Пока он принимал душ, умывался и чистил зубы, завтракал, ему в голову лезли самые разнообразные мысли, по большей части – жестокие и бескомпромиссные. Парень нехотя представлял, как Нисса, закованная в цепи, истекает кровью под безжалостными пытками палачей в белых рясах и сияющих золотых доспехах. Представлял, как на подходе к Башне Солнца его пронзают копьем, стрелой или разрубают пополам двуручным мечом Херуба. Представлял, как им вообще не удается дойти до Башни, потому что они не находят Всеотца. Или же древний бог просто не соглашается им помочь, а когда Карн в бессильной ярости бросается на него, он разрывает парня на части движением брови.
А потом он вспомнил о совете Эрры. Может, ему и правда стоит отправиться в Зал Стали и выместить слепую злобу на тренировочных манекенах? Другого варианта все равно нет, ведь бог войны популярно донес до Карна, что на данный момент он никому ничем не может помочь, и если что – к нему обратятся.
Карн вздохнул и направился в сторону Зала, размышляя о том, что Древние так долго искали Всеотца и вот наконец у них появился шанс попасть на аудиенцию к первому среди равных, который, по словам Тота, добровольно отправил себя в изгнание тысячу лет назад. И что потом? А потом они – с Гримниром или без него – пойдут штурмовать цитадель Ангелов, штаб Иных Богов, их святая святых, сосредоточение их мощи в этом мире. Похоже на самоубийство? Но с другой стороны даже самоубийство требует подготовки. Эрра и остальные шли к этому моменту веками, но не думали, что колесо событий раскрутится так быстро. Что ж, как оказалось, предполагает не только человек…
Первым он снял со стены меч Ахилла. По телу раскатилась уже знакомая дрожь, приятная и болезненная одновременно. Меч взалкал крови врагов, но вместо этого им начали просто рассекать воздух. Мечу это не понравилось, он заметно потяжелел, движения стали резкими, он будто нехотя вращался в руках Карна, выписывая замысловатые фехтовальные комбинации. Но потом сталь зачарованного оружия почуяла ярость своего владельца. «Это, конечно, не кровь, – хмыкнул клинок, – но тоже сойдет». Карн делал им молниеносные выпады, тут же уходя в глухую защиту. Перекатывался, рубил во всех направлениях, сводил в сторону оружие незримого противника, и неуклонно приближался к манекенам.
Собственно, это были не манекены вовсе, а два высоких креста на удлиненном основании, диаметр балок составлял около тридцати сантиметров. Когда Карн впервые подошел к ним, он не смог определить, из какого материала они сделаны. Эрра лишь улыбнулся, поймав его недоуменный взгляд.
– Это что? – спросил тогда Карн.
– А на что похоже? – задал встречный вопрос бог войны.
– На дерево, – честно признался парень, касаясь непонятного материала. На ощупь теплый, кажется прочным. – Только я не могу понять, что за порода.
– И не поймешь, – сверкнул зубами Эрра. – Потому что это мое дерево.
На этом вопрос был закрыт, а потом Карн все забывал спросить, что значит «мое дерево»? Ведь почти все оружие в Зале Стали было заточено до бритвенной остроты, но не могло нанести манекенам никакого урона. Лишь однажды, когда парень взял в руки огромную алебарду, которую ему едва удавалось удерживать в боевом положении, он обрушил ее на манекен изо всех сил и на «дереве» в месте удара осталась едва различимая вмятина. Карну тогда подумалось, что это все-таки разрушаемый объект, да только на следующий день никакой вмятины уже не было.
Но сейчас все это забылось. Он просто выплескивал ярость и боль, вкладывая всего себя в каждый удар. А потом ему надоела работа коротким мечом и он взял длинный полутораручный клинок. Затем две сабли, потом копье, бродекс, кистень...
Он упорно кромсал манекены, пока не выматывался до состояния, в котором даже руку не мог поднять. Падал здесь же, на циновке, и засыпал мертвенный сном. Спустя пару часов поднимался и вновь шел на своих молчаливых противников. Это действительно помогло, ощущение потери и бессилия отступило, сознание очистилось. Он просто рубил, делал выпады, финты и увороты, как учил Эрра. Никаких лишних движений и тем более – лишних мыслей.
