Я не помню себя лет до 5, ну только если обрывки, фразы. Знаю, что являюсь единственным ребенком у родителей. Их я потеряла рано — автокатастрофа. Мы жили в горах, дороги серпантином, очень опасные перевалы. На рассвете часто бьются машины. Говорят, папа был хорошим водителем, но их это не спасло.

Нелепая случайность разделила мою жизнь на до и после. Водитель фуры уснул и не справился с управлением, уйти от столкновения не было шансов. Папа пытался закрыть маму от удара, поэтому погиб на месте, мама была еще жива, когда прибыла бригада скорой.

Долгое время она была подключена к аппаратуре и можно сказать жила. Все время, что мама была в больнице я провела у соседки. Она приводила меня к ней на несколько минут. Иначе я истерила целый день. Только сейчас понимаю сколько было доброты и терпения, по- сути у чужого мне человека. Гуля работала медсестрой в больнице, где лежала моя мама.

У нее получилось договориться с врачом, чтобы меня пускали к ней. Гуля брала меня на дежурства, и я все время проводила в палате у мамы. Что-то рисовала, пела, танцевала. Я расчесывала ее волосы кукольной расческой, рассказывала ей сказки. Мне казалось, что она героиня сказки про спящую красавицу. И вот придет принц, поцелует ее и она проснется. Когда у меня было время я носилась по коридору, заглядывала в палаты и спрашивала всех:

— А вы не видели принца? Он очень срочно мне нужен для одного важного дела.

Многие знали, что произошло и не хотели меня расстраивать, жалели сироту и поэтому подыгрывали.

— Ирис, как только принц объявится, мы тебе скажем.

Когда мама наконец пришла в сознание, то просто смотрела в потолок и молчала. Это я потом узнала, что, когда врачи ей сказали о смерти отца, с ней случился припадок и ей стали колоть успокоительное. Поэтому на все мои вопли и просьбы мама никак не реагировала. Травмы тела заживали, но видимо сердце было разорвано на части. И оно не выдержало, она умерла, так и не проронив ни одного слова.

На похоронах было несколько человек и кроме соседки Гули я никого не знала. Я держалась за подол ее платья, уткнувшись ей в колени.

— Девочка моя, надо подойти к маме и попрощаться с ней.

— Нет, это не моя мама, не буду, не буду целовать ее, — голосила я.

Я не знаю, как долго продолжалась моя истерика. Я не попрощалась с мамой, так и найдя в себе силы подойти к гробу. Потом какие-то люди с лопатами показывали на часы торопя нас. Когда они закончили свою работу, Гуля взяла за руку и подвела меня к пожилой паре. Седовласый мужчина как-то холодно на меня посмотрел и отошел чуть поодаль, закурил. Женщина в черном платье прошептала:

— Боже, девочка моя, как ты похожа на свою маму, — из ее глаз текли ручьем слезы.

— Ирис, это твои бабушка и дедушка. Тебе повезло, теперь ты будешь жить с ними, — ласково сказала Гуля.

— Я не буду с ними жить, я их не знаю, — шепотом сказала я.

— Ирис, не всегда в жизни получается, как хочется. Это твои родные, они позаботятся о тебе.

— Я хочу жить с тобой, — сквозь слезы шептала я.

— Все будет хорошо, ты их узнаешь получше и полюбишь.

Гуля слегка подтолкнула меня к бабушке. То ли зов крови, то ли ее добрые глаза, но через мгновение я уже рыдала в объятиях пока еще незнакомой женщины.

У отца не осталось родственников, которые могли бы позаботиться обо мне, и родители моей мамы оформили опеку надо мной. Чтобы пережить потерю дочери, погрузились в мое воспитание.

Это много лет спустя я узнаю каких неимоверных усилий стоило деду отстоять право на опеку. И если бы не его статус, должность, связи, то мыкаться мне по детским домам. Я никогда не винила Бога, за то, что так рано ушли мои родители, я всегда благодарила его за возможность прожить эти годы с очень близкими и любимыми мною людьми.

