Я понимала, что путь к принятию себя и своего нового облика будет долгим и трудным. Каждый шаг был испытанием моей силы воли и самопознания. Я чувствовала, что мне придется преодолеть многое прежде, чем я смогу снова увидеть в себе красоту и ценность.

Но в глубине души я знала, что настоящая красота — это не только внешний облик, но и внутреннее благородство, мудрость и доброта. Я понимала, что мне нужно найти силы не только принять свое тело, но и полюбить себя за то, кем я стала: еще внутренне сильнее, еще настойчивей и способной преодолевать любые трудности.

Моё имя Ирис звучит тихо, как легкое прикосновение весеннего ветерка, подобно тем цветкам Ириса, которые цветут на полях сражений, где великие самураи вступали в схватку. Ирисы зацветают, как напоминая о том, что даже после смерти остается надежда. Я живу и думаю, как самурай — безупречная дисциплина и сила духа мой компас в этом мире бурь и испытаний. Не смотря на сложности, я не знаю слова "сдаюсь" — каждое препятствие становится для меня испытанием, шансом проявить свою выносливость и решимость.

Трудности, которые другие видели, как непреодолимые, для меня лишь были ступеньками на пути к своей цели. Я буду биться до последнего, несмотря на боль, усталость и разочарования. Каждое поражение для меня лишь временная остановка, чтобы подняться, стать еще сильнее и идти вперед, наполняя свой путь мужеством и стойкостью.

Моё самурайское сердце бьется в груди, напоминая о преданности и чести. В наследство от родителей мне достался старинный самурайский меч, и я несу свой меч, как символ веры в свои силы. Ничто и никто не сломит мой дух — я буду непоколебимой как гора, стоящая перед бурными волнами.

В моей жизни нет места для слабости и отступлений. Я иду вперед, преодолевая все преграды, не поддаваясь страху и сомнениям. Моя душа раскрашена в цвета самурайского кодекса — чести, преданности и неустрашимости. И пока я дышу, я готова бороться до последнего вздоха, несмотря на все, что может встать на моем пути.

Я зашла в гостиную, где стояла знакомая мне мебель из старого дома, провела рукой по полкам и подошла к стеклянному ящику, где находился самурайский меч. Ко мне, как всегда бесшумно подошел дед.

— Не смог его продать, хотя за него дают достаточно много, хватило бы тебе на безбедную жизнь на долго. Мне легче было расстаться с имуществом, чем оставить тебя без него.

— Спасибо, — я довольно кивнула головой. — И впрямь жаль было бы с ним расстаться. Спасибо тебе большое за всё. Прости меня. Только хранить его здесь не безопасно.

— Мне нечего тебе прощать. Я благодарен судьбе, что ты появилась в нашей жизни. Да нелегко воспитывать подростка в преклонном возрасте, но я ни за что бы не хотел поменять это все на покой. А о мече не беспокойся, сегодня он переедет в банк в хранилище. Это твое наследство и ты сама будешь решать, что с ним делать, когда тебе исполниться 18. Просто я надеялся, что встреча с ним придаст тебе сил. И не ошибся.

Через три дня Новый год и мой День рождения. Впервые за полгода я чувствовала себя спокойно, даже счастливой. Валя испекла торт, украсила свечками, и мы втроем под бой курантов вошли в следующий год и мои 17 лет. Не хватало только одного для полного счастья — моей ба. Я надеюсь, что она там на небесах вместе с мамой и папой, молятся за меня и деда.

Зимние каникулы пролетели в поисках новой одежды, старая мне была маловата мягко скажем, и я ее сложила в коробки, надеясь, что однажды смогу их снова надеть. Вещей было много, я и не представляла, что была такой шмоточницей. Были брендовые вещи, ультрамодные, классические, всегда хорошего качества. Сумки, туфли, сапоги полусапожки, чего тут только не было. Я собрала 5 коробок, разместив их на теплой лоджии до лучших времен.

