Он уже хотел сделать шаг навстречу родителям, хотел закричать им, что сделал выбор, но кто-то остановил его – положил руку на плечо и резко развернул. Карн увидел себя самого. Десять лет спустя. Сто лет. Тысячу. И он опустил глаза. Мир не черно-белый, и тот, кто так считает – дурак. Даже у тьмы – тысячи оттенков…

– Нет! – закричал он. – Я не буду выбирать! Слышишь? Кем бы ты ни был, ты не вправе заставить меня! Этого выбора просто нет!

И все исчезло. Он стоял посреди темной пещеры, а вдалеке бледнело пятно света. Карн шел, едва переставляя ноги, еще не в полной мере осознавая, что с ним случилось. Взгляд туманился, в ушах звенело, все тело изнемогало от бесконечной усталости.

А когда он вышел из зева пещеры под слепящее пламя солнца, силы окончательно покинули его. Но чьи-то сильные руки не дали ему упасть. Его подхватили, слева – Эрра, справа – Тот. Перед тускнеющим взором пронеслось радостное лицо Локи. Это что возле глаз бога огня? Слезы? Рокеронтис что-то кричал, Карн не сразу разобрал слова.

– Он смог! – неистовствовал Песочный человек. – Этот сукин сын сумел! Дайте мне расцеловать нашего зяблика!

– Отъебись! – рявкнул на него Эрра. – Тот, с ним все в порядке?

– Да, все хорошо, – ответил бог мудрости и вздох облегчения прорвался сквозь его тонкие губы. – Просто он только что пережил нас с вами. Пережил всю Вселенную и вернулся. Он прошел Дорогу Одина.

После пещеры Тары и Тарха Карн провалялся без сознания восемь часов. Боги разбили лагерь подальше от болота и ждали, пока он очнется. Когда парень пришел в себя, он не мог вспомнить ничего об Испытании, но точно знал, где их ждет Всеотец.

Длинный бревенчатый дом они отыскали в трех километрах к северо-западу. Всю дорогу их преследовали два огромных ворона, птицы громко каркали и дважды пытались нагадить Рокеронтису на голову.

Подойдя к дому, притулившемуся подле каменистого склона обрывистой горной гряды, Карн подумал, что он, должно быть, сложен тысячи лет назад, но почерневшие и поросшие мхом огромные бревна за минувшие столетья лишь набрались колорита и выглядели так, что переживут даже атомную войну.

Стучать в приоткрытую дубовую дверь, окованную листами черненого железа, боги не стали. Карн вошел первым.

Внутри дом представлял собой одно большое помещение, разделенное на сегменты тяжелыми непроницаемыми полотнами грубо обработанной шерсти. Посредине по всей его длине тянулся длинный стол, вдоль которого стояли широкие лавки, устланные звериными шкурами.

За дальним торцом стола горел большой костер, обложенный камнями. Сизый дым от него, завихряясь, уходил под потолок, утекая прочь через дымоходные отверстия. А по другую сторону костра на возвышении стоял резной деревянный трон, по бокам от которого пламя облизывало чаши каменных жаровен. И всюду были факелы, множество ярко и ровно горящих факелов.

На троне сидел он. Всеотец.

Карн уверенно повел богов вдоль стола и замер перед пылающим костром. Сквозь огонь с вершины массивного трона на них взирало существо, чей возраст невозможно было определить. Ростом и телосложением Один превосходил даже Эрру. По его огромной мерно вздымающейся и опадающей в такт могучему дыханию груди белыми волнами скатывалась седая борода. Волосы, тоже седые с редкими угольно-черными прядками, спускались до плеч, посредине высокого лба они были перехвачены неброской диадемой из темного металла.

Во взоре Всеотца, устремленном в пламя, застыл космический лед. Лазурно-ледяные глаза смотрели сквозь время и пространство, и бесконечная усталость читалась в них. Но левый глаз чем-то неуловимо отличался от правого. Или правый от левого. Карн так и не смог понять, чем именно.

Один, облаченный в боевой доспех, шевельнулся, и в пламени костра на его нагруднике блеснул черненый Валькнут в окружении рунических ставов. Ставы покрывали округлые наплечники и наручи брони, соединенные между собой кольчужным полотном. Сегментные набедренники тоже украшала руническая вязь, перемежавшаяся незнакомыми Карну символами.

