–Но Иные Боги при всем своем могуществе, при всех своих технологиях, которых не было у нас даже в период Золотого века, не знают одного, – жестокая улыбка трону губы Эрры. – Они не знают, что я – верю. Верю в то, что этот день войдет в историю Вселенной не как последний день доблестно павших Древних. Не как день, когда не сумевшие склонить головы встали во весь рост в последний раз. Я верю, что беспредельный космос запомнит этот день, как день Рагнарека, день гибели богов, ИНЫХ БОГОВ!

Карну показалось, что он оглох. Настолько неистовым и невероятным был многоголосый рев, восставший подобно приливной волне над равниной Вигрид! Медведи Нанди Папы Легбы и волколаки Велеса рычали, разбрызгивая желтую пену. Витязи в красных плащах били древками копий в свои каплевидные щиты и этот звук был громче и страшнее тысячи громов. Сфинксы и тенгу в неистовстве покидали свои места в разрозненном строю, присоединяясь к фениксам, которых возглавила птица Сирин. Они оглушительно стрекотали и принялись то взмывать в золотое небо, то устремляться к земле разноцветными градинами, не умолкая ни на миг.

Карн и сам заорал, фанатично и жестоко! Заорал даже Хоори, Огненная Тень, добровольно заточенный в последнем клинке Мурамасы, что Карн сжимал в руке. И неожиданно парень понял, что здесь, на равнине Вигрид, он – единственный человек. И сейчас он пойдет на битву плечом к плечу с легендами, которые, казалось, умерли для смертных навсегда. И от него будет зависеть, что станет с ними. Что станет со всеми.

– В бой! – раскатился над равниной призыв Эрры. – Ибо если уж бог, не смертный, во что-то верит, то иначе быть не может!

Армия Древних Богов рванулась к стенам Гелиополиса, стремительно пересекая равнину, над которой плескался легкий аромат полевых трав. Внезапно на Карна, бежавшего в первом ряду вместе с Тотом, нахлынул порыв ледяного ветра, а потом что-то защекотало ему шею. И он лишь улыбнулся, без всякого удивления, а затем, ухватившись за гриву своего старого знакомца, вскочил ему на спину. И сфинкс взмыл в тугие небеса, навстречу своей судьбе и судьбе целого мира.

Ангельские доспехи полыхнули золотом над стенами Гелиополиса, когда армии Древних оставалось пройти не больше ста шагов. Строй за строем двукрылые Начала, ведомые четырехкрылыми Серафами, слетали со стен и бросались в атаку. Над ними парили Херубы, шестикрылые гиганты с огромными двуручными мечами. И во всей этой массе слепяще-золотых шлемов и кирас Карн увидел семь фигур, что выделялись ростом даже среди Херубов. Архангелы. С тремя нимбами каждый.

Как пояснил Тот, нимбы – это ментальные ошейники, которые сковывают волю Легов, и чем сильнее Лег, тем больше нимбов потребовалось, чтобы его подчинить. Семеро сильнейших, некогда звавшиеся Дхиан-Коганами, помогали Творцу строить Вселенную. Но теперь даже они оказались под властью Иных богов. «Да что ж это за чудовищная сила, – подумал Карн, – что за жестокая больная фантазия могла породить такое!»

Но времени для раздумий не осталось. Его сфинкс ввинтился в ангельский строй и последний меч Мурамасы запел свою кровавую песню. Каждый взмах зачарованной катаны вспарывал золотые доспехи, почти каждый – заставлял ангельские глаза гаснуть. Сфинкс под Карном вертелся волчком, рычал, рвал крылатых лапами, а порой даже зубами. Парень удивился себе – как легко он держится на спине неистового существа, идеально чувствуя каждое его движение! Они будто прошли вместе ни одну сотню битв…

Тем временем слева стремительный тенгу легко ушел от нацеленного в него копья, и раскинул руки в стороны. Веер кунаев поразил сразу нескольких Ангелов, и те рухнули на землю, теряя оружие и разбрызгивая фонтаны золотистой крови.

А прямо перед собой Карн увидел феникса, который кромкой крыла рассек пополам Серафа. В следующий миг парень сам столкнулся с ангельским лейтенантом. Он тут же отклонился назад, пропуская перед грудью лезвие небесного клинка, а сфинкс, безошибочно уловив мысли наездника, нырнул под Ангела, и клинок Мурамасы вскрыл противнику живот, насыщаясь кровью-золотом.

