— Стефан, извините, но вы сейчас очень не ко времени, — вместо приветствия говорит Стелла, когда я настигаю её.

— Это вы меня извините, — слегка запыхавшись, отвечаю я. — Простите, что преследую вас, и за…

— Хорошо, с извинениями покончено. — Стелла резко останавливается, поправляет бежевую ленту у себя на голове и окидывает неприятно пронзительным взглядом. Серые глаза горят и в то же время абсолютно холодны. В них решительность и, как мне кажется, неприязнь. Неприязнь ко мне, надо полагать. — Теперь вы оставите меня в покое?

— Стелла, я хотел сказать… — начинаю я, но тут же замолкаю. Потому, что сам не знаю, что хотел сказать. Стелла щурится, разглядывает меня изучающе, с подозрением.

— Много выпили сегодня? — наконец спрашивает она. Я неопределённо жму плечами. — Возвращайтесь в отель, — приказывает Стелла. — На улице полно полицейских патрулей. Не забывайте, что объявлен комендантский час. Под нашим сводом полиция очень не любит пьяных.

— А как же вы? — спрашиваю я, но тут же осекаюсь, осознавая, что фраза получилась нелепая и двусмысленная.

— Я, в отличие от вас, не пила, — укоризненно отвечает Стелла. — Что касается комендантского часа, то у меня есть пропуск.

— Понятно, — тупо мычу и опускаю взгляд. — Просто хотел составить вам компанию, — зачем-то говорю я.

— У меня важная встреча, и в сопровождающих я не нуждаюсь. Всего хорошего! — Стелла разворачивается и уходит прочь.

Некоторое время я стою и смотрю ей вслед. Согласен, что нехорошо это — вот так стоять и пялиться на девушку, некультурно это, как говорится, нетактично. Но сделать с собой ничего не могу. Так проходит, наверное, целая минута. Мне грустно и мерзко. Поговорить-то не получилось. Впрочем, получил то, что и заслуживал. Кому понравятся пьяные приставания того, кого и видеть-то, наверное, не хочешь.

«Какой же я всё-таки недотёпа», — думаю я и грустно смотрю вслед Стелле. «Нужно что-то предпринять», — говорю себе, но в голову ничего толкового не идёт. Единственное, на что меня хватает, это пойти за Стеллой, хотя блестящей идеей это точно не назовёшь. Что буду делать, если вдруг встречусь с полицией, и чем это чревато, даже не обдумываю. В тексте постановления о введении чрезвычайного положения говорится о каких-то мерах административной ответственности, но о каких именно, точно не помню. «Да и чёрт с ними», — решаю я и продолжаю преследовать Стеллу. Она тем временем доходит до невысокого стеклянного здания, приближается к нему, уверенно тянет на себя дверь и исчезает внутри. Что это за здание, я понятия не имею, но тоже устремляюсь к нему. У входа никаких вывесок нет, по всей видимости, обычный жилой дом. Стандартная меркурианская планировка, ничего примечательного. Я открываю дверь и тоже вхожу внутрь. Поднимаюсь по лестнице и тут же лоб-в-лоб сталкиваюсь с полицейским. Этакий меркурианец-верзила. Взгляд пристальный, хозяйский. В этой ситуации он явно хозяин. Он чувствует свою силу и держится уверенно. Форма у здешних полицейских немного ретро, бляхи какие-то, ремни, синяя рубашка. Он явно преграждает мне дорогу, почти полностью перекрывает массивным телом лестничный пролёт.

— Добрый день! — козыряет полицейский. — Сержант Эрт, — представляется он. То есть я не уверен, что его зовут именно так, если честно, то толком не расслышал его имени, но мне показалось, что он сказал примерно так.

— Здравствуйте, — отвечаю я и молчу, не зная, что дополнить.

— Живёте в этом доме? — спрашивает он, и это мне не нравится. Что за дурацкий вопрос? С какой целью можно задавать такие вопросы?

— Не совсем… — мнусь я и смотрю в пол. — Вообще, я турист, живу в отеле «Шарлотта», тут, за углом… — На несколько секунд замолкаю, подыскивая правильные слова. Положение, следует заметить, идиотское. Они ведь, наверное, в каждом встречном сейчас видят террориста и подстрекателя. Особенно, если человек выглядит подозрительно. — Дело в том, что… — начинаю я. — Я шёл за одной девушкой… Она тоже из наших, с Земли… И она зашла сюда, вот я и решил…

— Ваше разрешение на передвижение по городу! — слышу я из-за спины и испуганно оборачиваюсь. В двух ступенях ниже стоит второй такой же верзила. А может быть, и того здоровее.

