— Мы не можем позволить занимать место, возможно очень талантливого ребенка, так что первый месяц многое покажет- Елизавета Павловна из-под очков многозначительно посмотрела на нас.

— Это мы еще посмотрим — громко сказала бабушка, уходя с гордо поднятой головой из кабинета директрисы, по привычке уже громко хлопая дверью.

Я так думаю, многие надеялись, что я сама сбегу. Но мой упрямый характер, упертость, трудолюбие, а главное мое желание сделали свое дело. Уже через полгода скептицизма поубавилось, через два года я впервые услышала, как директриса шепталась с моей бабушкой, как она рада, что сразу разглядела во мне потенциал.

К тому же сын Елизаветы Павловны последний год, полтора ходил на дополнительные занятия по химии к моей бабуле. Выиграл несколько престижных олимпиад и автоматом был зачислен в один из самых престижных медицинских Вузов. Хотя до этого успеваемость у Давида по химии была не о чем. Об этом я знала не понаслышке.

Его дедушка и по совместительству свекор Елизаветы Павловны жил через несколько домов от нас, и мой дед с ним дружил. Летними вечерами они то у нас, то у него играли в шахматы, пили хорошее вино. Чаще правда у нас. Дед Давида любил стряпню моей бабушки. Да ладно, проще сказать, кто не любил столоваться у нас. Дом был, как проходной двор. У нас постоянно были гости.

И в детстве мы с Давидом были не разлей вода. Он приезжал на праздники, выходные и на все лето к деду. И мы отрывались на полную катушку, доводя до кипения мою ба. Давид хоть и был старше года на 2, заводилой и инициатором всех злодейств, по мнению моей бабушки, была именно я. Дружба наша закончилась, когда родители его разошлись и посещения деда стали строго лимитированными его мамой. Чужая семья — потёмки, как любила говорить моя ба.

Будильник истошно вопит в 5:15. Я как сомнамбула плетусь в душевую, если не успею, то стоять в очереди. Это общага и тут, кто рано встает, тот и успевает. Чищу зубы, одновременно пытаюсь настроить воду.

— Су… вода опять холодная-хочется выть от несправедливости.

— Ионова, ты там уснула что ли? У меня сейчас мочевой пузырь лопнет- долбится в дверь соседка по комнате, которую всю ночь где-то носило. И если бы об этом узнали, мне бы тоже досталось за недонесение нарушения дисциплины и тогда прощай выходные дома.

— Не-а, дай мне 5 секунд. Плевать на холод, я сильнее включаю воду и на спех принимаю душ. Одной рукой намыливаю волосы шампунем, другой открываю Наташке дверь, та несется к унитазу. Она матерится, тараторит что-то. Я не слышу из-за шума воды ни единого слова. Долетают только окончания фраз. Мои длинные, густые волосы промыть холодной водой — это еще та задачка со звездочкой.

Выходя, из душа слышу только окончание повествования.

— Ты понимаешь, этот козлина даже такси не оплатил. Я просто в аху… Чтоб я еще раз, да чтобы его разорвало… Ну, ты меня понимаешь Ирис — она, сидя на унитазе с надеждой смотрит на меня глазами побитой панды.

— Я конечно же машу головой. Хотя вообще не понимаю о чем или о ком говорит Наташа.

— Натали, смой с лица этот боевой раскрас, ты на панду похожа — говорю ей, заматываясь в банное полотенце.

Наташка подходит к зеркалу и заходится от смеха, глядя на свое отражение. Самоирония человека просто зашкаливает. В этом ее обаяние. Натали невозможно поставить в неловкое положение или обидеть словом. Она все переворачивает в шутку. С ней легко. Сучка вот и смеется так заразительно, что и я уже ржу вместе с ней. В нее невозможно не влюбиться. Тоненькая, хрупкая, натуральная блондинка с длинными волосами и глазами летнего синего неба. За воротами академии любое модельное агентство с руками и ногами ее оторвало бы. Хотя признаться, она самая талантливая из нашего потока.

Если у Семеновой офигительная пластика, то у меня техника им обеим далеко. Мы с Семеновой с детства конкурируем и не собирались сдаваться. Хотя, если бы не её лень, то правды ради Натали в себе сочетает и пластичность, и артистичность, технически хорошо подкована и внешне попадание в образы в 9 из 10.

