— Недурно. Теперь понятно на какие шиши твои любовницы одеваются в тяжелый люкс.

— Тебе смешно?

— Не смешно, Тош, — я пожимаю плечами. — Но Женька столько лет тебя знает как облупленного, что, скорее всего, давно догадалась о твоих адюльтерах. Ну поругает тебя. Ну, на недельку из дома выгонит. А потом всё наладится, как обычно.

— Она беременна, цыпленок, — тихо и серьезно говорит брат, а я вдруг теряюсь.

— Любовница?

— Женька.

А вот это действительно новость. Дело в том, что Женька уже была беременна. Как раз тогда они с Антоном и поженились. Но та беременность замерла и новые попытки завести ребенка ни к чему не приводили. Они, вроде бы, даже ЭКО делали, но безрезультатно. И эти бесплодные старания приводили к разладам в их отношениях. А тут — беременна?

— От тебя? — спрашиваю на всякий случай.

— Тебе не кажется глупым спрашивать у меня, от кого беременна моя жена? — морщится брат. — От меня. В этом у меня нет сомнений. Как и в том, что, получив эти фото, она уйдет от меня. На этот раз, окончательно.

Хочется спросить, как он вообще умудряется постоянно влипать в подобное, но я понимаю, что у нас, кажется, это семейное. Хочется сказать, что думать о разоблачении надо было не сейчас, а тогда, когда развлекался с этой меркантильной барышней. Вижу, что Антон по-настоящему расстроен и не собираюсь топить его еще больше.

— Мне жаль. Может тогда проще дать ей денег, чтобы она отстала?

Знаю, что никогда нельзя идти на поводу у шантажистов, но в его случае это выглядит как единственно правильный выход.

— Проще. Если бы они у меня были. Всё, что у меня было, я отдал, чтобы закрыть долг «Артитека» перед слиянием. И я хотел спросить у тебя, можешь ли ты мне помочь? Думал продать машину, но не хотел бы, чтобы Женя что-то заподозрила. Но если ты согласишься на продажу БМВ, то через пару месяцев я обещаю тебе такой же, только новый. Мне стыдно тебе такое предлагать, цыпленок, но сейчас ситуация кажется мне безвыходной.

Безвыходной. БМВ подарил мне он и я согласилась бы на продажу не раздумывая. Если бы автомобиль всё еще у меня был, а не принадлежал давно другому владельцу. Но сказать об этом Антону не решаюсь. Спрашиваю вместо ответа:

— Сколько времени у тебя осталось на то, чтобы найти деньги?

— До завтрашнего утра. А у меня из них есть, разве что, тысяч триста.

Коротко выдыхаю. Этого времени слишком мало. Категорически мало для того, чтобы где-то раздобыть такую сумму. Но, до сих пор чувствуя себя виновной в том, что испортила их свадьбу, очень хочу помочь. Словно судьба дает мне шанс всё исправить. Спасти то, что чуть было не разрушила.

— Я найду деньги, — произношу серьезно, хотя никакого плана в моей голове еще нет. — Машина все равно не продастся так быстро. Я поспрашиваю у знакомых. И дивиденды на счету еще остались…

— У знакомых? Только не у Нестерова, ладно?

На Луговой уже пробка, но Антон ловко перестраивается в крайний ряд и обходит несколько машин. От упоминания о Марке его настроение портится еще больше, но, надо признаться, о том, чтобы попросить о помощи именно его, я почему-то даже не подумала.

— Почему?

— Потому что представить себе не можешь, как меня задолбало быть ему обязанным, — резко выплевывает брат и я понимаю, что несмотря на совместную работу, они с Нестеровым всё еще враги.

Это не удивительно. Антон привык считать себя первым и лучшим во всём, а Марк объективно умнее, старше и опытней. Не знаю, что должно произойти, чтобы брат признал этот неоспоримый факт.

— Хорошо, Тош, — бормочу я. — Притормози на остановке, пожалуйста.

Будучи увлеченный собственными проблемами, брат не спрашивает о причине моих «дел» на Баляева. Вижу, что дала ему надежду на помощь, однако как именно смогу найти деньги — ума не приложу.

Забираю с заднего сиденья вещи и выхожу из машины. Бреду вверх по сопке, пытаясь придумать, где взять нужную сумму в столь короткий срок. Мысленно подсчитываю всё, что имеется у меня в данный момент, безрадостно сводя «дебет» с «кредитом».

