Здесь, как и в Башне Луны, им не встретилось ни одного Ангела. Они проходили этаж за этажом, поднимаясь все выше к месту, где в этой реальности располагалась тюрьма. И в этот самый момент Тот, умирая в Башне Луны, догадался, в чем дело. Он понял, почему Ангелов не было ни в одной из башен, почему их не могло там быть. Но это знание он унес с собой в мир, из которого не возвращаются.

Вскоре отряд достиг первого уровня тюрьмы. Тут за зачарованными стальными решетками в узких камерах на голом каменном полу сидели по большей части люди, но было и несколько мифических созданий. Среди них Карн увидел девушку с насыщенно-ореховыми волосами и глазами цвета переспевшей вишни. Это дриада, и она может знать, где искать Ниссу!

– Мы вызволим вас всех! – пообещал парень, подбегая к клетке с дриадой. – Скажи мне, ты видела Ниссу? Она из твоих! У нее глаза…

– Я знаю, кто это, – тихо ответила девушка. Она выглядела запуганной и истощенной. Худое тело покрывали кровавые подтеки, почерневшие ожоги и страшные язвы. – Она была со мной в одной камере, ее увели наверх два дня назад.

Карн зарычал и нанес косой рубящий удар катаной Мурамасы по прутьям решетки. Потом еще один – в обратном направлении. Третьим ударом он завершил «треугольник», который тут же со скрежетом повалился внутрь камеры. Парень не знал, как Ангелы запихивали сюда узников и как вызволяли их, ведь в камерах не было дверей. Ну, в этой теперь дверь есть, треугольная.

– Ты свободна, – он протянул дриаде руку. – Можешь уходить. А если есть силы – можешь сражаться.

Глаза девушки, в которых мгновение назад огонек жизни едва тлел, вспыхнули неожиданно ярким жестоким светом.

– Ради этого я найду в себе силы! – кивнула дриада. – Спасибо!

– Освобождайте остальных! – крикнул Карн.

– Но у нас нет на это времени, – затараторил Эрра. – Здесь три дюжины камер…

– Мы не можем оставить их в клетках, Эр, – твердо ответил парень. Он и сам удивился, насколько холодно прозвучал его голос. Подумать только, он ведь перечит богу войны в разгар самой важной битвы в его жизни! – Мы – не Иные Боги. Мы будем освобождать всех, кого встретим!

– Солдаты из них – не ахти, слишком истощенные, – хмыкнул под боком Локи. – Но сражаться они будут, Эрра, можешь не сомневаться. Какая-никакая, а все же помощь.

Вместо ответа бог войны подошел к одной из камер и, закряхтев, вырвал решетку голыми руками. Он злился, но спорить с Адхва-Га – такой себе вариант.

– Карн! – крикнул Вик с другого конца зала. – Подойди!

Парень пересек помещение и остановился перед камерой, на которую указал колдун. Почему-то Виктор не спешил вскрывать решетку кунаями, и через мгновение Карн понял, почему. Его глаза расширились до размеров ядра галактики каждый, а челюсть начала медленно отъезжать вниз, как товарный состав, отправляющийся со станции. Он не сразу смог взять себя в руки, потому что никак не мог ожидать, что среди пленников увидит ЕГО.

За решеткой в глубине камеры на грязном полу сидел Охотник. Все такой же огромный, но уже гораздо менее опасный. Рана от клинка Мурамасы на правом боку почти затянулась, зато по всему телу появились десятки новых ран, резаных и колотых. Шерсть местами выжжена, левый глаз Охотника полностью заплыл, а на месте правого уха висит бесформенный кусок окровавленной плоти. «Что эти мрази делали с ними?» – подумал Карн, не отдавая себе отчета в том, что жалеет Охотника. Но потом монстр посмотрел на него единственным уцелевшим глазом – та самая георгиново-желтая радужка, те самые пурпурные всполохи в глубине. И что-то парень там увидел, в этих глазах, что-то такое, чего не замечал во время прежних столкновений с Охотником. А может, просто не смотрел? Не пытался понять?

Они знали друг друга. Охотник тоже понял это, но гораздо раньше Карна, еще тогда, в Лимбе. Однако заклятье мешало ему, не давало запретному образу оформиться в воспоминание. Вот и теперь точно какой-то барьер стоял между ними, они будто смотрели друг на друга сквозь мутное стекло, узнавая силуэты, но не могли разглядеть лица.