Поначалу в рейтинге она была третья. А после травмы у Наташки шансов стало еще меньше. Она только к нам перевелась и тут падение. Слухи ходили, что Семенова из зависти подговорила Петю, что стоял с Наташкой в паре, уронить ее. Все знали, что тот тайно вздыхал по Семеновой. Пете сошло все с рук, мальчиков всегда выгораживают. А нас много и нас не жалко.

Осенью у нас несколько выступлений и они будут показательными. Времени мало, у Натали есть шанс один из тысячи ворваться в основной состав, только если меня и Семенову поезд переедет. Она это знает и не унывает. В ней не было фальши и зависти. Даже злиться на нее невозможно. Я бы с удовольствием назвала ее своей подругой, но здесь друзей нет, только конкуренты. Это балет детка.

Первые два года дались мне без особых сложностей, но потом учебные дни становились все тяжелее. Занятия в академии начинались рано, и, чтобы приехать на них из пригорода, мне приходилось до 12 лет каждый день вставать в 4 утра. Однако такой режим мешал восстанавливаться после репетиций, тогда Елизавета Павловна предложила бабушке переселить меня в общежитие. Жить там было сложнее, чем дома: по правилам балерины до 15 лет не могут выходить за пределы академии. Я виделась с семьей только по воскресеньям, и тяжело переносила разлуку с близкими. Дед и ба поддерживали меня, как могли и даже предлагали уйти, но я твердо стояла на своем и хотела доучиться, чтобы не показаться слабой и бесхарактерной. К тому же, я не представляла себе жизни без балета. И большим плюсом было для меня, что вечерами могу самостоятельно работать в зале оттачивая мастерство. Так что я даже была рада избавиться от гиперопеки ба.

Здесь, в академии, как в шахматах. Важно все: стратегии, с кем общаешься, как выстроены отношения с педагогами, репутация должна быть идеальной и т. д. Все продумано должно быть до мелочей. Все имело значение. Чтобы перейти в следующий класс, мы каждый год сдавали экзамены. «Вылететь» было довольно просто: многое зависит от личных отношений с педагогом, который входит в комиссию и может значительно повлиять на ее решение.

До Наташки я жила в комнате с девочкой, которая была старше меня на 3 года. Так её отчислили из академии в 15 лет после 8 лет обучения: плоскостопие мешало осваивать программу, которая усложнялась с каждым годом.

Эту особенность заметили и на медосмотре при поступлении, но тогда комиссию впечатлили высокие оценки за другие этапы отбора и протекция высокопоставленного чиновника. Я слышала, как говорили о ней, как об очень перспективной и талантливой балерине, мол вторая Плисецкая или Уланова. Но никто не вспомнил ни о прошлых заслугах, ни о таланте. Ее просто вышвырнули, как расходный материал.

Несмотря на возможность перевестись в заведение попроще, девочка не стала этого делать: у нее пропало желание заниматься балетом. Разочарование просто ее убило. Убило в прямом и переносном смысле. Ходили слухи, что она наглоталась таблеток и ее не успели спасти.

Как-то мы с Наташкой засиделись до рассвета. Она, как всегда, нарушала все правила. Августовские ночи были теплые, звездные. Казалось, звезды были так близко, протяни руки и можно их достать. Мы что-то вспоминали, хихикали. Я зубрила немецкий, она сидела на широком подоконнике полностью открытого окна, свесив ноги и потихоньку курила.

Смотрела в ночь. Наши окна выходили на большой проспект в центре города. Она болтала ногами и наблюдала за тем, как люди в ночи растворяются словно сахар в чашке черного кофе. С каждой минутой улицы редели, шум транспорта постепенно смолкал и в какой-то момент город затих.

— Посмотри на забор, он хоть и кованный, ажурный, как во дворце, но за ним мы, как в тюрьме, — она сказала это как-то обреченно. Там жизнь кипит, я это точно знаю. Люди влюбляются, ходят за ручку в кино, обнимаются, целуются, занимаются любовью, а здесь пахнет нафталином. Мы 8 лет находимся здесь практически круглосуточно, ничего не жрем, портим желудки, гробим ноги, здоровье, чуть оступишься и тебя выкидывают за ненадобностью. Карьера танцовщиц балета такая короткая. Вот до 40 лет скачешь, скачешь по сцене, дай Бог не в кордебалете. Повезет если, выступать будешь на лучших балетных сценах мира. Единицы могут работать в известных балетных труппах, но здесь все зависит не только от таланта, в большей степени от того, с кем ты спишь.