья — будто нашкодивший ребёнок, который просил прощения у обиженного его поведением взрослого.

— Не обязательно, — дипломатично сказал Роланд, пожав плечами. — Я бы сказал: при любом правителе.

— И тебе это нравится? Скажи честно — нравится?

— Я отвечу, но учти, что я не знаю ничего другого. У меня не было выбора, понимаешь? Поэтому я предпочёл полюбить то, чем занимаюсь. Так есть хотя бы малейший шанс быть счастливым.

Огден помолчал, словно обдумывая сказанное, а затем кивнул и, вздохнув, поднялся с кресла.

— Пойдём? Ты же, наверное, к себе собирался? Отдыхать? А я тебя задержал.

Да, знал бы король, куда собирался Роланд за мгновение до его прихода — вряд ли стал бы разговаривать настолько мирно.

— Хотелось бы отдохнуть, конечно. Надеюсь, наши оставшиеся неарестованными заговорщики подождут хотя бы пару дней прежде, чем вновь пытаться тебя убить. Мне всё-таки надо нормально выспаться.

Огден засмеялся, качая головой.

— Звучит ужасно, брат.

Роланд, в этот момент открывавший перед королём дверь, удивился настолько, что чуть не упал, споткнувшись на ровном месте. Посмотрел на невозмутимого Огдена, который выглядел бы совсем спокойным, если бы не два красных пятна на бледных щеках, словно его слегка лихорадило, кашлянул… и впервые в жизни решил сделать вид, будто ему послышалось.

Ну не переспрашивать же, правда?

Анастасия

Ждать Роланда принцесса в этот вечер почти отчаялась — его не было очень долго. Сама к нему Анастасия не пошла, понимая, что он либо до сих пор на совещании, либо лёг спать. В любом случае мешать ему не стоило — если сможет, придёт.

Кроме того, был ещё один момент, из-за которого Анастасия слегка опасалась видеть Роланда: разговор с Огденом. Поведал ли о нём король? Или предпочёл оставить всё при себе? А если поведал, то что именно сказал? Не обидел ли он Роланда, не приказал ли ему не разговаривать больше с Анастасией, заупрямившись? Мысли о подобном беспокоили и страшили, но всё же принцесса не считала, что не стоило в тот момент молчать и не задавать каверзных вопросов. Огдену пора перестать играть в куклы и возвращаться к реальной жизни, оставив трон человеку, благодаря которому Альтака до сих пор не развалилась на части за последние годы — с тех пор, как заболел король Фредерик.

Роланд пришёл, когда Анастасия уже собиралась снимать халат и ложиться спать, устав второй час мусолить слипающимся от сонливости взглядом одну и ту же страницу в книге. Причём выглядел канцлер вполне бодро, и глаза блестели так, будто…

— Ты что-нибудь пил? — протянула принцесса с подозрением, подходя к Роланду и не спеша обнимать его. — Эликсир бодрости? Его нельзя пить так часто!

— Ничего не пил, — помотал головой Роланд, преодолел оставшееся между ними расстояние и сам заключил Анастасию в объятия, с жадностью прижимаясь к её виску тёплыми губами. Его щека немного кололась, и принцесса с удовольствием потёрлась о неё своей щекой, а потом поцеловала.

— Точно не пил?

— Точно. Только воду и чай. Я просто достиг такого уровня усталости, когда даже спать не хочется.

— А такой бывает? — удивилась Анастасия, и Роланд кивнул.

— У меня — да. — Он ещё раз поцеловал её, но теперь уже в губы, и поинтересовался, пытливо заглядывая в глаза: — А теперь признавайся: что ты сказала Огдену? Он только что приходил ко мне в каком-то странном настроении.

— И что говорил? — насторожилась Анастасия, непроизвольно вспыхнув от волнения огнём. Роланд с удивлением проводил взглядом язычки пламени, выросшие из рук принцессы, и усмехнулся.

— Всё, теперь можешь не отрицать: я вижу, что ты виновна. Иначе не вспыхнула бы.

— Я и не собиралась отрицать, — фыркнула Анастасия. — Глупо отрицать очевидное. Но о чём мы говорили, я тебе не расскажу: пусть это останется между мной и Огденом.

— Чем бы это ни было, но сегодня вечером он впервые назвал меня братом, — признался Роланд, и принцесса обрадовалась.

— Прекрасно! Очень рада. Давно пора.

— Думаешь? — поднял брови канцлер. — Я никогда не считал остальных детей короля своими братьями. Как-то… не знаю. Брат — это что-то близкое, родное. У меня не было родных, кроме матери. Фредерик — отец, но формально. Истинной близости у меня с ним не было.

— Я понимаю. И это неправильно. Вы с Огденом — братья. Так что если до него и вправду дошло хотя бы что-то из того, что я говорила, я буду рада.

— Интриганка, — засмеялся Роланд, и Анастасия решила сменить тему, пока этот хитрец не умудрился выпытать из неё содержание их с Огденом разговора.

— А Каролина действительно в Императорском госпитале? — поинтересовалась принцесса, и канцлер кивнул.

— Да. Она вернётся, как только мы определимся, кому и из-за чего она мешала. Не волнуйся — в Альганне Каролина в безопасности. Заодно отдохнёт. Риан сказал, что несмотря на его вмешательство и усилия Моргана, ей всё же надо полежать в госпитале и восстановиться, иначе головные боли могут стать невыносимыми, да и тяга к завершению дела способна вернуться. Каролине ведь отдали приказ, но она его не выполнила — это может отразиться на её психике.

— Бедняжка, — искренне посочувствовала девушке Анастасия. Она считала, что в этой истории Каролине пока досталось больше всех. Угораздило же её влюбиться в Огдена! — А кого ты подозреваешь? Бивиусов арестовали, то есть, шаман в распоряжении не у них. Тогда у кого?

— У меня нет доказательств, Тасси, — покачал головой Роланд и с нежностью провёл ладонью по щеке Анастасии, улыбнувшись, когда принцесса прильнула к нему в ответ. — Только умозаключения. Если насчёт Бивиусов я думал, что они, возможно, хотят, чтобы на троне находился Тедеон, то сейчас нет сомнений: речь идёт о желании сменить династию. Но влиятельных семей, способных побороться за престол, в Альтаке не так уж и много. И пожалуй, самая сильная магия, ещё и огненная, как у Альго — у Актона Вестериуса.