Инопланетянин вполне по-человечески вздохнул.

– Ты слишком быстро сдаёшься, мой юный ученик. Познай Силу и обрети уверенность.

– Хорош стебаться! – вскипел Роман. – У меня и так уже нервы на пределе.

Глип натянуто улыбнулся.

– Как скажешь, – легко согласился он. – Мы догоним крашей и вернём Василия Трубачёва. А поможет нам в этом делегация землян, направляющаяся на Кроан с дипломатической миссией.

– Какой ещё миссией? – не понял человек.

– Земля и Кроан намерены заключить мир. Об этом говорили даже в телевизионных новостях, я уж молчу про информационное поле. И, должен тебя обрадовать, наш билет на тот свет прибудет сюда ровно через тридцать пять секунд.

Роман завертел головой, не вполне ещё понимая, о чём или о ком говорит глип. Но мысленно отметил, что не перестаёт восхищаться способностью Сейрона быстро находить выход из всех передряг.

Этому у глипов точно следует поучиться.

***

Стеклянная кабинка лифта медленно опускалась с верхних этажей торгового комплекса. На каждом ярусе толпы людей. Продавцы, покупатели, уборщики, охранники, просто гуляки. Бродят, суетятся, болтают о всякой чепухе.

Так беззаботно, так беспечно. И никто не чувствует нависшего напряжения. И никто не знает, какой ценой обеспечивается их спокойствие.

Словно другой мир, не тёмная и ужасающая действительность, а малиновая оградка быта, обыденности. Все эти люди – миллионы людей! – живут как будто под колпаком, и им невдомёк, что колпак может в любую секунду треснуть.

И пусть реальный мир куда жёстче, чем эта витринная картинка, но иногда очень хотелось сбежать сюда, посмотреть на этих людей, подышать воздухом, пропитанным обманчивым спокойствием.

Генерал Волков сжал и разжал кулаки. Он не привык к сентиментальностям. Дома ещё можно себе позволить быть чутким. В остальное время – почти никогда. Огромная, нечеловеческая тяжесть давила на плечи, и с этим грузом надо было как-то жить.

О, да, какое же многообещающее было начало войны! Волков до сих пор был уверен, что всё сделал правильно. Не нанеси тогда люди упреждающий удар по Кроану, и кто знает, отбились ли бы потом, когда началось вторжение? Какая это была ответственность.

Одиннадцать героических недель. Семьдесят семь дней холодного ада, в котором ежесекундно гибли люди. Но гибли и краши. Тысячами. Миллионами. Может даже миллиардами, кто их считал!

Эти летающие мышки терпеливо ждали подходящего момента, чтобы перейти в решительную контратаку. Они теряли своих воинов, но продолжали ждать. Отдали большинство стратегически важных пунктов, но резерв по-прежнему оставался нетронутым. А люди наступали, радуясь победам и упиваясь самообманом. Гордыня – та ещё сука.

Ответный удар крашей смёл землян с Кроана меньше, чем за сутки. Это была не эвакуация. Это было бегство. И бегство не закончилось с возвращением на Землю, потому что краши начали масштабное вторжение. Они были намного сильнее сейхов, в войне с которыми Волков трижды был награждён за героизм в бою.

Настала очередь крашей убивать и уничтожать. Они дождались того времени, когда можно мстить за всех, кто погиб на далёкой родине.

Этой сдержанности, этому терпению генерал восхищался. Боялся и восхищался.

Война вскрывает истинный облик сражающихся. Те, кто казался тихими и безобидными, проявили себя бесстрашными героями. А те, кто кичился силой, забились в угол, боясь показать нос. Но, слава Богу, люди отбили все атаки. Не сразу, но отбили. А затем и глипы вмешались. Спасибо им, конечно. Здорово помогли эти большеголовые ублюдки. Если б ещё территории не покупали на Земле-матушке, так и вовсе были бы отличными ребятами.

Волков усмехнулся. У каждого есть свои интересы, за которые стоит бороться. А глипам, этим серокожим уродам, очень не хотелось, чтобы краши попортили купленные ими земли. Но да ладно. Их можно понять и простить.

Эх…

Понять и простить.

Нельзя понять всех этих людей! Вон тех, что ходят беззаботно за стеклом, покупают себе ненужные шмотки, жрут алкоголь, гогочут над пошлостями.