Внизу бералаки во главе с Перуном уже подошли к воротам. Кентавры и полканы поддержали их стрелами, а витязи в красных плащах на правом фланге уверенно прижимали Ангелов к стенам. Потом Карн увидел, как группа юрких чупакабр набрасывается на зазевавшегося Ангела и буквально рвет его в клочья, а рядом тенеподобный бугимен, безумно хохоча, уворачивается от молниеносных ударов ангельских копий, сея хаос и смерть в рядах противника.

Несколько мгновений Карну казалось, что еще немного и они сходу возьмут ворота! Но ангельские легионы все вылетали и вылетали из-за стен Гелиополиса, и очень скоро воинство Древних начало банально вязнуть во вражеском строе.

Парень перебил нацеленное в голову сфинкса копье, легким движением катаны рассек горло Серафу, ушел в сторону, контратаковал… Внезапно зверь под ним дрогнул. Карн ощутил его боль быстрее, чем увидел, как из-под левой передней лапы львиноподобного существа вырывается фонтан крови. Ярко красной крови, как у человека.

Сфинкс зарычал и погрузил клыки в наплечник поразившего его Ангела. Карн в тот же момент отсек голову Серафу, и стал уводить сфинкса в сторону, но не успел, и в живот существа вонзилось сразу два золотых клинка. Зверь, неистово рыча, сделал полубочку, чтобы Карн мог порубить крылатых ублюдков на лоскуты. Но когда клинок парня пробил доспех второго Ангела, он понял, что сфинкс снижается. Крылатый лев уже не летел, он планировал широкими кольцами, с трудом удерживая крылья в нужном положении.

Когда сфинкс рухнул на землю, глухо застонав, Карн спрыгнул с его спины и подбежал к морде льва. Хотя какая, к черту, морда? Конечно же – лицо, в котором причудливым образом смешались черты животного и человека. Сердце парня сжалось, когда он увидел, как голубые глаза сфинкса исторгают слезы, зверь плакал. Но вовсе не от боли! Он плакал потому, что больше не может продолжать бой, потому что больше не может защищать Странника.

– Уходи, – прошептал Карн, погружая лицо в густую золотистую шерсть. Он порывисто обнял сфинкса, и пусть всего на несколько неуловимых мгновений, но они вновь были едины. – Уходи, незачем умирать. Ты уже все сделал.

Неожиданно зверь вскинул левую лапу и накрыл ею Карна, прижимая парня к земле. Тот рухнул на колени, затряс головой, вскочил, обернулся: сразу три длинных копья из небесной стали пронзили гордую грудь сфинкса, вырвав из нее последний вздох. Эти три копья предназначались ему, Карну. Сфинкс спас его ценой своей жизни, он отдал последний миг своего бытия ради миссии Древних.

Лица-маски Ангелов, бездонные черные провалы шлемов с голубыми огоньками в самой их глубине даже не дрогнули. Они вот так запросто отняли бессмертную душу у столь благородного и отважного существа! Карн ощутил, как неконтролируемая волна кровавой ярости поднимается от острия клинка Мурамасы к рукояти, потом вливается в его собственную руку и заполняет собой… все.

«А я ведь даже не знал твоего имени», – подумал Карн. И это была его последняя осознанная мысль. Он не помнил, что было дальше. Он будто отошел в сторону, позволив своему телу действовать самостоятельно, без указки сознания. А может он просто уступил свою оболочку духу Огненной Тени, что жила в его зачарованном оружии? В любом случае это был он, Карн, и это была его ярость!

Прошло мгновение и обломки небесных копий повалились на землю вместе с головами Ангелов, убивших сфинкса. Еще один миг и стоявший перед Карном Херуб распался на две равные части. Парень не ощущал веса клинка, как и веса собственного тела, казалось, он наносит удары не руками. Мышцы не сокращались, приводимые в движение ионами кальция в каналах тканей. Достаточно было мысли, мимолетного взгляда, уловившего в поле зрения золоченый доспех.

Карн прошел через весь ангельский строй к самым воротам и только тогда пришел в себя, обнаружив, что рядом с ним бьется Эрра. Бог войны расшвыривал Ангелов подобно разъяренному медведю, его полуторный клинок вертелся в умелых руках, как лопасть пропеллера.