Что же имел в виду Комов?

Если он меня вызвал на тот перекресток для получения какой-то очень важной информации, а Дюпон этому помешал… Что получается? Дюпон работает против Комова? Или против Гласса?

Вот же ж, твою сияющую сферу! Даже обсудить не с кем!

Я упал в кресло и постарался отрешиться от всех этих вопросов. Но они продолжали лезть в голову и не давали выдохнуть.

Несколько раз отец и Кармин пытались меня увлечь в разговор, но я отвечал односложно и часто терял нить беседы. Вскоре они от меня отстали.

И когда я встал, чтобы со всеми попрощаться, в общем зале поднялась странная суета. Бледный распорядитель что-то торопливо говорил Юрию Борисовичу на ухо. Тот вздрогнул, обвел помещение пустым взглядом и вдруг крикнул:

— Врача! Тут есть врач? Семен Витальевич! Срочно!

Из гостиной, где я стоял, выскочил худой, темноволосый мужчина и подлетел к Кармину.

— Где? — быстро спросил он.

Юрий Борисович кивнул распорядителю, и тот увел врача дальше по коридору.

Гости высыпали в общий зал и обеспокоенно зашептались.

Не успел Кармин их успокоить, как появился Семен Витальевич и покачал головой.

Юрий Борисович вздохнул и мрачно произнес:

— Только что умер Лев Федорович Комов. Сердечный приступ.

На следующий день, едва я продрал глаза, Илья Сергеевич принес мне почту. Среди приглашений было одно весьма любопытно письмо.

Барон Герман Гласс срочно вызывал меня к себе.

Я не был удивлен этому, после случившегося. Да и к тому же многие видели, как Комов на приеме со мной разговаривал. И конечно, барону было крайне важно узнать последние слова Льва Федоровича.

Быстро собравшись, я прыгнул в коляску и с ветерком доехал до серого здания «Приемной комиссии». В дороге у меня как раз было время, чтобы все хорошенько обдумать. Наверняка еще и про Дюпона спросит.

В здании приемной комиссии ничего не изменилось с моего последнего визита. Все та же привычная суета.

Светлана искренне улыбнулась и лично проводила до дверей его кабинета.

Барон сидел за столом и заполнял какие-то документы. Под покрасневшими глазами залегли тени, воротник рубашки расстегнут, видимо, ночь выдалась трудной. Интересно, он вообще спал?

— Садитесь, — не подняв головы, сказал Гласс. — Как вы после вчерашнего?

— Доброе утро. Со мной все в порядке. Хотя уснуть было трудно.

— Совершенно с вами согласен, — он нахмурил брови. — Расскажите, что было на приеме. Мне доложили, что вы последний говорили со Львом Федоровичем, правильно? Хотелось бы узнать подробности. Какие были его последние слова?

— Я вот тоже все время о них думаю, — потянул я, пытаясь собраться с мыслями. — Но, к сожалению, он говорил очень бессвязно и совершенно неразборчиво. Что-то про какую-то девушку, которую он потерял, что не знает, как ему дальше быть. Вы не знаете, с чем это может быть связано? У него кто-то пропал? Дочь?

Я закидывал Гласса вопросами не просто так. Если Комов прав, и никому нельзя верить, то мне нужно быть осторожнее.

Услышав мои слова, барон удивленно вскинул голову и озадаченно на меня посмотрел.

— Дочь? Ерунда какая! Он не был женат и не имел детей.

— Дама сердца?

— Его дама сердца — это работа, — усмехнулся он, но сразу стал серьезным. — Что-то еще можете вспомнить?

Пришлось сделать вид, что я снова задумался. Мне не хотелось говорить про наш разговор, но другие гости видели, что мы общались довольно долго.

— Он спросил меня, что я думаю про события двухдневной давности. Когда я оказался случайным свидетелем работы Карла Архиповича.

Гласс отложил бумагу и внимательно посмотрел на меня.

— Да, мне Карл Архипович доложил о том, что произошло в кафе и как вы ловко раскусили его сотрудников. Вы прекрасно проявили себя. Но почему Комов спросил об этом вас? Он не имел к этому никакого отношения, — он растер лицо, мгновение помолчал и продолжил. — В любом случае я благодарен вам за эту информацию. Так что вы еще можете вспомнить о том разговоре? Сейчас важны любые детали!