Охотник тяжело поднялся, прижимая огромные лапы к кровавым полосам на животе, которые были слишком глубоки, чтобы затянуться самостоятельно. Карн отступил на шаг и занес клинок, чтобы разрубить прутья решетки. Он действовал как во сне, доверившись интуиции. Парень отлично понимал, что это могла быть обыкновенная ловушка, ведь Иные Боги коварны и беспощадны. И если это так, то у Охотника появится отличный шанс закончить свою миссию, но эта мысль лишь промелькнула где-то в глубине сознания Карна.

– Постой, – Вик мягко отвел его руку, и парень почувствовал, как Хоори, Огненная Тень, заключенный в клинке, недовольно фыркнул. – Ты уверен в этом?

– Да, Вик, – кивнул он, – я уверен. Поверь и ты.

Виктор отступил и Карн в три удара располосовал решетку. Треугольный кусок металла отвалился в сторону и Охотник медленно выбрался на волю. Карн не отошел, он остался стоять на месте – прямо перед своим заклятым врагом, с опущенным к земле оружием. И вздумай Охотник снести парню голову ударом лапы, тот просто не успел бы защититься.

Но вместо этого монстр присел на колено перед Карном. Потом сжал правую лапу в кулак и медленно протянул вперед. Карн не сразу понял, что это значит. А когда понял, слезы непроизвольно навернулись на глаза. Он тоже сжал правую руку в кулак и коснулся вытянутой руки Охотника.

Вик ошарашено смотрел, как они оба, Карн и Охотник, раскрывают свои ладони и касаются ими груди, чуть ниже сердца. Они зеркально повторили это движение и Карн, наконец, все понял. Перед ним стоял Женька, друг его детства. Он неведомым образом сумел одолеть проклятье еще там, в Лимбе, когда едва не убил Карна. Его память постепенно пробилась сквозь магический заслон, развративший его суть, сделавший из человека Охотника. Видимо, Иные Боги тоже поняли это, поэтому их орудие (уже далеко не слепое, а напротив – прозревшее!) оказалось в камере.

Карн увидел, как из единственного глаза Охот… Женьки выкатилось несколько прозрачных капель. Он смахнул слезы с собственных ресниц и обнял мощное шерстистое тело твари, которая, несмотря ни на что, сумела вернуть себя, сумела вспомнить.

Но что это? Как это? Ведь никогда раньше Охотники не возвращались! Карн хорошо знал ответ, не мог не знать. Это дружба. Настоящая дружба, для которой, как и для настоящей любви, нет преград.

А потом произошло то, чего никто не ожидал. Пока они вскрывали камеры, Локи, которому Тот загодя рассказал о «кротовой норе», сноровисто метнулся в центр управления и привел оттуда ангельское спецподразделение – восемь здоровенных Серафов во главе с последним архангелом, Иеремиилом.

Они возникли внезапно, будто из воздуха. Локи материализовался прямо за спиной Карна, поглощенного разрубанием очередной клетки, прижался к парню всем телом, чтобы предупредить любое движение, и коснулся его шеи остро отточенным ножом, напоминавшим рыцарский мизерикорд.

– Тише, дорогой мой, тише, – прошептал он почти ласково. – Убери клинок, иначе Адхва-Га больше уже никого не спасет.

Он резко развернул Карна, продолжая оставаться у него за спиной, чтобы видеть всех присутствующих.

– Наверное, я должен сказать что-то вроде «Всем бросить оружие!», да только мы ведь понимаем, что здесь это бесполезно, – ухмыльнулся Локи, явно копируя Мидаса. – Поэтому, уважаемые, просто уберите свои клинки, ножи, топоры и что там у вас есть. Уберите и позвольте досточтимым Серафам защелкнуть на ваших запястьях наручники из местной разновидности крептонита!

Бог огня безумно захохотал, полагая свою шутку настоящим шедевром. Но не ослабил хватки, Карн это хорошо чувствовал.

– Локи, ты мерзкий выродок… – начал Эрра, делая шаг вперед. Но бог коварства легонько чиркнул мизерикордом по шее Карна и багровый ручеек проворно сбежал вниз, скрываясь в складках задубевшей от пыли футболки. Эрра сразу замер.