— Я пытаюсь вспомнить, но нет. Вижу только кровь и, как пропадает красный цвет и всё…

Частично память давно начала возвращаться. Но адвокат дал совет продолжать поддерживать иллюзию полной потери памяти. Он несколько раз повторил, как мантру.

— Ты не был за рулем, тебя нашли рядом с автомобилем. Камер вокруг не было, та, что на дороге в момент ДТП была сломана. Никто из свидетелей точно подтвердить не может того факта, что именно ты был за рулем автомобиля, сбившего людей на переходе. С теми, кто мог бы настаивать на твоей виновности в ДТП вопрос уже решили. Дальше… А дальше я сам. Скажи спасибо отцу за быструю реакцию и его связи. Думаю, удастся с семьей потерпевших договориться и обойдемся малой кровью.

При слове «кровь» Юрий Сергеевич неприятно хмыкнул и похлопал меня по-свойски по плечу. Я посмотрел на него снизу вверх. И впервые он был настолько мне неприятен, что хотелось помыться.

— А с ними что? С теми, ну кто, на дороге…? — я никак не мог назвать их потерпевшими? Что с девочкой? Вы хоть знаете кто они?

— Артем, думать надо о живых, думай о себе. Им просто не повезло, а может это судьба их такая- равнодушно ответил адвокат. Но видимо увидев укор и боль в моих глазах, кашлянул и продолжил. — Бабушка не выжила, она пыталась девочку оттолкнуть. Девчонке повезло больше, хотя как сказать. Она в тяжелом состоянии и прогнозы делать не берутся. Врачи делают всё что могут. Делаем всё, что можем. Но увы никто ни Бог. Родителей у нее нет, только дед остался. Ну я его беру на себя. С финансами там не очень, а врачи и дай Бог, реабилитация и много чего еще стоит очень дорого, думаю вопрос решим полюбовно. Юрий Сергеевич, по-отечески потрепал меня по голове.

Мужик он хороший, но его профессия не располагает к душевности и человечности, его дело спасать таких как я, вернее мой отец. И делал он это лучше многих и способы чаще всего были далеки от благородных. Не чурался он ни взяток, ни подкупа и думаю даже шантажа. В своих кругах он слыл матерым и крутым адвокатом, который вытаскивает своих клиентов из, казалось бы, невозможных обстоятельств. Об этом говорили его баснословные гонорары. И за глаза про него говорили, что он может договориться даже с самим дьяволом.

Мне не хотелось в тюрьму. Это место не курорт, и я туда не стремился. И я многого не помню, но интуиция и бессознательное твердили, что это какая-то ошибка. А обрывочные воспоминания лишь усугубляли осознание того, что я был пассажиром в машине. Да, машина моего отца, но у меня пока нет прав. И да, иногда я украдкой мог угнать ее из гаража, так подурачиться с парнями, но ограничивались мы своим закрытым поселком. И моя память пока играла против меня. А может и правда лучше не вспоминать. Забыть нужно все и начать все сначала.

И этот дьявольский голос в голове вновь усыпляет мою совесть, бдительность, желание докопаться до истины. Я пускаю все на самотек и ответственность отца и его адвоката. Честно, месяц спустя вроде, как и отпустило, а через полгода я даже и не вспоминал эту историю. Отделался я легким испугом, дело замяли, в прессе раз от раза уже мелькали двоякие высказывания о том, что в итоге жертвы сами виноваты, чуть ли не бросились под колеса. Деньги сделали свое дело. Девочка вроде, как выжила, ну и слава Богу. О потерпевшей я больше не задавал вопросов, кто она, что она, вытесняя последние воспоминания из сознания. Жизнь пошла своим чередом: вечеринки, девочки, друзья.

Визиты к психотерапевту постепенно сошли на нет. Красный цвет в мою жизнь так и не вернулся. Психотерапевт констатировала тот факт, что это последствия психотравмы и конкретного лечения нет. Это было единственное напоминание о случившемся. Никто из близких об этом событии со мной не говорил. Хотя у меня было стойкое ощущение, что в историю о том, что за рулем злосчастного автомобиля был не я, не верил даже собственный отец. В какой-то момент я даже устал оправдываться. Пусть все думают, что хотят.