— Ммм… — произношу я.

— Под сводом комендантский час, — сурово говорит первый, и я поворачиваюсь в его сторону. — Каждому, кто находится на улице, необходимо специальное разрешение. Вы в курсе? Есть оно у вас? — Полицейский смотрит на меня сверху вниз, и во взгляде я уже читаю некоторое презрение.

— Сказать честно, то… — Я лихорадочно думаю, как же выпутаться из ситуации.

Пауза зависает, и тут я чувствую резкую боль в спине. На уровне поясницы пронзает мощный электрический разряд. Меня начинает трясти, руки и ноги ходят ходуном, из глотки вырывается стон. Я заваливаюсь на спину, в глазах темнота, в ушах абсолютное молчание.

Пол подо мною дрожит. Мелкая такая дрожь, вибрация. Иногда покачивает, довольно-таки ощутимо, будто бы заносит в сторону или запрокидывает назад. А может быть, это меня трясёт после вчерашнего. Или только кажется? Бывает же такое. «Пожалуй, что нет», — заключаю я, оглядывая сумрачное помещение. Одного взгляда достаточно, чтобы понять, что нахожусь не в комнате, а в некоем транспортном средстве. За окном хоть и ночь, но по движению звёзд сразу можно догадаться, что на самом деле двигаются не они, а мы передвигаемся по неровной местности. Не могут же звёзды так скакать. Лёгкий гул и скрежет — похоже на скрип гусениц. Нет, это явно не поезд, скорее, какой-то транспорт вроде вездехода, видимо, на гусеничной тяге. Да, пожалуй, вездеход. И трясёт так, что думается мне, что мы едем вовсе не по дороге, а по пересечённой местности. И куда это меня занесло? Что за передряга угораздила? Глаза привыкают к полумраку. В тени, прямо возле окна, различаю силуэт. Приглядываюсь и узнаю в нём меркурианца-полицейского, сидит на низкой скамейке, плечом прислонился к стенке. Сейчас и не поймёшь, который из них — тот, что ударил меня электрошокером или тот, кто задавал много вопросов. Честно говоря, не различил бы их, даже если бы увидел при дневном свете, не говоря уже о слабом освещении, которое тут наблюдаем. Настолько они все на одно лицо для меня, что узнать того или иного не то что тяжело — практически невозможно. В руках у полицейского какая-то железка. Наверное, оружие. Смотрит он в сторону, в окно, но надо полагать, краем глаза наблюдает и за мной. Вне всяких сомнений — следит, иначе и быть не может. По-другому никак нельзя, но меня это сейчас не особо смущает. Безусловно, и в мыслях пока нет оказывать сопротивление или неповиновение, о чём уж тут речь? Я полностью дезориентирован, да и сил, кажется, нет. Не разобрался ещё, что и как. Неплохо бы получить хоть какие-нибудь разъяснения. Явно ведь, что вышло какое-то недоразумение. Ошибка получилась, будем надеяться, что скоро всё вскроется и надолго меня не задержат.

Я неловко поворачиваюсь набок. Движение даётся не без труда, но радует уже тот факт, что вообще способен двигаться. Как оказалось, лежу не на голом полу, а на чём-то мягком — то ли матрац, то ли какая-то переносная туристическая снасть, довольно мягко и удобно. Своей активностью я даю меркурианцу понять, что очнулся. Если угодно, приглашение к диалогу, должен же он хоть что-то сказать! Однако он, хотя и реагирует на моё телодвижение, но вяло и лениво — поворачивает голову, но тут же теряет интерес к моей персоне и вновь пялится в окно. Интересное положение. Почему молчит? Неужели ему нечего мне сказать? Во рту сухо и противный вкус. Затхлый, мерзкий. Чуть покашливаю, прочищая горло. Легче не становится. Чувствую, что кто-то находится рядом. В изголовье моего ложа кто-то сидит и смотрит на меня. Слышу дыхание. Я ложусь на спину и запрокидываю голову. Этот кто-то протягивает руку вверх и включает слабое тусклое освещение. Свет хоть и слабый, но на несколько секунд ослепляет. Видимо, довольно долго был в отключке, раз глаза настолько отвыкли. Я щурюсь и узнаю Стеллу. Это она сидит в изголовье, прямо на полу. Смотрит озабоченно и, кажется, с сочувствием. Ладно, хоть так.