Мама стояла на кухне, озираясь и прикидывая, что нам может понадобиться. Продукты мы уже сложили. Вещей у нас с собой почти и не было. Она присела на стул, подперев кулаком щёку:

— Лучше б мы тогда до города ехали. Как подумаю, в какую историю влипли…

— Никто не мог знать, что так получится, — я села рядом и обняла её, — тебе себя винить не в чем.

— Я и не виню, — улыбнулась мама, — только страшно, сумеем ли мы выбраться отсюда. Не поверишь, сегодня вспомнила всю фантастику, что в юности читала. И про временные воронки, и про другие миры. Всё перебирала варианты, — она нервно засмеялась. — Может, нас вообще выкинуло неизвестно куда. Вырвемся мы из лесов. А что дальше? Где гарантия, что домой сумеем вернуться? Так странно всё, что творится вокруг.

— Даже если не сможем вернуться, приспособимся на новом месте, — подбодрила я.

— Вот она — сила молодости. Везде приспособимся, — рассмеялась мама, — только я хочу свою прежнюю жизнь. Где всё просто и понятно.

Вскоре вернулись мужчины, неся в куртках целую гору грибов.

— Глядите, чем поживиться удалось, — довольно показал нам добычу папа.

— Надо раздать по семьям, где ребятишки маленькие, — сказал дед, — им сейчас труднее всего. Алексей, кликни Гришу, вместе с Ларой разнесут, пока светло.

— Мы всё собрали, — кивнула мама на сумки, стоявшие возле двери.

— Вот и не будем медлить, — Алексей легко подхватил половину из них, — пошли сразу ко мне.

Мы, обвешанные узелками и котомками, шли по деревне. Из-за заборов нас провожали удивлённые взгляды сельчан. Дом дяди Лёши был в одном из тупичков. Вообще, меня поражало странное расположение изб в селе. Почему не сделать все с выходом на улицы. Множество строений пряталось в узких переулках, заканчивающихся тупиками.

Навстречу нам выбежал радостный лохматый пёс. Явно помесь дворняги с маламутом. Виляя хвостом, кружил у наших ног.

— Тихо, Серый, — угомонил его дядя Лёша.

— Как тебе удалось собаку сберечь? — Удивился дед.

— Он в избе спит, вместе со мной. Вот и остался один на всю деревню, — усмехнулся богатырь.

Дом на самом деле был большим. Через светлые сени мы прошли в просторную кухню, откуда вели двери в три комнаты.

— Та, что слева, — показал Алексей, — моя спальня. Остальные свободные, выбирайте, какая вам больше по нраву.

— А где окон поменьше? — спросила я.

— Не переживай, Лара. Здесь безопасно. И везде по одному окну, — добавил дядя Лёша улыбнувшись.

Он открыл кладовку и, порывшись, вытащил раскладушку:

— Не думал, что пригодится. Выкидывать жалко было. Берите, Ольга Романовна. Один на раскладушке, двое на кровати, и всем места хватит.

— Можно просто Оля, — предложила мама.

— Хорошо, — серьёзно кивнул богатырь.

Через минуту в дом постучался Гриша:

— Звали меня? Баба Аглая к вам отправила.

— Проходи, — кивнул дед, — разнесите вот грибочки по домам, где детки есть. Пусть ребятня порадуется.

Нас нагрузили большими корзинами и отправили.

— Видел сегодня этого скелета, — передёрнул плечами Гриша, — жуть какая. Сильно испугалась?

— Ещё бы, — кивнула я, — быстрые, папа даже ни одного раза топором не успел попасть. Сильные и страшные. Визжат так, что уши закладывает. И мерзкие, — скривилась, вспомнив морду твари.

— Правда, что дед Михей в одного из ружья попал?

— Да. Прямо в лоб. И тому хоть бы хны.

— Ого, — присвистнул парень.

Мы дошли до первого дома. Во дворе играли трое детей, от трёх до семи лет. Двое мальчишек строили гараж из конструктора, девочка лет четырёх переодевала раскрашенную фломастерами куклу.

— Танюшка, позови маму, — сказал Гриша через забор.

Она забежала в дом, и тотчас на крыльце показалась вчерашняя женщина.

— Что такое? — смотрела она неприветливо.

— Дед Михей велел вам грибов передать. Сегодня сам собрал, — Гриша приподнял корзину над забором.

Женщина обрадовалась, заулыбалась. Взяла презент, поблагодарила. Возле неё скакали счастливые мальчишки:

— Мама, напеки пирожков с грибами.

— Будут вам пирожки, — ласково потрепала она сыновей по макушкам.

Мы отправились дальше, возле дома Трофима, Фёдор ругался с хозяином. Судя по всему, перепалка началась давно.

