— Осторожно, поднимайтесь, — молодой участливый голос. — Вот сюда можно присесть…

— Альфред! Ты где?.. Альфред!..

— Ой! — резкий судорожный вздох. — Ой-ой-ёй! Кольнуло вот здесь… — Тяжёлое дыхание, пауза. — Что там?.. Что же это может быть?..

— Я тут! Всё в порядке, не переживай! Да тут я, тут…

— У вас кровотечение, но это… не тяжело… Сейчас перевяжу…

Не сразу понимаю, что муть перед глазами — это пол. Потребовалось полминуты, а может быть и больше. Я стою на коленях, низко наклонив корпус вперёд, и почти касаюсь лицом пола. Болит голова и немного подташнивает. Нет, не сильно болит, хотя удар и был ощутимым. Теменная часть черепа — так, наверное, будет правильно сказать. Не вырвет, но очень неприятно.

— Без паники! Старший офицер только что связывался с центральным… с центральным управлением. Спасательная операция уже началась! Прошу вас, не нужно! К нам уже едут спасатели!

— Пахнет горелым! — голос почти истерический. — Точно вам говорю — пахнет горелым! Мы горим!

— Уже всё в порядке! Я потушил! — это говорит предыдущий, видимо, стюард, может быть, главный в этом вагоне. — Действительно, было возгорание, но потушил. Оснований для беспокойства нет. Прошу вас, оставайтесь на своих местах! По мере возможности, вам будет оказана первая помощь, также прошу обратить внимание на ваших соседей: нет ли тяжелораненых? Повторяю: на линии ведётся спасательная операция! Оснований для паники нет!

— А почему — «на линии»? Есть ещё пострадавшие составы?

Я собираюсь с силами и поднимаюсь с пола. Почти на ощупь нахожу сиденье рядом и сажусь. Сиденье мягкое и удобное. Совсем не то, что валяться на полу. Протираю глаза и оглядываюсь по сторонам. Вагон сильно покорёжило, но герметичность не нарушена. Конечно, это так — иначе мы уже давно погибли бы. Тут и там знакомые и незнакомые люди, вид у всех, понятно, потерянный, у некоторых кровь на лице или одежде, но, кажется, тяжелораненых нет. Стюарды — или как их там? — оказывают первую медицинскую помощь, успокаивают, говорят тихо и уверенно. Молодцы. Если так говорят, то значит, что ситуация и в самом деле под контролем.

— Метеорит, — говорю я вслух. — Но каков? Мог ли это быть большой метеорит?..

Я прикасаюсь ко лбу, осторожно провожу рукой повыше. Ссадина с левого бока, но крови нет. Вряд ли сотрясение, хотя и слегка подташнивает. Может ли тошнить, если не сотрясение мозга? Кажется, нет. Но вроде бы где-то слышал, что даже лёгкая травма головы может сопровождаться головокружением и рвотой. Сейчас, разумеется, не вспомнить. Откуда тут вспомнишь, когда в голове такая боль и каша? А может быть, и не метеорит. Может быть, проблемы с дорожным полотном, например. Не специалист я, но не похоже на метеорит.

Я ещё раз провожу взглядом по вагону и снова отмечаю, что стюарды нам попались на редкость толковые. Не допустили хаоса. Если честно, то всегда думал, что последствия подобных происшествий выглядят куда как печальнее. Страх и паника, а тут такого нет. Я вижу Кермита — он разговаривает с каким-то меркурианцем, и всё ему нипочём. Правда — сидит себе и болтает о чём-то весёлом. Будто бы ничего и не произошло. Беседует и даже посмеивается. Защитная реакция организма, должно быть. Защита в стрессовой ситуации. Но где же Стелла? В момент крушения она была совсем рядом, в паре шагов от меня, но сейчас её нигде не видно.

— Правда думаете, что это был не метеорит? — слышу я и тут же узнаю её голос. Оборачиваюсь — Стелла сидит на соседнем сидении, рядом со мной, сбоку. Ну да, всё правильно — меня отбросило вперёд, аккурат туда, где она находилась во время аварии. И как до сего момента не заметил её?

— Что-что? — не понимаю я.

— Вы только что сказали, что это не похоже на метеорит, — поясняет Стелла, потирая правой ладонью левое плечо, примерно в области ключицы и чуть ниже.

