крепость Квардес, за один год и пять месяцев до…

Когда впереди показалась таверна, Кэрин была уже сильно не в духе. Плечо ломило от веса парня, а другой рукой приходилось удерживать книгу, чтобы не потерять. Благо, что прохожие на них не косились. Впрочем, предлагать свою помощь тоже никто не спешил.

— Вы в состоянии снять себе комнату, чтобы проспаться?

Задавая этот вопрос, девушка ожидала услышать — «нет». Но парень, покачнувшись, кивнул.

— Кон-нечно. У меня в кошеле хват-тит монет. — он сунул руку в карман, едва устояв при этом на ногах. Но, судя по всему, кошеля не обнаружил. — Где-то же б-был.

— Все ясно. — поморщилась Кэрин. — Видимо ваши сбережения остались в трактире.

— Т-тогда, я в-вернусь.

— Угу, насколько помню, вас там очень ждали. Да стойте же ровно! — она выдохнула, призывая терпение. — У меня тоже нет денег, чтобы за вас заплатить.

— Я бы не…

— А оставить вас на улице, мне не позволит совесть. Но учтите, то, что я собираюсь сделать — большой риск. И если вы опорочите мое имя, я буду каждый день молиться, чтобы небеса ниспослали на вашу голову всевозможные кары.

Парень опять икнул. Кэрин оглядела его безо всякой симпатии. Велико было желание развернуться и просто уйти, но простит ли она себе, если завтра в грязном переулке обнаружат его изувеченное тело?

Насколько она разбиралась в людях, юноша вроде был неплохой. Просто совершил глупость, попытавшись утопить в алкоголе горе.

— Я сняла тут комнату, до завтра. И готова угол в ней уступить вам. Только никто не должен увидеть вас, или услышать. Ясно?

Молодой человек кивнул.

— Зайдете сразу за мной, но держитесь в нескольких шагах. Я отвлеку служку разговором, вы же подниметесь по лестнице, и будете меня ждать. Только ничего не напутайте. И ни с кем не говорите.

Стиснув пальцы на книге, Кэрин первой направилась к двери. Это была глупость… Совершенная глупость. Однако в глубине души девушка чувствовала, что поступает правильно. Будто возвращает добро… те две монеты, которые простил ей Питер.

На удивление, все прошло гладко. Пока служка объяснял, где поблизости бакалейная лавка, незнакомец успел подняться наверх. Кэрин же, не собираясь полагаться на чужое благородство, одолжила большие ножницы. Объяснив это тем, что хочет заняться шитьем, а свои забыла в монастыре.

Парень, конечно, едва держится на ногах. Но мало ли что взбредет ему в голову, когда он протрезвеет. Так что девушка собиралась быть настороже.

— Вы бы хоть назвали ваше имя. — не удержалась она, отделяя ширмой угол, в котором устроился «гость».

— Ла… Лайон, добросердечная леди. Лайон Осберт Бартон. — юноша не то вздохнул, не то всхлипнул. — Второе имя в честь дядюшки… жаль, что он так и не смог простить моего отца.

— Каждый отвечает только за свои грехи, Лайон Бартон. — Кэрин коснулась двумя пальцами его лба. Наверное, следовало прочитать утешающую молитву, но в таком настроении, это было бы лицемерием. — Отдыхайте. И ради всего святого, ведите себя тихо.

Передвинув табурет к подоконнику, Кэрин раскрыла книгу. Раз уж притащила незваного гостя — придется не спать. Ножницы она положила рядом. Милосердие еще не повод забывать об осторожности.

Девушка вдохнула горьковатый аромат страниц, и ощутила, как в груди поднимается смесь счастья с предвкушением. Пусть вокруг обшарпанные стены, следующие несколько часов она проведет не здесь.

«…На восход от жемчужного моря, где сейчас проходит караванный путь, лежало королевство Альтимор. В свое время, гордые альтиморцы обнесли его тремя защитными стенами. В основе первой лежала глина и мокрый песок…»

Разбивая тишину, в дверь заколотили с такой силой, будто надеялись снести ее с петель.

— Эйса Кэрин, будьте добры, откройте!

Кэрин насторожилась, но все же подошла к двери. На пороге, собственной персоной, возвышался хозяин таверны.

— Чем обязана? — холодно поинтересовалась девушка, скрещивая руки на груди.