— Ему было интересно знать, кого и что я видел.

— Интересно, и что было дальше? — поторопил меня Гласс.

— Когда я стал перечислять, он страшно распереживался. Особенно после упоминания мужчины с тростью.

Гласс весь подобрался и, казалось бы, затаил дыхание.

— Лев Федорович побледнел, весь затрясся, — продолжал я. — Я тогда подумал, что он перебрал алкоголя. Начал лепетать про какую-то неправильность. Что это не тот, за кого его приняли, — добавил я и покачал головой. — Больше ничего припомнить не могу. Жаль, что с ним случился сердечный приступ. При нашей первой встрече он выглядел весьма здоровым. Есть кому позаботиться о теле?

Барон не ответил, задумчиво вертя в руках ручку.

— И все-таки, расскажите мне, — снова заговорил я, — про это задержание. Этот человек действительно подавал сигналы? Или это все же была проверка других сотрудников. Я-то там случайно оказался.

— Считайте, что да, проверка. Это была тщательно спланированная операция. И, раз вы упомянули, у меня к вам тогда один простой вопрос, — он сверкнул глазами, — что вы там делали?

— Подарок покупал сестре, — не моргнув, ответил я. — В тот день родители ездили подписывать документы на брак Анны и графа Кармина. Она всю неделю была в дурном настроении. Переживала очень. Поэтому я и решил сделать ей приятный сюрприз. Сами понимаете, расстроенная девушка — это хуже потопа.

— И что, купили? — прищурился Гласс.

— Шарфик, — я действительно его купил! — Там на углу Спасской, есть крошечный магазинчик со всякими женскими штучками. Взял розовый с белыми разводами, расшитый мелкими камушками.

— Сестра осталась довольна?

— Я вручил ей коробку и, признаю честно, позорно сбежал. Боялся, что если бы ей не понравилось, она бы им меня избила! — рассмеялся я. — Но все обошлось.

Барон скупо улыбнулся, но взгляд не изменился. Он продолжал меня изучать, но я продолжал вести себя как ни в чем не бывало.

— Что ж, — вздохнул Гласс, — Поскольку Карл Аристархович очень хорошо отозвался о вашей помощи в операции, думаю, ее можно засчитать, как первое пройденное задание. Я отдам распоряжение, чтобы вам выплатили небольшую сумму.

— Спасибо! Очень приятно слышать, что я смог хоть в чем-то помочь, — скромно произнес я.

— Я слышал, вы принялись восстанавливать семейную винодельню?

— Да, ее сильно потрепало в последнее время. Но, я уверен, совсем скоро она заработает с новыми силами. Обязательно пришлю вам пару бутылок нашего лучшего вина.

— Спасибо. Тогда у меня больше нет вопросов. Постарайтесь все же больше наблюдать, а не рассказывать.

Он намекнул, что трепаться о словах Комова не нужно. Да это и не нужно было. Не маленький, все понимаю.

— Будет исполнено! — я вытянулся по струнке и вышел из его кабинета.

Рассеянно улыбнувшись Светлане, я покинул это унылое учреждение. В голове крутились сотни вопросов.

Комов не знал об операции, иначе бы не организовал передачу записки. А вот что касается Дюпона… Либо он не подозревал о задумке Льва Федоровича и обо мне, или, наоборот, намеренно сорвал мою встречу с той официанткой.

Однако сейчас больше меня волновали последние слова Комова.

Спасти императора.

На плечи разом опустилась гранитная плита возложенной на меня ответственности. Осталось всего-то узнать, от кого спасти и совершить героический поступок.

Сущие пустяки!

Я криво усмехнулся своим мыслям. Чтобы немного отвлечься от вопросов, я намеренно пошел в сторону кафе «У Флоры». Во мне проснулся азарт исследователя. Стало любопытно хоть мельком глянуть на хозяйку.

Удалось ли моей магии сделать ее еще моложе? Или заклинание и вовсе развеялось?

Впрочем, заходить не стал, замер возле невысокой изгороди с цветами и поискал бабулю глазами. Но ее не было. Между столиками сновала только незнакомая мне моложавая женщина с густыми темными волосами и в легком летнем платье. Наверное, у Флоры сегодня выходной.