Сумма, оставшаяся от оплаты по договору с «Талассой». Дивиденды, что всё еще лежат на счету. Мое положение давно уже не столь бедственное, как было, однако всего этого слишком мало. Чтобы помочь Антону мне требуется еще тысяч пятьсот.

Попросить их у Марка нельзя, хотя не факт, что стала бы это делать. У Леры? Она и без просьб помогает мне так часто, что я в неоплатном долгу. Есть еще Зорина, но наши отношения не настолько близки. Да и внутри всё еще свежо неприятное ощущение от попытки попросить денег взаймы у Березы. Я вообще терпеть не могу просить. Неважно, что и у кого.

В этот раз пожарная машина стоит не у моего дома, а у соседнего. А, судя по запаху, снова горел мусоропровод. Морщась от неприятного запаха, прочно обосновавшегося в носу, и радуясь, что на этот раз воняет хотя бы не так близко, вхожу в подъезд и первым делом направляюсь к Лене.

— Всё в порядке, Милана, — улыбается она. — Я договорилась с мальчишкой со второго этажа, он выгулял Мака и пообещал помогать и дальше. Ты и без того очень выручила меня, пока я лежала в больнице. Не переживай и спокойно работай.

— И школьник справляется с этим монстром?

Чешу скалящегося пса за ухом, а он, довольный вниманием, молотит из стороны в сторону хвостом.

— Справляется, — кивает соседка. — Со строгим ошейником он совсем не тянет.

Хоть это радует. Знала бы заранее, осталась бы с Марком в «Талассе» еще ненадолго, но сама виновата, что забыла обменяться с Еленой телефонными номерами. И сделанного не воротишь.

Без пса собственная квартира вдруг кажется пустой и неуютной и, повесив платье в шкаф, я сижу на диване, тупо уставившись в зеркало перед собой.

— Я должна ему помочь, — повторяю еще раз, массируя кончиками пальцев гудящую голову, а ангелочек с правого плеча интересуется участливо:

«Чтобы что?»

— Чтобы всё исправить, дружочек. Я ведь правда виновата перед Женей. Они были так счастливы с Антоном до свадьбы. Ждали тогда этого ребенка. А тут я со своим дефицитом внимания и демонстративным суицидом. Сейчас всё это кажется таким глупым и неправильным. Но, если тогда я чуть не разрушила их отношения, как Леркины, то сейчас могу их спасти.

«А ты не много на себя берешь?»

— Я беру на себя ответственность. Разве это плохо?

«Иногда она бывает лишней, Милашечка. Как сейчас, когда ты, как бульдозер, гребешь себе всю ответственность, которую можешь найти».

Но эта ответственность не лишняя. Она правда моя. И мне позарез нужны эти деньги. Чтобы освободиться от еще одного груза старой вины. Нельзя быть хорошей, честной и правильной, имея такое прошлое, как у меня.

От размышлений, где достать нужную сумму отвлекает пиликнувший уведомлением о новом сообщении телефон.

«Как дела, Милана? Не передумала?» — сходу спрашивает Жаров, и я застываю, уставившись на буквы перед глазами.

Я знаю о чем он. Даже уточнять не нужно. И мое мнение о нем самом и его идиотской затее осталось прежним. Но что это, если не знак судьбы?

«Дерьмовый знак», — скептически сложив руки на груди, комментирует ангелочек, а я несколько раз сжимаю и разжимаю отчего-то вспотевшие ладони.

Быстро, чтобы не успеть передумать, набираю ответное сообщение, а пальцы отчего-то дрожат.

«Пятьсот тысяч».

«Губа не дура, — мигом отзывается Сергей. — Представить себе не можешь, что мне понадобится от тебя за такую сумму».

Но я и не собираюсь ничего представлять. Отвечаю, выставляя свои условия.

«Три фото и ничего больше. И либо так, либо никак».

Несколько минут Жаров молчит и, кажется, даже, что он передумал, но вскоре телефон снова пищит, уведомляя о его ответе.

«Как скажешь. Значит просто найду больше желающих их получить. Жду тебя у себя в 17. Постарайся не надевать нижнее белье и обтягивающую одежду, чтобы на коже не было лишних следов».

«Хорошо. Но деньги должны быть у меня на счете в 16».