И даже если, когда никогда я ловил укор совести и видел ночные кошмары, которые мучили так, что просыпался в холодном поту, то дьявольский голос в голове быстро находил мне оправдание и я заглушал ее скрежет. Это ведь просто жизнь. И может ей действительно просто не повезло. И возможно у нее все в полном порядке. Живет свою странную жизнь. И какова вероятность встретиться с ней в многомиллионном городе? Наверное, равна нулю.

Пытаясь открыть глаза, я осознаю, что нахожусь в полной темноте, не чувствую своего тела. Мне кажется, что парю в невесомости. Вдруг начинает постигать меня печальная реальность: мое тело не подчиняется мне, я не могу пошевелиться или даже открыть глаза — какая-то повязка мешает. Мое сердце начинает бешено колотиться, а рядом усиливается звук какой-то аппаратуры; страх захлестывает меня, наполняя каждую клеточку моего существа. Я пытаюсь закричать, но из моего горла не выходит ни звука. Паника овладевает мной, и замешательство заставляют меня задаваться вопросами: что произошло? Где я? Как я попала сюда? Мысли переплетаются в моей голове, создавая пугающий вихрь из догадок. Неизвестность окружает меня со всех сторон, заставляя мое сердце еще быстрее биться.

— Позовите врача, у неё истерика… — я слышу крик женщины.

— Колите успокоительное… — другой голос издалека кричит. Мгновение, и я замедляюсь. Становится трудно дышать. Женщина рядом гладит меня по щеке.

— Успокойся, милая, все самое страшное позади. Завтра снимут повязку с глаз, и тебе станет легче. Поспи еще немного, до рассвета пара часов.

То ли лекарство подействовало, то ли ее голос, но я замираю и проваливаюсь в сон.

Утром и правда снимают повязки, и я вижу хотя бы то, что передо мной- потолок. Хочется пить, но вместо воды мне протирают губы бинтом.

— Что со мной, что случилось? — спрашиваю я, а у самой дрожит голос.

— Деточка, сейчас придет твой врач и всё тебе расскажет. Потерпи. Тебе очень повезло. Ты попала к самому лучшему хирургу, она тебя просто у смерти из лап вырвала. Всю ночь у твоей постели провела. Будет обход и она поговорит с тобой, все расскажет.

Не знаю сколько времени прошло, но оно беспощадно тянулось. Я услышала приятный женский голос. Надо мной склонилось лицо, и я увидела глаза ангела. Вовсе это не ангел — это врач.

— Со вторым днем рождения тебя, милая моя. Я Ольга Леонидовна.

— Я не чувствую своего тела, что со мной?

— Ирис, у тебя очень редкое и красивое имя, — не к месту произнесла Ольга Леонидовна. — Не думаю, что медицинские термины тебя впечатляют. Если простым языком, то пока еще действуют обезболивающие препараты и тебе сейчас нужен покой. Впереди долгое лечение и восстановление, нужно набраться терпения.

На следующий день после того, как мне сняли повязки, я решительно спросила врача:

— Я смогу танцевать? — повисла пауза, словно в воздухе замерло время.

— Главное, что ты жива. В жизни есть не только танцы, — был ответ врача, который прозвучал как тихий шепот утешения.

— Со мной была бабушка. Что с ней, в какой она палате? — мой голос дрожал от тревоги.

— Послушай, ты уже большая девочка, должна понять, — начала объяснять врач. — Врачи не боги, мы не всегда можем совершить чудо. С тобой получилось. С ней — нет. Она умерла, не приходя в сознание. Держись…

Словно мне перестало хватать воздуха, я ощущала себя как выброшенная на берег рыба, которая безумно хватается за каждый вдох. Боль изнутри разрывала меня, и слезы текли по моим щекам, словно ручейки печального потока.

Пальцы моих рук сжимались до боли, ногти впивались в ладони, но я не чувствовала этой боли — все мое существо было погружено в бездонную пустоту горя и потери.

Мое сердце казалось разбитым на тысячи острых осколков, каждый из которых вызывал невыносимую боль. Я не могла поверить, что бабушки больше нет в этом мире, что ее радостный смех и заботливые объятия стали лишь воспоминанием.

Глубокая пустота охватила меня, словно черная дыра, поглощающая все светлое и доброе. Я почувствовала, как поток слез не иссякает, как горечь утраты заставляет меня дрожать, отнимая последние капли сил.