– Это не займет много времени. – Арнав взял ее за руку.

Ответственный за безопасность провел их через мрачное, холодное помещение, освещенное желтыми лампами, подвешенными на потолке, сделанном из брезента и асбеста, высотой в несколько этажей. Тара даже не представляла, что декорации могут быть такими большими и такими холодными. Все, включая охранников, были в куртках. Она услышала гул, доносящийся из освещенного пространства в центре, – со «съемочной зоны», как назвал ее провожатый. Арнав отвел ее в сторону и убедился, что их никто не слышит.

– Помнишь, ты говорила мне, что шакал был на открытии «Синего бара»? Я буду следить за тобой и пойму, если ты почувствуешь что-то неладное.

По мнению Арнава, за похищением Пии так или иначе стоит тот же самый человек, который преследует Тару в ее кошмарах. Он десятилетиями убивал женщин в сари с синими блестками, и теперь, когда его должны поймать, хочет, чтобы расследование сорвалось. У Арнава были основания полагать, что шакал появится на этой съемочной площадке.

– Если он здесь, то может заметить меня первым.

Тара почувствовала, как ее пробирает дрожь. Она вспомнила станцию Боривали и страх, который ощущала, пока вглядывалась в лица окружающих, чтобы понять, кто именно за ней наблюдает. Арнав не сказал ей, кого именно подозревает, потому что хотел сохранить ее мнение об окружающих непредвзятым. Он мягко сжал ее плечо, глядя на нее ласковым и успокаивающим взглядом.

– Я думаю, так и будет. Но тебе нечего бояться, пока ты находишься в поле моего зрения.

Тара взяла себя в руки. Ее дочь пропала. Бояться было нельзя. Она сделает это ради Пии: добровольно превратится в приманку.

– Хорошо. Идем.

Она последовала за Арнавом, переступая через тросы толщиной с руку, при тусклом освещении они напоминали змей. Мужчины и женщины разносили столы, цветы, технику, сумки. Декорации представляли собой дом, аккуратно разрезанный пополам, с винтовой лестницей с одной стороны. Камера, размером больше, чем ее старый телевизор, двигалась по рельсам, установленным вокруг съемочной зоны. Их встретил режиссер – высокий, подтянутый мужчина с открытой улыбкой. Они с Арнавом принялись что-то обсуждать, и Тара стала думать о своем. Арнав представил сэнсэя, при этом его взгляд метался по сторонам, словно он ожидал появления угрозы.

Тара обхватила себя руками, чтобы было не так холодно. Арнав снял куртку и накинул ей на плечи. Она бы запротестовала – куртка нужна была ему больше, чем ей, ведь у него было столько травм, – но он был на взводе. Арнав усадил ее у затемненной перегородки, прямо за креслом режиссера, вдали от суеты.

– Будь начеку, – попросил он.

Арнав направился к режиссеру и группе ассистентов, увлеченных разговором, стараясь не споткнуться о кабели, штативы и рельсы. Тара была рада, что он больше не хромает.

– Рехан уже в пути, – сообщил Арнаву режиссер. – Пока мы ждем, закончим крупные планы. Вы нужны нам только для первого кадра. Никто не хочет работать в дни Дивали, но что делать?

Они ушли, и их голоса стихли, слившись с шумом на съемочной площадке. Завтра Чоти Дивали. День, в который Тара готовила сладости вместе с дочерью, той нравилось добавлять сахар и замешивать тесто. Возможно, Пия сейчас мучается от страха, сидя в темной комнате или фургоне с завязанными глазами.

Тара постаралась выкинуть из головы этот образ, сделала вдох и сосредоточилась на окружающей обстановке. Нужно сохранять бдительность.

Аккуратная площадка перед камерой выглядела островком спокойствия среди окружающей суеты и беспорядка. Каран Вирани, человек, которого она наблюдала на экране более десяти лет, стоял, разговаривая с сэнсэем, и громко смеялся. На нем был грим, который имитировал синяки, пыль и кровь, его одежда была порвана и измята, а борода с проседью – покрыта грязью, но он излучал спокойствие. Каран вел себя на площадке как хозяин, который любит, когда приходят гости. Он положил руку на плечо сэнсэя, и тот похлопал его по спине, будто старого друга.