И нельзя простить самого себя. За то, что не уберёг многих хороших людей. За то, что не хватило сил защитить родную планету, превращённую в пылающую крепость. За то, что… Да мало ли, за что!

Подмывало – вот честно! – подмывало иногда свалить к альтаирцам. Впервые, когда возникла эта мысль, Волков прогнал её без всякого сожаления. И себя потом ещё укорил, мол, слабину даёшь! Седины позоришь! И мысль ушла, но потом ещё не раз возвращалась, оживая ночными кошмарами, вызывая дрожь в руках, заставляя срываться на родных и близких.

Но ничего. Уже позади всё самое трудное. Мирные переговоры между Землёй и Кроаном несколько раз срывались, но теперь-то уж точно будет подписан мир! Хватит, повоевали. Обе стороны выдохлись, и как бы краши не превосходили нас в развитии, даже у их возможностей есть предел. Потолкуем ещё с ними на наших условиях! Ещё посмотрим, кто кого переиграет!

Двери лифта открылись. Генерал, не торопясь, вышел на обширную площадку второго яруса и медленно побрёл вперёд, не глядя особо по сторонам.

– Павел Николаевич! Здравствуйте! – раздался рядом чей-то взволнованный и радостный голос. Волков поднял голову и смерил взглядом мужчину лет тридцати, шедшего навстречу. Несколько секунд смотрел на его лицо, пытаясь понять, откуда оно ему знакомо. И, наконец, вспомнил.

– Господи, Рома! Живой, паршивец!

– Живой, – смущённо улыбнулся Роман. Они обнялись, похлопали друг друга по плечам.

– Я грешным делом думал, что ты загнулся под Челябинском.

– Был к этому близок, – признался Роман, пожимая плечами. – Обошлось, как видите.

– Да что ты мне «выкаешь»! Ты ж меня на спине тащил! Дошёл до корабля! Донёс! Отстреливался, чёрт возьми, и донёс. Меня бы и в живых не было, если б не ты!

Волков говорил искренне, хоть Роман был и не единственным, кто спасал его задницу. Много было хороших ребят. Не выдали. Не сломались. И дрались за своего генерала, пусть он того и не заслуживал. Вот оно как в жизни случается. Когда чувствуешь безразличие к собственной жизни, судьба обязательно окунёт тебя мордой в унитаз, да надавит посильнее на затылок, чтобы подёргался, чтобы обратно потянуло, на воздух, к этой самой опостылевшей жизни, которая вдруг стала дороже всего.

Это память. Это ответственность. И это груз, который нести через жизнь. У каждого свой крест.

– Пал Николаевич, я слышал, вы опять на Кроан летите, – отчего-то смутившись, проговорил Рома. И решительно выпалил: – Возьмите меня с собой! Я не подведу!

– Да куда же я тебя, – удивился Волков, на секунду усомнившись, была ли эта встреча случайной. Но решил, что была – всё-таки о его визите в это место почти никто не знал, а те, кто знал, не выдали бы. – У меня и так охраны нормально. Спецы, эксперты, дипломаты. Зачем мне ещё один солдат?

Роман выдержал паузу, за время которой генерал отметил твёрдость его взгляда. А ведь повзрослел мальчишка. Есть в нём стержень, такой и впрямь полезнее любых экспертов будет. Хорошо же, когда рядом есть человек, которому можно довериться. И на которого можно всецело положиться.

– Я хочу снова побывать там, – медленно проговорил Роман, не отводя взгляда. – Я должен вернуться туда.

Волков ощутил уважение к этому молодому человеку. Он по-своему понял его стремление. Да, многие возвращаются на памятные места. Зачем? В поисках ответа, наверное. В поисках самого себя. В попытках обрести своё будущее, оглядываясь на прошлое. Так приходят люди на могилы – движимые желанием просто прикоснуться к тому, что ушло. И пусть прошлого не вернуть, но, хоть его и нет, оно всё же придаёт сил и помогает двигаться дальше.

– Бог с тобой, Рома. Полетели.

– Только я не один! – спохватился Роман и указал себе за спину. Волков глянул и нахмурился. Несколько секунд он молча разглядывал глипа, а тот бездушно смотрел в ответ.

– Забавный слоник, – сквозь зубы процедил генерал.