— Ммм… — мнусь я и тут же понимаю, что, вероятно, свои последние мысли озвучил вслух. Пытаюсь припомнить, о чём думал в прошедшие несколько минут и не сболтнул ли чего лишнего. Вроде бы, нет, ничего предосудительного не думал, поэтому вполне свободно отвечаю: — Сказать честно, не знаю. Просто на уровне предположений, — говорю я и стараюсь придать лицу загадочное выражение. Видимо, выходит не так убедительно, и Стелла слегка улыбается. Сдержанно, но в то же время вполне явно. — Сильно ударились? — спрашиваю я и двигаюсь к Стелле поближе.

— Думаю, просто ушиб. Ударилась о поручень. Вы-то как?

— Пустяки, — говорю я бодрым голосом и тоже слегка улыбаюсь. — Современные отделочные материалы уберегают нас от серьёзных травм. — Похлопываю по эластичной обивке. Мягкая поверхность копирует форму ладони и на некоторое время застывает в таком состоянии. — Чего и говорить — полимеры и композиты сегодня спасли несколько жизней, — говорю я, но на самом деле думаю сейчас не об этом.

Мои слова — ничего не значащая реплика, сказал лишь для поддержания беседы, не более. Гораздо интереснее мне просто сидеть рядом со Стеллой. Болтать о чём угодно, лишь бы с ней. Мы сидим достаточно близко друг к другу, вполоборота, вокруг нас довольно шумно, но этот шум остаётся как будто снаружи. Мы разговариваем о чём-то отвлечённом, а я сижу и откровенно пялюсь на Стеллу. Не то, чтобы пялюсь, скорее, просто разглядываю её. Стелла ещё не отошла от испытанного шока. Она часто и нервно моргает большими, сейчас — почти круглыми, глазами. То и дело поправляет бежевую ленту, заправляет выпавшие из-под неё волнистые пряди. Я приглядываюсь и тут же определяю, что с причёской у Стеллы всё в порядке, что все эти дёргания — проявление нервного возбуждения, а не что-то другое.

— Успокойтесь, Стелла, — говорю я и чуть сжимаю её запястье. Пытаюсь представить жест чисто дружеским, однако себя не обманешь — мне очень приятно ощущать её тепло. Чувствую напряжение её мышц и слегка поглаживаю ладонь.

— Да-да, — отвечает Стелла и тоже сжимает мою руку. — Я пытаюсь успокоиться, но пока не получается. А может быть, и не время расслабляться.

— Говорят, что всё позади, что скоро нас спасут. Поедем в отель, обязательно нужно будет чего-нибудь выпить! — приободряю я.

— Да, пожалуй, — соглашается Стелла.

Мы замолкаем на несколько секунд. Я ищу новую тему для разговора и уже почти нахожу, как вдруг мы оба слышим, как на соседнем сиденье кто-то отчётливо произносит:

— Нет, определённо, это был взрыв.

На какое-то время вокруг наступает тишина. Мне кажется, все находящиеся в вагоне замолкают, но это, разумеется, только кажется: замолчали только мы, да ещё два или три человека рядом, те, кто слышал страшную фразу. Просто весь остальной фоновый шум сейчас отсекается нашим слухом. Мы его не слышим потому, что целиком и полностью сосредоточены на том, кто сидит на соседнем сиденье. Его негромкий вкрадчивый голос заглушил сейчас все остальные звуки. Оборачиваемся и видим меркурианца средних лет. В пиджаке и при галстуке. Он смотрит на нас и ещё раз повторяет:

— Точно вам говорю — это был взрыв. Не авария, не стихийное бедствие, а взрыв. Я абсолютно уверен в этом.

Встречаюсь взглядом со Стеллой. Её глаза выражают сначала удивление, потом недоумение. А через пару мгновений это уже страх. Стелла отстраняется, двигается в сторону окна.

— Почему вы так смотрите на меня? — тихо, одними губами произносит Стелла.

— Как? — не понимаю я.

Моя мнительность и странная реакция Стеллы вновь играют в дурацкие игры. Вдруг кажется, что Стелла вовсе не испугалась, а на самом деле просто переживает. Переживает не о том, что мы все чуть не погибли, а о чём-то другом. Меня наполняет уверенность, что она знает больше, чем это может показаться. Знает намного больше, чем кто-либо из здесь присутствующих. Знает, но скрывает. Знает, но молчит. Вероятно, при крушении я слишком сильно ударился головой, потому что совершенно неожиданно даже для самого себя негромко говорю:

— Стелла, вы же знали о том, что произойдёт?

— Что вы имеете в виду? — Стелла бледнеет, взгляд её становится замогильным.