— Ого! Да это же от барона Гласса! — его брови взлетели. — И откуда ты его знаешь?

— А что барон чем-то известен?

— Конечно! Блестящая военная карьера, высший чин, вхож в императорский дом. Занимательная во всех отношениях личность. Немедленно рассказывай, где ты с ним умудрился пересечься, да еще, чтобы тебе прислали такое!

— В приемной комиссии встретились, — увильнул я от ответа. — Мою анкету ему передали, он пригласил на беседу. В сущности, обычное дело.

— Ох не договариваете вы, Князь! — Лерчик аж поднялся с дивана. — Я требую правду!

— Да я помог ему разминуться с летящей коляской. Услышал, как несется лошадь, схватил барона за руку и оттащил от дороги.

— Его? Просто за руку? И он что? Не расстрелял на месте? — хлопал глазами Лерчик.

— Поблагодарил и представился. Все. Честное слово! Что в этом такого?

— Нет, ты определенно либо рехнулся, либо потерял память, — покачал он головой. — Барон ненавидит, когда его трогают. Ему-то порой в глаза никто не смотрят. А слухи про него ходят порой просто фантастические! Говорят, он жену свою убил, когда она без предупреждения взяла его за руку. Страшный человек!

Я с сомнением посмотрел на друга. Чувствую, что привирает, но все равно мне стало не по себе. Поборов смятение, с решил сменить тему.

— А как тебе любовное послание?

— От баронессы-то? У тебя целый ящик таких, — пожал он плечами.

Обернувшись на стол, я вспомнил, как не так давно раскладывал все письма по стопкам. И, кажется, там действительно была похожая записка.

'Дорогой мой Володенька! С момента нашей встречи не могу перестать о тебе думать! Когда же мы, наконец, встретимся, желательно наедине? Скучаю очень сильно!

Твоя Мариночка'

А не та ли это баронесса, что пряталась в моей кровати? Я покопался в других письмах и нашел ее полное имя — Марина Михайловна Дубельт. Цифра в углу одно из посланий была внушительна. Потенциальная невеста? А, кстати, где тот список, про который говорила матушка?

Я перерыл весь стол и в конце концов, на самом дне нижнего ящика нашел сложенный вчетверо лист бумаги с фамилиями и именами. Возле каждого стояла хлесткая приписка. Лучше бы портрет! Некрасиво выйдет, если встречу кого-нибудь из них, а сам знать не знаю, кто это. Придется пытать Лерчика.

— Чего ты там ищешь? — подал он голос.

— Смысл жизни, — буркнул я.

— Так это же не вино, а бумажки. В них смысла нет.

— Не согласен с тобой, — я показал ему список. — Что скажешь?

— София Владимировна все еще надеется на то, что ты выберешь кого-нибудь из них? — вот, значит как зовут матушку. — Она дурного не посоветует.

— Мне интересно твое мнение, — задумчиво сказал я.

— Ну что я могу сказать… Я вполне согласен с твоими комментариями. Особенно про Эльзу Мамаеву. «Расчетливая стерва». И вот, очень точно про Екатерину Полезняк — «глупая, как пробка». А вот Мария Теряева и вправду, косит на один глаз. И кого ты из них выбрал?

— Что-то мне не очень хочется выбирать вот так.

Я вдруг вспомнил, как познакомился с моей Анжелой. Это было еще в академии, на последнем курсе. Поженились буквально через год, а через три, я стал членом боевой группы с экспедициями по полгода.

Постепенно отношения сошли на нет, и она съехала с нашей маленькой квартирки. Документы на развод я получил, когда был на очередном задании. С тех пор мы ни разу не встретились.

Я тряхнул головой, отгоняя картинки прошлого, и снова пробежался по списку: «Три слова кружев», «Не подходить», «Принцесса»… Да уж, Владимиру никто из них особо не нравился.

Мне пришло в голову сравнить этот список с приглашениями на столе. Оказалось, что я думал правильно — все цифры в уголках были только на тех письмах, чьи имена дала мне матушка. Вот так все просто. Холодный денежный расчет.

— А приглашение на какое число? — спросил Лерчик.

— Уже на завтра, — я покрутил в руках бумагу. — А в чем на такие мероприятия принято приходить?

