— Всё у тебя получится, — уверенно говорит Патрик. — Найдёшь ты их… Хм… Как их там?

— Тоннели, — подсказываю я с тоской в голосе.

— Да, именно, — кивает Патрик и молчит с минуту. — Тебя же тут больше ничего не держит? — спрашивает он, имея в виду Землю и её окрестности. Вдруг хочется увидеть небо, я даже непроизвольно поднимаю лицо вверх, но вижу лишь темноту потолка.

— Нет, — грустно отзываюсь я.

Её зовут Дейдра, и в этом моя проблема. Нет, конечно, не в том, что её зовут Дейдра, а в том, что она вообще существует, и в том, что встретилась на моём пути. Её зовут Дейдра, сейчас она далеко в космосе, и она для меня недоступна. Ума не приложу, как умудрился всё испортить, ведь были же возможности, я в неё втюрился, да и она, кажется, питала ко мне чувства. Как сейчас помню, в том кафе был отличный шанс, но я его не использовал. Тот случай мог стать самым ярким и волнующим переживанием в моей жизни, если бы я не был так пьян. Мы учились на одном курсе в университете. Дейдра мне сразу понравилась, но я не знал, как же к ней подойти и объясниться. Всякий раз, когда оказывался около неё, мялся, мямлил что-то несуразное, одним словом — вёл себя как самый последний идиот. Но в тот вечер могло быть по-другому. В тот вечер мы отмечали закрытие сессии, шумною толпою завалились в близлежащее кафе. Неформальная обстановка — это ли не подарок для скромного юноши? Я выпил для храбрости, но этого показалось мало. Выпил вторую, потом ещё немного... И мне бы вовремя остановиться, но не нащупал той грани — между лёгкой непринуждённостью и развязной удалью. Короче, когда отозвал Дейдру в сторонку для объяснений, ничего толкового сказать уже не мог. Получилось грубо, невнятно и, возможно даже, по-хамски. Дейдра, естественно, не поняла, расценила мои слова как неудачную и несмешную шутку. Вскоре покинула кафе, а я с горя погрузился на дно бутылки. Стыда было столько, что больше к ней не подходил — до самого окончания университета.

Я сижу на скамейке и кручу в руках видеофон. В парке свежо, морозно. Людей не очень много, прогуливаясь, они проходят по заснеженной дорожке мимо, а мне хочется, чтобы кто-нибудь из них остановился и поговорил со мной. Кроме того, что желание глупое, оно ещё и неосуществимое — кому нужно разговаривать с незнакомцем, который выглядит как двинутый? Да и о чём мне с ними говорить? Выпить бы…

Встреча с Патриком совсем не вдохновила, а наоборот — расстроила. Вместо ожидаемой поддержки получил спутанные карты и некоторое сумбурное, угнетённое душевное состояние. Объяснить, что это такое, даже сам себе не могу, чего же требовать от Патрика? Именно поэтому после визита в «Башню» я не пошёл сразу домой, а приземлился в парке, на промёрзшую скамейку. Не холодно, пальто надёжно защищает, а шапку даже снял и спрятал в карман. Я сижу, держа в руках видеофон, и продумываю план дальнейших действий. В списке контактов выбираю страничку Дейдры. С экрана на меня смотрит улыбающееся лицо — редкое фото, обычно Дейдра выглядит строгой. Судя по подсказке видеофона, на космической станции, где находится Дейдра, ещё не так поздно, у них там сейчас вечер, и я опять подумываю над тем, чтобы ей позвонить.

А у нас совсем темно. Ночь вступает в свои права. На небе, несмотря на огни города, виднеется пара звёздочек. Город у нас небольшой, тихий и какой-то тёмный. Это позволяет нескольким огонькам светить в небе по ночам. Их вид переводит мысли в другое русло. «Тоннели, — думаю я, — да, тоннели, именно тоннели…» Это очень важно. Отчего-то всегда был уверен, что эти штуки должны представлять собой тоннели. По крайней мере, градиент взаимодействия у них далеко не отрицательный по величине, поэтому будем считать, что это тоннели. Возможно, кривые, хотелось бы верить, что прямые и простые в своём устройстве, но всё же тоннели. И через них можно будет пройти…

