— Ты лучше расскажи мне, как можно описать нашу Стихию! — в очередной раз перебила Советника девушка. Не хватало еще, если он начнет перечислять всех остальных — а вот про Красную послушать было интересно.

Мимо них проскочил молоденький писарь, с головы до ног обвешанный чернильницами и связками перьев, запнулся за неровность пола и полетел животом на стол, сметая на пол аккуратно разложенные на нем карты. Сидящий за столом престарелый Советник вскочил, как ошпаренный и принялся яростно охаживать беднягу по спине своей палкой, ругаясь при этом, словно последний сапожник.

— Нашу? — переспросил Лилиан, отвлеченный возникшей вокруг них суматохой, — ну, твои родители, наверное, рассказывали тебе, что Алая Дева появляется ночью на каждое третье полнолуние и наводит морок на молодых мужчин и юношей? Которые потом покидают свои семьи и навсегда исчезают в чащобах, пытаясь ее отыскать? И, чтобы умилостивить ее и отвести от деревни напасть, нужно разложить по периметру частокола свежеотрубленные куриные головы, и окропить ворота кровью, что-то в этом роде?

Эванна кивнула — подобные суеверия были не редкостью среди жителей разбросанных по лесной глуши деревень. Интересно, впрочем, какой же видят Красную Стихию сами Советники?

— Так вот, дитя мое, такие представления не лишены, конечно же, определенного рационального зерна… но, в то же время, несомненно, являются плодом чересчур примитивного видения сил, действующих в нашем сложно устроенном мире. Проще говоря, они мало соответствуют действительности.

— Так расскажи мне, какая она в действительности-то, Алая Дева? — прищурилась Эванна.

— Как тебе объяснить… — возвел глаза к потолку Лилиан, — Красная Стихия как нельзя лучше олицетворяет собой сам дух Алого Леса: кровь и огонь, страсть и интригу, во всех своих проявлениях. Кроме того, Алая Дева — это квинтэссенция женского начала Высокого Рода: единственная, всеобщая и в то же время недоступная… если ты понимаешь, о чем я.

— Да понимаю я, чего уж там! — насмешливо бросила ему Эванна, — своих-то баб у вас нет, так вы Стихию присвоить решили? Чего ж она тогда наших мужиков уводит, вместо того, чтобы в замки да во дворцы наведываться? А вы, значит, вместо своей квинтэссенции девчонок деревенских пользуете? Чего-то нескладно у тебя выходит, Советник. Всеобщая или недоступная, ты уж определись давай.

— Это все надо понимать фигурально, — нудным голосом завел Лилиан, но девушка его уже не слушала. Оттолкнувшись от колонны, она быстро зашагала к пандусу, активно покачивая на ходу бедрами. Ишь, чего еще придумали — мало того, что никакого уважения к Стихии, так еще и считают ее своей, одной из них! Квинтэссенция, ну надо же. Олицетворение хреново.

Лилиан поспешил за ней, путаясь в полах длинного плаща — Эванна тут же прибавила шагу, быстро скрывшись от него за поворотом. Советник порядком ей надоел, тем более, что девушке не терпелось снова увидеть герцога — и, самое главное, его ритуальный меч. Ну, может быть, и кое-что еще… хотя меч, конечно же, важнее.

Она сладко потянулась на ходу, словно дикая кошка, и легко взбежала наверх, оставив запыхавшегося Лилиана далеко позади.

*************************

Удар о поверхность озера был таким сильным, что у него сразу же перехватило дыхание. Уйдя глубоко под воду, Бастиан на мгновение зацепил ногами дно, резко оттолкнулся от него и устремился наверх, широкими гребками рассекая обжигающе-холодную воду.

Промокшая насквозь меховая парка моментально отяжелела и потянула его назад. Усилием воли сопротивляясь мучительным позывам вдохнуть, герцог кое-как избавился от нее, а затем из последних сил рванулся к спасительной поверхности. Перед глазами у него заплясали огненные искры, остатков воздуха в легких уже не хватало — он потерял слишком много драгоценных секунд, пытаясь скинуть с себя одежду.