Справа от Всеотца стояло его легендарное копье. Овеянное мифами оружие выглядело довольно необычно и напоминало скорее два широких меча, соединенных рукоятками. Тут же у изголовья трона сидели два ворона: черные птицы молчали, недоверчиво поглядывая на гостей.

– Приветствуем тебя, о… – начал Карн. Почему-то он решил, что открыть беседу лучше ему.

–…о, Всеотец, созидатель миров, хранитель севера и далее по списку! – насмешливо перебил его Один. Глаза древнего бога не отрывались от пламени костра, которое с каждым его словом разгоралось все ярче. – Ты уж прости, что перебиваю, парень, но я ждал тебя не ради пафосных речей. Я тоже рад всех вас видеть и все такое, но вы припозднились.

Внезапно его взгляд впился в богов, во всех одновременно. Он глядел сквозь огонь, и каждому казалось, что Отец Всех смотрит именно на него. Затем Один неспешно спустился с трона, и Карн подумал, что примерно так с горы спускается ледник – неторопливо, будучи абсолютно уверен в том, что некому его остановить и рано или поздно он достигнет своей цели.

Один подошел к Тоту, кивнул ему. Задержался перед Эррой, и бог войны также удостоился сдержанного кивка. Стоя перед Рокеронтисом, Всеотец едва заметно улыбнулся, а затем направился к Локи.

– Ну, здравствуй, старый друг, – он протянул богу огня широкую ладонь, больше напоминавшую лапу медведя. Карн прикинул, что в его раскрытой руке могло бы уместиться две, а то и три пятерни здоровяка Эрры.

Локи пожал Одину предплечье, глядя снизу вверх с вызовом, но без страха. Карн услышал, как захрустели кости. Трудно было понять – чьи именно, ведь ни один из богов не изменился в лице.

– Рад видеть тебя, грязный лжец, – с добродушной улыбкой продолжал Один. Голос у него был глубокий и сильный, под стать телосложению. А когда он выпустил предплечье Локи, Карн увидел, что правая рука бога огня вся побелела и на ней темно-синей паутиной взбухли вены. – Ну да ладно, сейчас не до детских обид! Нам вроде мир надо спасать, м?

Повисла неловкая тишина.

– Ты ведь знаешь о нашем плане, Всеотец? – подал голос Тот. Он смотрел на Одина с нескрываемым восхищением.

– Знаю, – вздохнул северный бог, присаживаясь в подножии трона. Один из воронов каркнул, сделал под потолком круг и взгромоздился на плечо Всеотцу.

– Ты поможешь нам? – в упор спросил Карн. Он уже понял, что Один не любит длинных вступлений. Когда-то любил, несомненно, но те времена давно канули в небытие. С ним нужно было говорить прямо. Да и можно ли говорить иначе с тем, кто, если верить легендам, видит насквозь все миры и времена?

– Не я, – Один взглянул на парня. Его ледяные глаза пришпилили Карна к доскам пола, вмиг выжгли дотла его душу, заставили кровь остановиться в венах. – Ты.

– Для этого ему нужно Сердце Хрунгнира, – перенял эстафету Эрра. Когда Один перевел на него взгляд, Карн увидел, как бой войны слегка покачнулся.

– А с этим трудность, други, – Всеотец скривил губы толи в оскале, толи в усмешке. – Наш разлюбезный трикстер хорошо сработал. Он все-таки привел вас ко мне. Да только умолчал об одной детали. Не так ли, дорогой брат?

Локи молчал, впечатавшись взглядом в пол.

– У тебя нет артефакта, – чуть слышно проговорил Рокеронтис. И тут же инстинктивно зажал себе рот руками.

– Тебя сильно недооценивают враги, – хмыкнул Один, глядя на Песочного человека. Волны серебряно-седых волос всколыхнулись вокруг его лица, изрезанного шрамами и суровым северным ветром. – В этом твое преимущество. Мудро используй его.

Длинный дом вновь заполнила тишина. Лишь огонь костра сноровисто потрескивал дровами, которые никогда не иссякали.

– Сердца Хрунгнира у меня нет, – вновь заговорил Всеотец, – потому что Локи потерял его. Или продал. А может, обменял. Не имеет значения. Это случилось еще до Великой войны. До того, как вы поняли, что происходит с вашим миром.