Но я не в баре, а в студии прямого эфира и вместо того, чтобы участвовать в дискуссии, думаю о своём предназначении в этой истории. Глупость, конечно, но мне кажется, что неспроста это всё — я об ампуле с ртутью. Как же складно это получилось — оказался в нужном месте в нужное время. Когда помощи ждать неоткуда. Ну вот откуда они могли взять несколько граммов ртути? Даже представить себе не могу, что Ар взял бы с собой запасной пузырёк — как можно предусмотреть все нюансы? А нет, вот же я со своим символом. Не в этом ли было моё предназначение в экспедиции к базе и, быть может, в целом, в поездке на Меркурий? Чепуха, разумеется, это только Патрику сойдёт такое объяснение. Или даже не сойдёт — покопается в значении символов, по полочкам расставит то или иное, события одного и знаки другого, а потом заявит третье, совсем неожиданное, и будешь думать — вот оно как было на самом-то деле…

Ещё я думаю об объекте, который находится между орбитами Марса и Юпитера. Ведь градиент в системе — не самый важный фактор, а если применить новомодное сложение по александрийской шкале, то предельные значения распределения масс будут находиться в положительной области. Пока это лишь предположение, просчитать бы уравнения в спокойной обстановке. «Но рациональное зерно в ходе рассуждений есть», — неспешно размышляю я, параллельно отмечая, что удерживаю в голове уже почти всю картинку. Отдельные вычисления — это да, для бумаги, но схема, пусть и не вся, укладывается в моём воображении. Подготовить бы доклад на эту тему и выступить с ним в Меркурианском астрономическом институте — может, и у них нашлись бы доводы в поддержку. «Или даже помогли бы с правильной интерпретацией значений исходов решения, — думаю я, а сам одёргиваю: — Пока ещё рано. Не слишком ли высоко замахнулся? Для начала нужно посоветоваться у себя на кафедре».

Я слышу вдруг, что голоса в студии смолкают, и это привлекает моё внимание. Недоумённо возвращаюсь к происходящему, смотрю сначала в зал, потом на Кермита. А он, в свою очередь, глядит на меня. Выжидающе так, будто бы я должен что-то сделать. И многие присутствующие в студии смотрят на меня с нетерпением. Взгляды у некоторых напряжённые и растерянные. «Неспроста это», — понимаю я. Разумеется, не просто так они все следят за мною. Вне всяких сомнений, речь зашла обо мне, вспомнили, а может быть, упомянули вскользь. По выразительной мимике Кермита определяю, что мне был задан вопрос, и меня это, разумеется, смущает. Кермит спросил меня о чём-то, а я прозевал, пропустил реплику мимо ушей, и теперь несколько миллиардов зрителей в прямом эфире наблюдают мои затруднения. Чувствуя, что краснею, я пытаюсь попросить, чтобы вопрос повторили. Запинаюсь на полуслове и краснею ещё сильнее. Кермит улыбается и гладко заминает курьёз. Как-то ловко и ровно у него это получается. Он переадресовывает вопрос Стелле, и как нельзя кстати — я слышу, как у меня в кармане звонит видеофон. Осторожно вынимаю видеофон из кармана и смотрю на экран, украдкой, так, чтобы никто не заметил, если это вообще возможно в переполненной телестудии. Одного взгляда достаточно, чтобы меня затрясло от волнения.

Есть повод для такой дрожи — ведь это видеосообщение от Дейдры.

Апрель 2014 — июль 2015