Карн провел два дня в изматывающих тренировках. За это время он покидал Зал Стали всего несколько раз, перекусить и справить нужду. Тот все время торчал в лаборатории, а Рокеронтис курсировал между лабораторией и библиотекой, таская туда-обратно пыльные фолианты.
Арчер и Эрра покинули убежище и не возвращались уже больше суток. Карн знал об этом, потому что теперь умел определять присутствие богов и людей в митреуме. Это был один из первых фокусов, который ему показал бог мудрости, пояснив, что митреум – не просто каменный мешок, это живая система, и если знать – как, нетрудно научиться задавать ей вопросы, чтобы получать безукоризненно точные ответы. Но как это работает, парень понял только сейчас…
Короче, как и сказал бог войны, его предоставили самому себе, впервые с того момента, как он ступил под своды митреума. Карна такой расклад не устраивал. Ему хотелось действовать, что-то делать, чем-то помогать, но на данном этапе подготовки в этом не было никакой необходимости. О да, его время придет потом, когда он встретится с Отцом Всех и получит Сердце Хрунгнира, эту древнюю и жутко крутую штуку, о которой тут говорят разве что благоговейным шепотом! Мысль по идее должна была успокаивать, но – нет.
К вечеру второго дня мышцы Карна горели огнем. Он был выжат физически, зато почти пришел в норму эмоционально. В перерывах между тренировками парень еще раз все хорошенько обдумал, пришел к правильным (как ему показалось) выводам и был готов подождать еще два дня, чтобы приступить наконец к реализации своего предназначения. Треклятой, мать его, миссии по спасению Древних Богов и этой засранной планеты в придачу!
Он бы и дальше изничтожал манекены в тренировочном зале, используя всевозможные смертоубийственные прибабахи, созданные лучшими кузнецами и чародеями за тысячи лет человеческой истории, если бы внезапно к нему не заявился Локи, о существовании которого парень и думать забыл.
– Голова не болит? – раздался ехидный баритон за спиной Карна. Парень обернулся. Древнескандинавский бог не изменил себе – вместо пришедшего в негодность полупальто на нем была длинная рубаха с широкими рукавами, застегнутая всего на пару пуговиц, узкие штаны и невысокие сапоги из тонкой кожи. И все не просто черное, а прям цвета какого-то космического мрака.
– А должна? – Карн грозно посмотрел на бога, который своим появлением прервал атакующую комбинацию, что неминуемо превратила бы гипотетического противника в кровавую нарезку.
– Ты второй день долбишь этих молчаливых ребят, – Локи стрельнул глазами в сторону манекенов. – А все без толку. Хочу предложить тебе более практичный метод избавления от дурных мыслей.
– Я уже избавился от них, – Карн вернулся к избиению деревяшек. В этот раз он орудовал длинным одноручным клинком. Кажется, Эрра говорил, что это Жуаез, меч Карла Великого (не луврская подделка, а настоящий). По легенде, в рукоять этого меча вделали обломок копья, которым Лонгин порешил Иисуса. Однако столь непростую манипуляцию провели вовсе не для того, чтобы Жуаез стал как-то особенно эффективно рубить англичан. Это было сделано, чтобы клинок монарха, поражая тело, захваченное Ангелом, убивал не только оболочку, но и сущность небесного воина. Ведь обыкновенный меч или свинцовая пуля лишают жизни только смертную тушку, Ангел же, занимавший тело, возвращался в Гелиополис целым и невредимым.
– Может и так, – загадочно уронил Локи, обходя Карна по кругу, чтобы говорить не со спиной собеседника, – а может и нет. Предлагаю такой варик! Если в спарринге тебе удается меня коснуться – просто коснуться – то я, несолоно хлебавши, уползаю отсюда, посрамленный. Если же я кладу тебя на пол, так или иначе, то ты идешь со мной в ближайший бар, дабы победоносно наебениться. Королевские условия, парень! Идет?
Карн не хотел соглашаться. Потому что понимал – Локи уложит его в любом случае. Несмотря на то, что в Ра он вряд ли может также виртуозно управлять огнем, все-таки это один из Древних, со всеми, как говорится, вытекающими. Да, да, он это отлично понимал, и все равно согласился. Может, из-за своей бунтарской натуры. А может, потому что хотел наебениться.
