– Ты не все мне рассказываешь.

– Почему ты вообще меня допрашиваешь? Ты больше не констебль.

– Как это связано? Ты уехала вместе с Зоей, потому что устала от работы в баре? А теперь ты вернулась туда же?

– Бары снова получают лицензии, а Шетти нужны были танцовщицы. – Она слегка запнулась, произнося это. Еще одна ложь. Когда Тара успела научиться так хорошо врать? А может, она и раньше умела это делать, а он не замечал.

Небольшие бары с музыкой оставались открытыми в период запрета, но не зарабатывали так много, как раньше. По этой причине Шетти вернулся в игру, обновив «Синий бар». Он мог получать с него огромный доход и, возможно, даже помогать тайно отмывать деньги преступного мира. Бары снова будут приносить деньги вернувшимся к работе официантам, поставщикам одежды и косметики, танцовщицам, но большая часть пирога достанется владельцам этих заведений, а не персоналу. Кроме того, Тара стала старше. Шетти много не заплатит.

– Почему ты на самом деле здесь?

Наступила небольшая напряженная пауза. Прежняя Тара не смогла бы посмотреть ему в глаза, но эта не колебалась.

– А зачем девушки танцуют в барах? Не ради искусства, это точно. – Она встала. – Кстати, мне нужно обратно в отель.

– Так рано утром? – Арнав посмотрел на настенные часы.

Она выпрямилась и на секунду замолчала.

– Я теперь хореограф. Мне нужно вставать рано и быть в форме.

– Ты преподаешь? А почему у Шетти? Ты можешь работать с кем угодно. Сейчас в танцевальной индустрии наверняка есть много вакансий.

Обладая талантом, Тара могла бы процветать, даже не приближаясь к барной сцене. За последнее десятилетие времена изменились: на телевидении и в интернете появилось несколько танцевальных конкурсов. По словам Нандини, многим из них не хватало хороших хореографов.

– Отвези меня обратно, пожалуйста. – Тара направилась к двери.

Арнав коснулся ее локтя.

– Я разговариваю с тобой.

– А я буду слушать. В машине, – она произнесла это тоном, не допускающим возражений, в нее будто вселилась школьная директриса.

– Ты изменилась.

– Прошли годы. – Тара убрала его руку со своего локтя. – А чего ты ожидал?

Она повторила его собственные слова, произнесенные ранее, и улыбнулась. В этой улыбке Арнав узнал прежнюю Тару, озорную и теплую. Ту, которая кормила его, пока они валялись в постели, и которая дразнила его за усы.

– Разве у всех полицейских должны быть усы? – Она проводила большим пальцем по его губам, вызывая желание укусить его.

– У большинства. Это не правило, но мне нравится. Сразу выглядишь как настоящий мужчина.

– Настоящий мужчина – это не только усы. – Она усмехнулась. – Без них мне будет проще целовать тебя.

Арнав хотел, чтобы она поцеловала его сейчас. Ответят ли ее губы на поцелуй, как раньше? Он почувствовал, что неосознанно потянулся вперед, и отпрянул.

– Да, прошло много лет, – согласился он.

Арнав легонько ударил кулаком по воздуху под ее подбородком. Это был жест, который помнило его тело. Костяшки пальцев задели нежную кожу Тары, и он, задержав руку, слегка провел по ней.

– Сейчас я отвезу тебя в отель, но завтра после шоу снова заберу. И не спорь.

«Не спорь», – еще одна фраза из далекого прошлого. Тара притихла под его взглядом, и когда он вывел ее из дома, положив руку ей на спину, она не протестовала.

В машине они снова молчали. Арнав опустил стекла, потому что Тара однажды пожаловалась, что от кондиционера ей тяжело дышать. С рассветным ветерком до них доносились запахи цветов, мусора и закусок, жарящихся в масле, в зависимости от того, по какой дороге они ехали. Слышались голоса людей, выехавших на работу на велосипедах и мотороллерах. Небо было серо-синим, изредка на нем показывались одиночные ленты облаков. Голуби кружились, садились и снова взмывали в небо. Арнава забавляло, что они не делают различий и равномерно засыпают пометом все вокруг – островки безопасности, заброшенные статуи, кустарники, информационные щиты муниципалитета.

Он припарковался там же, где забрал ее. Арнав взял у Тары телефон, ввел свой личный номер и вернул ей.

– Теперь у тебя есть мой номер. – Он на мгновение задержал ее руку в своей и отпустил. – Я заеду за тобой.