Валя мне составила компанию, и мы прошлись по торговому центру и накупили хороших вещей, правда в бутиках для людей с размером плюс Size. Вещи не были модные, но актуального свободного кроя и удобные. Мои волосы пострадали и при операции местами сбривались, выглядели они комично, коротко состригать не хотелось, стала убирать в высокую шишку на голове, аккуратно закалывая шпильками.

Мне приходилось носить очки, хотя врач сказал — что это коррекция и возможно очень даже я их скоро сниму. И самым дорогим приобретением стала трость, с которой ходить стало значительно удобнее.

Я попросила деда одну стену покрыть зеркалом полностью до потолка и установить балетный станок. Дед сопротивлялся, но сделал. Два дня и у меня снова было рабочее место. Пока я не представляла как буду работать у станка, но меня это очень мотивировало. От кровати я тоже избавилась. Я хотела пространства и минимализма в вещах. Комната была самая большая в квартире и хотелось все лишнее убрать, чтобы свободного места стало еще больше. Спать на мягком мне было нельзя, поэтому я спала на полу на ортопедическом матрасе, который был встроен в специальную нишу на стене. На ночь матрас опускался, а утром собирался, превращаясь в стену. Такую конструкцию специально разработала для меня внучка тети Вали-она дизайнер мебели. Комната была угловая с большими окнами по обе стены в углу. Стеклопакеты заменили на панорамные и шторы убрали, повесили автоматические жалюзи. Комната преобразилась до неузнаваемости.

Три месяца в больнице я провела в трудах не только над телом, но и мозгами. Здесь мне помог Давид. Он один из первых, кто позвонил, когда все случилось. Никто из балетных даже не прислал смс. Я не ждала от всех, от Натальи- да. Но не случилось и я сменила номер телефона, решив, что прошлое должно остаться в прошлом. Давид находился в Штатах в это время, но все время был на связи. Занимался со мной химией, биологией. Его друг Рудик помог с математикой и физикой. Основным языком у меня был немецкий, вторым английский, с ним дела обстояли хуже. Но Давид специально разговаривал только по-английски, во всяком случае устный английский у меня стал лучше, разговаривала я достаточно бегло. Дед занимался со мной историей. Я значительно отставала от программы. В балетной академии не особо уделялось время образованию. И если бы не моя ба, давшая мне хорошую базу, дед и Давид мне сейчас пришлось бы туго.

Я вошла в новую школу, чувствуя на себе взгляды учеников, наполненные ужасом и отвращением. Хромота делала меня броской, все глазели, кидали брезгливые взгляды на хромоножку внушительного размера, словно я была из другого мира. Да, я раньше даже не понимала и возможно, не ценила тот факт, что родиться красивой — это удача, правда она не гарантирует, что жизнь будет счастливой.

С каждым шагом я все больше понимала, что мне придется пройти через сложности, чтобы найти свое место в этом новом окружении. Я решила начать с поиска учительской. На мои вопросы никто не отвечал, просто отмахивались. Но благо школа была небольшая, стандартная с коридорной системой. И я понимала, что нужно идти к той двери, где нет учеников. Кому хочется получить втык? Да никому. И я оказалась права.

Войдя в учительскую, я ощутила на себе взгляд учителей, который не обещал ничего хорошего.

— Я могу узнать в каком кабинете урок у Ивановой Елены Валерьевны?

— На 3 этаже в 317 кабинете, милочка. Вас как зовут, напомните, вы не представились, а следовало бы? — строго спросила женщина.

— Ирис Ионова, у меня сегодня первый день в этой школе.

— Вот с этого и надо было начинать. Я завуч по воспитательной работе, Марина Эдуардовна. — Я провожу вас, — уже смягчив тон сказала женщина.

От меня не скрылось шушуканье за спиной.

Наконец, мы добрались до дверей класса, я едва поспевала за завучем.

— Вам в эту дверь. Удачи вам, поверьте она вам понадобится, Ирис.

Я тихо постучала. Учитель открыла дверь и удивленно посмотрела на меня. Понимая, что это именно та самая новенькая, которую так ждали в классе, учительница пригласила меня войти.

— Я Елена Валерьевна, классный руководитель 10 «А». А ты, наверное, Ирис… Ионова?