— Не сочтите за оскорбление, эйса Кэрин. Но одной из служанок показалось, будто вы привели мужчину.

— Я… что⁈ — в лицо ей бросилась краска. — Простите, Альверт, можете ли вы повторить?

Мужчина смутился.

— Ну… сами понимаете. Я ведь должен проверить.

Кэрин напустила на себя маску спокойствия.

— Понимаю. Очень хорошо все понимаю. После службы в чужом городе, преодолев с полсотни верст, в нескольких часах от родного монастыря, я буду думать исключительно о мужчинах. Так?

Хозяин таверны переступил с ноги на ногу. Но девушка не дала вставить ему и слово.

— Останавливаясь у вас, я смела надеяться, что мой покой не потревожат беспутные соседи. Но и подумать не могла, что в беспутстве обвинят меня… — она понизила голос и теперь глядела в упор на собеседника. — Но раз вы настаиваете, то войдите сами и проверьте. Я одна.

Она посторонилась, ни на миг не выдав своего беспокойства. Только бы Лайон лежал в своем углу тихо.

Альверт потупился.

— Эйса Кэрин, я не смею подозревать вас.

— Я настаиваю, чтобы вы осмотрели комнату. А когда закончите, жду извинений.

Девушка не пыталась заступить путь, только смотрела так, что хозяину таверны стало неловко. Он сам в свое время посещал школу при монастыре, и помнил царившую там строгость. Ему даже в голову бы не пришло, что монастырская учительница может врать. Зато мужчина прекрасно видел возмущение, скрытое за маской ледяного спокойствия.

— Простите, эйса Кэрин. Служанке должно быть показалось.

— Она видела, как мужчина входил ко мне?

— Она просто заметила, как в таверну входит посторонний, но не видела, как тот выходил.

Девушка чуть склонила голову. Она отдавала себе отчет, что поступает дурно, но это будет лишь на ее совести.

— Что ж, я прощаю вам это недоразумение, Альверт. И благодарю за беспокойство.

Закрыв дверь, Кэрин прислонилась к ней спиной. Глупо. И чудовищно неосторожно. Остается только утешать себя тем, что этой ложью она возможно спасла чью-то жизнь.

Отпустив служанку, Ира заглянула в корзинку для рукоделия. Там обнаружился ворох ниток разных цветов, кусок ткани с вышитым узором и пугающего вида ножницы.

На взгляд девушки — ничего полезного. Вышивать, конечно, придется, но исключительно при посторонних. Так сказать, чтобы пустить пыль в глаза. А наедине с собой, заниматься показухой бессмысленно. Лучше потратить это время на то, чтобы собрать мысли в кучку.

Если верить обмолвкам окружающих — она баронесса. Нижняя планка в иерархии аристократов. Зато не нищенка, и не крестьянка. Уже можно благодарить судьбу. И отдельное спасибо, что не баобаб, как в известной песне.

У нее есть муж — барон. С которым она, судя по всему, не в самых теплых отношениях. И причина, скорее всего в ней, раз супруг пытается организовать развод, а не устроил несчастный случай, или не отправил в монастырь.

Либо так любит, либо где-то у нее имеются очень влиятельные родственники, ссориться с которыми себе дороже. Неплохо бы, кстати, выяснить — в чем же заключается ее «страшная» вина. Может поймали на измене? Раз предшественница аж на реку побежала — топиться.

Это она, конечно, зря.

Ира глубоко вздохнула. Слишком мало информации, чтобы делать выводы. Но как выяснить остальное, не привлекая внимания? Если на дворе средние века, то подозрительное поведение вполне может привести к знакомству со «святой» инквизицией, которая особенно зверствовала в Испании, и во Франции.

А бароны, если верить школьным учебникам, водились почти везде.

От нечего делать, девушка обошла комнату. Заглянула она и за ширму. Там, помимо сундука, стоял еще ночной горшок. Мило. Очень мило. Однако тут просто такой быт, так что привыкай, милая. И нечего кривиться. Или изобретай унитаз.

В сундуке, скрученные валиками, лежали платья. А под ними… Ира чуть не взвизгнула от восторга, обнаружив круглое зеркальце. Не очень большое, размером с ладонь. Зато тяжелое, да еще и в потемневшей оправе. Серебро?