Через пару скамеек от меня сидит парочка — молодой человек и девушка. Нас разделяет расстояние метров в тридцать. Вначале думаю, что меня вновь мучает приступ зависти к чужой идиллии, но прислушавшись, понимаю, почему они привлекли внимание. Парочка достаточно громко и эмоционально ссорится. Ругань, взаимные претензии, резкие жесты. Невольно наблюдаю за ними и возвращаюсь к обдумываемой теме. «Людям тесно», — рассуждаю я. На Земле слишком мало места. Перенаселение, да ещё и похолодание. Некоторые территории на севере и юге стали совсем непригодными для проживания. Даже у нас, в достаточно благоприятном регионе, люди испытывают стресс. И эта парочка — тому свидетельство… Нет, конечно, утрирую, они тут ни при чём, мало ли из-за чего могут ссориться? Но вот если бы найти другую планету, не выжженный Солнцем Меркурий, не сухой Марс, не мелкие спутники гигантов, а что-то более похожее на Землю!

Подняв взгляд к небу, замечаю яркую движущуюся точку. Я воображаю, что это «Ауштра» — станция, на которую улетела Дейдра. Разумеется, это не она, не «Ауштра»: слишком быстро перемещается по небосклону. Да и траектория совсем не та — даже грубая прикидка позволяет сделать такой вывод. Скорее всего, стратолёт. Но при мысли об «Ауштре» сердце сжимается в страшной тоске, и думать о тоннелях и далёких мирах уже совсем невмоготу. Порядочно подмёрзшие пальцы стискивают видеофон, я чувствую выгравированный на его корпусе знак близнецов. Тем временем парочка благополучно разрешает свои разногласия и отбывает восвояси. В обнимку. А Дейдре звонить, разумеется, не решаюсь. Вместо неё я звоню в бюро бездомных и пропавших животных. Благо, линия круглосуточная, и на том конце всегда сидит человек, а не автомат. Меня там давно знают, почти каждый день обращаюсь к ним, наверное, порядочно поднадоел, но дело очень важное, а у них работа такая.

— Штеф! — говорит Мартин — парень по ту сторону экрана. У Мартина центральноевропейские корни, поэтому всегда называет меня на германский манер — Штефом. — Привет, Штеф! — говорит Мартин. Вообще, наверное, это нехорошо, грубовато и по-панибратски. Однако я не обижаюсь, пусть лучше так, чем вообще никак. За последние два месяца я сдружился с персоналом бюро, особенно, кстати, именно с Мартином, поэтому позволяю ему это.

— Нет, Штеф, — говорит Мартин после обычных приветствий, — к моему величайшему огорчению, собаку не нашли. Никто твоего Гарольда не видел. — Мартин с дежурным сожалением опускает глаза. — Ты же знаешь, что если бы Гарольда привели к нам в бюро, то тебе тут же позвонили бы. Мы о тебе помним, Штеф.

— Да, — отзываюсь я, и становится как-то неудобно от того, что в очередной раз напрасно потревожил занятых людей. — Я знаю. Просто всегда есть надежда, что что-то перепутали и забыли позвонить.

— Понимаю тебя, — соглашается он.

— Ведь такое может быть? — спрашиваю я. Мартин на секунду задумывается, как бы потактичнее ответить, и находит выигрышную формулировку:

— Хочется сказать, что не в нашем бюро. То есть, я должен сказать, что в нашем бюро такого не бывает. Но это, разумеется, не так. Соглашусь — это возможно. Сам бы рад обманываться, но, увы. — Мартин разводит руками.

— Спасибо, Мартин, — говорю я и слышу, что голос звучит крайне жалостливо. Пытаясь исправить положение, произношу: — Отвлекаю тебя… — но выходит так же плаксиво.

— Да ничего страшного, — поддерживает меня Мартин. — Знаешь что! Давай-ка я лишний раз проверю списки, может, и в самом деле закралась какая ошибка. Чем чёрт не шутит?

Я понимаю, что проверка ничего не даст, что Мартин хочет лишь подыграть мне, и решительно отказываюсь:

— Нет, не стоит. У вас всё работает как часы, я знаю, — но Мартин не унимается:

— Послушай, давно хотел тебе сказать, точнее, предложить… — Он слегка мнётся, не решаясь выговорить, но я наперёд знаю, что собирается сказать.

— Спасибо, Мартин, — прерываю я его. — Спасибо, конечно, за предложение, но другую собаку я брать не буду. Извини. Тем более, теперь. Знаешь, я через несколько дней улетаю на Меркурий. Когда вернусь — точно не знаю.