На мгновение Тара представила, как работает бок о бок со знаменитой звездой, которой она так долго восхищалась, посреди этого улья помощников и техников. На первый взгляд они двигались беспорядочно, но на самом деле каждый из них выполнял определенную функцию. Сложись судьба так, родила бы она Пию?

Что, если похитители уже позвонили ей?

Часов у Тары не было. Она проверяла время на телефоне. Без него минуты казались бесконечными. Главный герой фильма в пятый раз повторял один и тот же фрагмент диалога: «Это не то, чего я от тебя ожидал» – с разными настройками света, модуляциями голоса и ракурсами камеры.

Арнав часто бросал взгляды в ее сторону, проверяя, как ее дела. Тара старалась поймать его взгляд, чтобы подать сигнал, что им пора уходить. Она не чувствовала ни присутствия шакала, ни хоть какого-то намека на угрозу. Вокруг нее просто было много людей, еще более загруженных, чем официанты в «Синем баре» в полночь.

Несмотря на куртку Арнава, морозный воздух от кондиционера пробирал ее до костей. Она встала, чтобы размять ноги. Никто не обратил на нее внимания. Сэнсэй и Арнав, похоже, были заняты, обсуждая что-то с режиссером. Если она улизнет, чтобы взглянуть на телефон и проверить, звонили похитители или нет, никто и не заметит.

Тара вышла и сразу же перешла на бег, чтобы успеть вернуться, пока Арнав не заметил ее исчезновения. Времени у нее было в обрез.

За перегородкой на площадке она услышала мужские голоса. Они звучали негромко, но сомнений в том, что их обладатели ссорились, не было. Она на мгновение остановилась, чтобы сориентироваться и понять, куда именно идти.

– То, что ты женишься на моей матери, не дает тебе права приказывать мне.

– Я не приказываю тебе. Это просто здравый смысл: проект принесет пользу всем нам, но особенно ей.

– Ты будешь говорить, что мне делать для собственной матери?

Не в силах сдержать любопытство, Тара заглянула в щель в перегородке: Рехан Вирани перевязывал руку, разговаривая с мужчиной в деловом костюме, явно какой-то корпоративной шишкой. Она знала таких: за последнюю неделю в «Синем баре» их побывало несколько таких. Шетти указывал на подобных клиентов, призывая уделять им больше внимания.

Спор продолжался, Рехан все больше злился, а второй мужчина оставался спокойным, когда к ним присоединился третий человек. Каран Вирани встал между бизнесменом и Реханом и велел им заканчивать.

– Дома поспорите. – Он мягко положил руку брату на плечо.

– Я хочу, чтобы он и на пушечный выстрел не приближался к моему дому, – надулся Рехан.

– Зря, – произнес бизнесмен. – Со следующего года твоя мать будет жить со мной.

– Здесь не место для ссор. В любую минуту может войти ассистент. Все готово для съемок. – Голос Карана звучал мягко и успокаивающе. – Господин Танеджа, увидимся позже.

И тут Тара почувствовала этот запах: аромат старого дерева и корицы с алкоголем. В воздухе витала едва заметная угроза. Мужчины ушли, и она уже собиралась войти за перегородку и последовать за ними, как вдруг кто-то схватил ее за локоть.

Она знала, что это Арнав, но все равно испугалась.

– Я же просил тебя не выходить из моего поля зрения. – Арнав потянул ее за собой и вывел на свежий воздух.

– Кажется, он здесь.

– Ты видела его? Кто это?

– Точно не знаю. – У нее участилось сердцебиение, как будто она побывала в одном из своих кошмаров про шакала.

– Ты не разглядела?

– Это точно один из мужчин в той комнате. Не знаю, кто именно.

Она объяснила, кто там был, и выражение его лица стало напряженным: челюсть сжалась, глаза заслезились. Наверняка это тот бизнесмен. Танеджа.

– Мы должны это выяснить. Я постараюсь свести тебя с каждым из них по отдельности, хорошо?

Тара кивнула, но не была уверена, что справится. Она могла не узнать шакала, но он-то ее знал. К тому времени, как они вышли на улицу, ночь уже опустилась на город, и «Фильмистан» освещало лишь несколько фонарей на главных улицах, которые соединяли между собой съемочные площадки, скрытые за деревьями.