— При полном параде! — он широко улыбнулся. — Помнишь, тот костюм, в котором ты был у Теряевых? Такой с широким лацканом?

Я на всякий случай кивнул.

— Вот, — продолжил он, — не надевай его больше.

И заржал. Мне осталось лишь собрать всю волю в кулак, чтобы не закатить глаза. Мне определенно нужен совет знающего человека, и точно это будет не Субботин.

— Ладно, разберусь с этим завтра. А теперь спать. Слишком много событий для одного дня.

— Ты, кстати, подал документы-то?

— На службу? Конечно. Все в лучшем виде сделал.

— Я тут подумал, что если тебя пригласил сам барон Гласс, то скорее всего он на приеме передаст тебе уведомление лично. Странно, конечно, но мне очень интересно, куда тебя распределят.

На этом мы и разошлись. Лерчик отправился в свои гостевые покои, а я буравил взглядом шкаф в надежде, что нужный костюм сам появиться.

Но нет.

— Рад, что вы смогли к нам приехать, — зычный голос барона Гласса оторвал меня от созерцания роскошно одетой публики. — Добро пожаловать в мою скромную обитель.

Скромную! Я мельком глянул на богатый интерьер бальной залы, где были расставлены столы с закусками, мягкие диванчики и многочисленные вазы с цветами. Мимо нас носились официанты с напитками.

Не глядя взяв бокал с красным вином, Гласс повел меня к компании мужчин, что-то бурно обсуждающих. Кажется, речь шла о ситуации на границе империи.

— Дамы и господа, хотел вам представить Владимира Эгермана, — представил меня барон и на меня уставились шесть любопытных глаз. — Подающий большие надежды юноша, как раз на днях подал документы на военную службу. Как раз сегодня хотел передать ему официальное приглашение.

Он назвал имя каждого: Боголюбов Сергей Дмитриевич, высокий худой мужчина с холодными, рыбьими глазами, Дюпон Карл Архипович, улыбчивый и очень смуглый, и Комов Лев Федорович, невзрачный с совершенно незапоминающимся лицом. По выправке всех троих сразу понятно, что передо мной кадровые офицеры.

Они пожали мне руки и пожелали блестящей карьеры. Гласс на это одобрительно зашевелил усами.

После этого короткого знакомства, барон отвел меня в сторону. Я надеялся, что он, наконец, покажет контракт на работу, но он больше рассказывал про свой дом и гостей.

Через полчаса мне были известны данные почти всех собравшихся тут. А Гласс все говорил и говорил. У меня появился в руках новый бокал.

Периодически к нам подходили дамы с кавалерами, мне их тоже представляли, но имена быстро стирались из памяти — слишком много информации за такой короткий период.

Хотя некоторые, судя по эмоциями, были знакомы Владимиру. Я старательно всем улыбался, и продолжал отпивать вино.

В голове уже появилась легкость.

Постепенно стало казаться, что барон мне попросту заговаривает зубы. Эта мысль выдернула меня из праздного веселья в почти боевую готовность.

Но тут к нам подошла очаровательная супруга Гласса, Мария Витальевна. Она весело защебетала, засыпая меня вопросами о родителях и жизни. Это отвлекло меня от размышлений и я немного расслабился.

Разве что взгляд Гласса царапал внимание.

К нам подошел очередной официант. Я хотел было потянуться к стакану с лимонадом, но барон снял с подноса два бокала с темно-красным, почти черным вином и развернулся к гостям.

— Господа и дамы, прошу минутку внимания, — громко сказал он. — Сегодня у нас особенный вечер. Этот молодой человек вступает в ряды нашей доблестной армии. А именно, под мое непосредственное руководство. Как вы знаете, в моем подразделении много отделов, и сейчас я вручу официальный документ, где будет значится, куда именно распределили Владимира.

К нам подошел Карл Архипович и театральным жестом извлек из кармана плотный конверт. Гласс поставил бокалы на стол, придвинув ко мне один, и кивнул улыбающемуся Дюпону.

— Торжественный момент, — он передал мне документы. — Поднимем бокалы, друзья!

Адреналин бурлил во мне, любопытство раздирало на части, а в ушах шумели многочисленные поздравления.