— Да ты, изверг, над собственной женой издеваешься, — кричал Трофим, — думаешь, никто не видит, как она с синяками каждый день ходит?

— Моя жена, не твоё дело, — прорычал в ответ Фёдор, — иди шар себе залей. Алкаш проклятый.

— Хоть бы и так, только и ты не ангел, — хорохорился Трофим, — думаешь, селяне глупые. Мы всё знаем. Как ты двух жён до смерти довёл. С третьей решил в леса податься. Чтоб, значит, сподручней убивать было.

Глаза Угрюма налились кровью:

— Я сейчас тебя прибью, никчёмная тварь! И люди мне спасибо скажут.

— А ты мне не угрожай. Управа и на тебя найдётся, — лихо заломив шапку, выпятил грудь Трофим. Он был уже изрядно пьян.

— Руки об тебя марать не хочется, — процедил сквозь зубы Фёдор и пошёл прочь.

— О, дети, — переключил на нас внимание Трофим, — гуманитарная помощь?

Нетвёрдым шагом он подошёл, протянув руки к корзине. Гриша убрал её от мужчины:

— Шёл бы ты домой, дядька. Грибы для деток. Так, дед Михей велел.

— Дети — это святое, — умильно улыбнулся Трофим и зашёл к себе во двор.

Через полчаса все гостинцы были розданы. Гриша, проводив меня до дома, отправился к себе.

Я рассказала родителям о ссоре.

— Зря его Трофим шпыняет, — покачал головой дядя Лёша, — ведь и вправду прибьёт где. Странный он мужик. Мутный. А то, что Наташку лупит, так-то все знают. Молчит она, его выгораживает. Так бы давно с ним мужики по душам поговорили. Разве ж дело это, женщину бить?

— Садитесь вечерять, — позвал к столу дед, где стояла большая сковорода, откуда упоительно пахло жаренной с грибами картошкой. В блюдце снежной горкой ждала сметана.

Поужинав, мы затворили все ставни и дверь. От волнения не спалось, полночи сидели, слушали, пожалуют ли сегодня уроды в деревню. Но, наверное, после смерти одного из них, не решились они пока напасть. Ночь прошла тихо.

Интерлюдия

Трофим достал из сундука бутылку со спиртом:

— Видишь, как по оказии взял, а вон, пригодилась, — он любовно погладил пузатый бок, — Леночка, достань банку литровую. Сейчас посидим, о жизни с тобой посудачим.

Женщина ополоснула из ведра стеклянную тару и протянула мужу. Собрала на стол нехитрый ужин. Варёная картошка, солёные огурцы и капуста.

— Ты садись, — поторопил её Трофим, — хватит по дому мельтешить.

Через пару часов пьяные супруги собрались спать.

— Покурю только, — бормотал Трофим, пытаясь попасть в рукав куртки.

— Не ходил бы ты, — остерегла его Лена.

— Не боись, я мужик ещё ого-го, — он пьяно икнул и вышел во двор.

Стемнело. В опустевшей деревне стояла тишина. Трофим подкурил и с удовольствием затянулся горьким дымом. Через пару минут затушил сигарету о стену дома и зашёл в сени. Двери он запереть забыл.

Ночью по посёлку, прижимаясь к забору, кралась тень. Не те белёсые уроды, что приходили сюда. Куда хуже. Тот, под чьей человеческой личиной притаился зверь, убивающий не от голода, а по велению своей чёрной души.

Фёдор крался, оглядываясь на закрытые окна. Пригнув к земле подожжённый факел. Добравшись до дома Трофима, приоткрыл калитку и огляделся. Быстро перебежал двор, дёрнул за ручку.

— Вот так подарок, — осклабился он, когда дверь распахнулась перед ним.

Войдя в дом, подошёл к спящему хозяину, поморщился от сивушного духа. Трофим уснул, облокотившись на стол, в руке так и остался зажатый гранёный стакан.

Угрю прокрался в спальню, где, укутавшись в одеяло, спала Лена. Он присел на кровать, осторожно положив факел на край стола. Развернул бесчувственную женщину к себе. Погладил по щеке:

— Всё равно не жизнь это, — сказал он ласково. Широкие ладони обхватили горло, с каждой секундой сжимая шею, точно тисками. Женщина слабо забилась, пытаясь проснуться. Глаза её закатились, по щеке стекала струйка слюны, лицо посинело. Раскрывая рот, она пыталась сделать хотя бы вздох. Движения её становились всё слабее, обмякнув, женщина опустилась на подушки. Фёдор заботливо поправил сбитое одеяло. Подхватил факел, подошёл к спящему Трофиму. Поднёс огонь к скатерти, но, в следующий миг, передумав, одёрнул руку.