Внезапно Бастиан понял, что больше не ориентируется в пространстве: со всех сторон его окружала пронизанная алыми всполохами тьма, в которой уже не существовало ни верха, ни низа. Судорожно перевернувшись вокруг своей оси, он попытался сменить направление — с одной стороны мгла вроде бы казалась немного прозрачнее — но мгновенно усилившееся сопротивление воды сразу же дало понять, что теперь он плывет вниз, прямо ко дну.

Казалось, еще секунда — и его легкие взорвутся. Еще раз извернувшись, словно угорь, Бастиан принялся буквально проталкиваться сквозь толщу воды, с каждым гребком становившуюся все более вязкой. Конечности устрашающе быстро наливались свинцом, и подчинялись ему все хуже и хуже; наполненные водой сапоги ощущались подвешенным к ногам непомерным грузом.

Пространство вокруг наполнилось оглушительным звоном гигантского колокола. Откуда же здесь, под водой, колокол?

Правую ногу пронзила судорога — Бастиан отчаянно дернулся, затрепыхался, беспорядочно загребая руками — и в следующую секунду неожиданно для самого себя вырвался из воды. Кожей лица ощутив спасительное прикосновение воздуха, он рефлекторно, глубоко вздохнул, и тут же ушел под воду, не в силах удержаться на поверхности.

Подводный мрак снова окутал герцога своим удушающим покрывалом, но глоток живительного воздуха успел придать ему новых сил — кроме того, теперь Бастиан точно знал, в каком направлении нужно плыть, чтобы спастись.

Несколько мощных гребков, и он снова пробился наружу, вдохнул, опустился под воду, вынырнул снова, набрал в легкие еще больше воздуха, и погрузился опять. Колокол постепенно затихал, и вода уже не казалась такой непреодолимо-вязкой.

С каждым вздохом подниматься назад на поверхность становилось немного легче, и наконец герцогу удалось удержать голову над водой. Он кое-как отдышался, непрерывно совершая руками круговые движения, потом осмотрелся по сторонам и поплыл в сторону леса, прочь от возвышавшейся над озером черной громады замка — так быстро, как только мог.

К счастью, сведенную судорогой ногу стало понемногу отпускать, и вскоре Бастиан смог плыть полноценным брассом, стараясь побыстрее достичь берега: Аларис, несомненно, уже распорядился обшарить озеро.

Выбравшись из воды, он, слегка прихрамывая, торопливо пересек пустырь, и через пару минут скрылся между деревьями: как раз вовремя, потому что со стороны замка к озеру уже приближались пять или шесть темных фигур, вооруженных шестами и факелами.

Бастиан, невидимый среди густого подлеска, сначала понаблюдал за преследователями, стараясь немного восстановить силы и дыхание. Обыскав противоположный берег, те разделились: двое вытащили из кустов лодку, спустили ее на воду и погребли к центру озера, то и дело проверяя шестами дно. Остальные четверо (один из которых, судя по росту, являлся гвардейцем) двинулись в обход берега, внимательно осматривая заросли камыша и осоки.

Ветер донес до герцога обрывки их разговоров, но ничего вразумительного ему различить не удалось. С каждой минутой оставаться здесь становилось все опаснее, а попытаться напасть на солдат из укрытия, применив Дар Подвластия, было чрезвычайно рискованно: присутствие среди них Высокородного сводило шансы подобного предприятия практически к нулю.

Стараясь не производить шума, Бастиан развернулся и скрылся в лесной чаще. Вряд ли они сразу же бросятся прочесывать лес, для этого солдат было слишком мало — а, значит, у него будет достаточно времени для того, чтобы как следует удалиться от замка. Интересно, что же предпримет Аларис, когда ему доложат о неудаче, постигшей поисковую команду? Герцог плотоядно ухмыльнулся, представляя себе бессильный гнев брата — его собственный гнев, напротив, разгорался с каждым шагом, отдалявшим Бастиана от смертельной опасности.

Осторожно раздвигая усыпанные колючками ветви, он пробирался через лес вслепую, стараясь ориентироваться по неверному сиянию луны, едва пробивавшемуся сквозь плотную стену гигантских деревьев. Небо над головой постепенно заволакивалось тучами, а почти незаметный поначалу ветер становился все более сильным и порывистым. Издалека донеслось раскатистое ворчание грома — в воздухе отчетливо пахнуло грозой.