Она кивнула и ушла.

Проследив за тем, как она вошла в отель, Арнав принялся обдумывать увиденное. На заставке телефона у Тары красовалась фотография девочки, которая выглядела в точности как его сестра в подростковом возрасте. Но это была не Аша, ее не могли сфотографировать на цветной современный фотоаппарат. Девочка была одета в футболку и казалась веселой. Его сестра никогда не улыбалась на камеру.

Еще один вопрос, на который Тара должна будет ответить.

Арнав развернул старенькую машину и уехал как раз в тот момент, когда на его телефон поступил звонок от Шинде. Друг требовал, чтобы он передал дело в Версове одному из своих инспекторов. Арнав глубоко вздохнул, прежде чем начать долгий и нудный разговор, в ходе которого он еще раз попытался объяснить, что инспектор в Версове, который мог бы компетентно вести дело, все еще в отпуске. Арнав пообещал, что передаст ему все сведения, касающиеся Расула Мохсина. Шинде вел себя, словно капризный дедушка на больничной койке, но Арнав терпеливо успокаивал его, твердо решив прижать к ногтю преступника, который безнаказанно мучил и убил стольких женщин.

Тара

В последний раз, когда Тара этим занималась, ей было семнадцать лет. Она чувствовала себя слишком старой, чтобы бегать на каблуках, но согласилась бы на все, если бы это означало, что она сможет больше заработать на этой поездке. В Мумбаи она больше не вернется даже ради Пии и ее школы.

Кондиционер в машине Шетти давал больше шума, чем воздуха, и она вспотела, сидя в шали. Все, что ей хотелось сделать после возвращения в отель утром, – это лечь в постель и подумать об Арнаве, о том, что он сказал, как он вел себя, какие вопросы задавал, но вместо этого она усердно тренировала девочек, исправляя ошибки, допущенные ими накануне. Теперь же, после торопливого перекуса гораздо позже обеденного времени, она снова отправилась на станцию Боривали.

Вчера вечером, после окончания выступления, Шетти обратился к ней: «Молодец, Тара. Ты сегодня привела в восторг весь зал. Я добавлю бонус к твоей зарплате».

Шетти никогда не раздавал бонусы просто так. И на этот раз он предложил дополнительную работу.

Она пребывала в раздумьях. Синее сари. Серебряная блузка и туфли на каблуках. Шаль. Митхи и ее рассказ о Гаури. Возможно, они ходили на вокзал в таком же синем сари, как у нее сейчас. Может быть, у них не было выбора. Многие ее подруги из квартиры на Мира-роуд посылали деньги домой, чтобы помочь семье и детям.

Она понимала их мотивы. Тара сама была здесь, потому что не могла отказаться от денег – денег, которые помогут содержать Пию, подарить ей возможности, которых она заслуживает. Толстый малаялийский ублюдок предложил Таре кучу денег и заплатил ей аванс.

Наличка. Она возьмет сколько сможет. За десять с лишним лет воспитания Пии Тара перестала верить в Ма Каали, богиню, которой поклонялась ее мать. Она должна была сама позаботиться о себе, как делала всегда, и это был ее шанс.

И вот она здесь, несмотря на все свои опасения. Ее сердце сильно бьется от волнения.

Дав водителю машины инструкции, когда и куда за ней следует вернуться, Тара направилась вверх по лестнице. На железнодорожной платформе стало чище, витрины магазинов блестели. Голос диктора звучал не так сонно, как раньше. Даже в послеобеденное время здесь толпились пассажиры. Люди были одеты лучше, чем четырнадцать лет назад, и все разговаривали по мобильным. Нищие остались, но их оттеснили в углы соседних улиц. Тара спустилась по лестнице к платформе, номер которой ей дали на этот раз, и поняла, что та выглядит иначе. Возможно, потому, что вокруг теперь стояли высокие здания.

Кто-то наблюдал за ней, то ли изнутри станции, то ли снаружи. Действительно ли это был тот человек с шакальим голосом, скрывающий лицо в темноте? Утром она снова обдумала эту мысль и пришла к выводу, что скорее всего именно он платил Шетти и просил его присылать женщин в синем сари. Она уже не так молода и безрассудна и ни за что не согласилась бы на ночную работу. Тара приняла предложение Шетти только потому, что вокзал – это общественное место, более безопасное, чем то бунгало, в которое она пришла, одетая в паранджу и тот же сине-серебристый наряд.