*Два года назад*

Я три часа стою у станка, пытаясь отточить все элементы, каждое движение. Но то ли день не мой, то ли все и всё против меня — ничего не выходит. Когда работаю одна, ставлю камеру, чтобы потом была возможность просмотреть все ошибки и поправить все еще раз. Пересматриваю уже отснятый материал и хоть рыдай. Чувствую себя нелепой корягой, жирным бочонком. Где легкость? Где воздушность? Уже и сорок потов сошло, а только толку нет. Я не чувствовала ног, ступни онемели и кровоточили от постоянной изнурительной работы.

Стоя в душе, вода обволакивала меня теплом. Мои мысли метались в моей голове. Всё не так и еще вес не уходит. Я опять не в силах высушить свои волосы падаю на свою кровать. Уходя к морфею, я мысленно ругалась с бабушкой. Для меня она просто «ба», ну так повелось с самого начала. Она не обижалась на своё прозвище.

Бабушка у меня классная, но все пытается меня накормить. Готовит потрясающе, ну как ей отказать. В молодости она была заслуженным педагогом, преподавала химию в старших классах. Бабушка Анна была очень требовательной и жесткой в обучении. Видимо гены давали о себе знать и поэтому ничего удивительного, читать я начала в 3, причем бегло, легко заучивала стихи. Моя ба, зная о моих способностях только усиливала и совершенствовала их из года в год. Дед и ба гордились мной. Они то и дело приглашали в дом своих друзей, чтобы те оценили их внучку. Честно, меня это доставало. Мне 6 лет и мне хочется играть, а вместо этого приходится забираться на табурет и декламировать стихи. А потом добавилась музыкальная школа по классу «Фортепиано». Но здесь что-то не задалось. Видимо не хватило усидчивости, а точнее желания.

Я помню тот самый свой день рождения 31 декабря, когда мне исполнилось 6 и он совпал с посещением театра. Деду подарили билеты на премьеру балета «Щелкунчик». Сам он, конечно, не пошел. С его слов он не любил смотреть на мужиков в трико. Так мы с бабушкой попали на балет, и я заболела им. В прямом смысле. Я перестала есть, спать. Мы пересмотрели весь репертуар театра миллион раз. Моя одержимость балетом довела меня до ручки. Я таяла на глазах. Бабушка рыдала, дед махнул рукой, прося ее сделать хоть, что-нибудь. Бабушка Анна, когда увидела объявленный набор в балетную академию, потащила меня туда. И было решено на семейном совете отправить меня в балетный класс. Да, да. Но нас не приняли. Все просто, я обычная девочка, причем до всей этой истории моя медицинская книжка говорила о том, что я толстая девочка (это не шутка). Ничего особенного, до Жизель и Одетт там ой как еще было далеко.

— Ваша девочка склонна к полноте — говорила тощая женщина в очках, оглядывая мою бабушку с ног до головы.

— Да, я понимаю, что она сейчас похудела. Но это временно. И вы поймите, наследственность никуда не деть, не мучайте ребенка- встревает в разговор какой-то мужик.

— Я реву, бабушка что-то им выговаривает. Потом она хлопнула дверью, и мы на такси уехали домой.

Это я потом узнаю, что это не злая тетка и не какой-то мужик, а заслуженные артисты, имеющие кучу разных наград, лауреаты различных международных конкурсов, имеющие еще множество всяких регалий и т. д. и т. п.

Бабушка очень эмоционально рассказала о ситуации деду и требовала его вмешательства. Она считала, что ее внучка безумно талантливая и перспективная балерина и они еще пожалеют, что сразу не разглядели мой талант.

Сейчас я смеюсь над этим. Вот будь я на их месте, я бы тоже не видела ничего во мне 8 лет назад. Но у бабушки глаз алмаз. Откуда же она знала уже тогда, что я буду блистать на этой сцене? Мистика, да и только. Мне повезло. У дедушки были связи и такие, что ему не смогли отказать. Даже, не смотря, на то, что во мне никто ничего по-прежнему не видел меня приняли, с оговоркой.

— Уважаемая Анна Георгиевна, поздравляем вас. Ваша девочка зачислена в нашу академию. Вашей девочке повезло, несмотря на свою, так скажем пухлость, она очень гибкая. Но, примите к сведению, если вес начнет выходить за норму ничто вам не поможет. Её отчислят — директриса проговорила последнюю фразу по слогам. Наверное боялась, что бабушка ее не поймет.