— Или даже три.

— А может так и сделаем? Измотаем его набегами и налетами?

— Вот это как раз не выйдет.

Пауза и обмен образами. Мир, космос вокруг порождал слуг Разрушителя и делал это все быстрее и мощнее, словно сам ускорялся куда-то. Партизанские налеты на них не дали бы ничего, так как просто зародились бы новые и затем, в какой-то момент, группа просто перестала бы справляться, даже со всеми новыми силами.

— Партизанские набеги на Разрушителя?

— А такое вообще возможно?

— Или он разом снюхает всю галактику?

— Вот я и говорю - одна попытка. Причем, как с тварями.

— Да это и есть галактические твари.

— Почему это как с тварями?

— Потому что бесполезно было выжигать их орды и тыкать штыками в гвардейцев, как показала практика. Только удар по Мозгам - армадам слуг в нашем случае - слегка сбивал их натиск, ведь войны на истощение человечество так и не выиграло ни разу. Зато удар по Сверхмозгу - то есть Разрушителю - сразу переломил ситуацию, хотя человечество тогда стояло на пороге поражения и гибели. Вот и говорю, как с тварями.

— Что мы можем ему противопоставить?

— Свой опыт?

— Мало. Мы же не знаем, что там будет.

— О чем и речь, импровизации нас не могут не спасти, а к чему готовиться, мы не знаем.

— Почему же, мы знаем, что наш противник всесилен, не так ли?

— Стало быть, нам тоже надо стать всесильными!

— Щас, щелкну пальцами... нет, мы же не в мечтах Спартака!

— Даже в моих мечтах, вы не стали бы всесильны по щелчку пальцев, - съязвил Спартак.

— Почему?

— Потому что это мои мечты, а не ваши.

Снова пауза и совместные попытки охватить неизвестное и понять необъятное.

— Вот она - ошибка, - заметил Дюша. - Мы все время апеллируем к архиву Хранителей.

— Они не справились, и мы не справимся?

— Они хоть что-то предлагают.

— Да, и мы цепляемся за их архив, а это ошибка. Они неправильно готовили защитников, они неправильно оценивали Хранителя, они... много чего делали неправильно. Даже оружие против слуг Разрушителя они разработали на основе опытов над Спартаком, а не потому, что верили правильно и знали, что делать.

— Откуда бы они это узнали?

— Как-то же они верили? Может, светящиеся шары им сообщили бы? Пока они стояли на страже, все вокруг спали спокойно.

— Одним Хранителям не спалось, и они все хотели сделать лучше.

— И сделали. Нас, в смысле.

— Нет, мы же сами себя сделали, как раз противостоя Хранителям.

— Что еще раз указывает - обращаться к их архиву - ошибка. Вполне понятная, раз мы бежим и страшимся неизвестности, но ошибка.

— Предлагаешь просто напасть на удачу.

— Думаю, Дюша говорит, что у нас выбор из двух вариантов. Стать как Спартак, только без безумия и грез об идеальной жизни.

— Могу рассказать вам рецепт, но моего великолепия вам не добиться, - добавил Спартак.

— За самодовольством мы точно не угонимся.

— Да и лысины так блестеть не будут.

— Раз на основе Спартака создали то оружие, то мы, уподобившись ему, станем сильнее во сто крат, и одним своим видом будем вызывать изжогу, тошноту и аннигиляцию слуг Разрушителя. Применяя принцип подобия, слуги Разрушителя подобны Разрушителю, мы и его сможем атаковать.

— Мы подобны людям, но ими уже не являемся.

— Понятно, что там будет какой-то качественный скачок, способности, мощь, но!

— Обожаю, когда Дюша держит паузу и закуривает.

— Создавая сигареты из пространства вокруг.

— Не повлияет ли это на Землю?

— Да не должно, он же не затягивается, так, вид делает на неблагодарную публику.

— А вы и правда неблагодарная публика, - хмыкнул Дюша.

— И он уже забыл, что хотел сказать.

Дюша и правда молчал, словно забыл, о чем начал говорить.

— Или делает вид, что дает нам догадаться.

— Но, несмотря на качественный скачок, Разрушитель не выдержит нашей мощи?

— В каком-то смысле. Зов жизни, излучение жизни или добра, если мы противопоставляем его излучению зла. Это путь Хранителей и светящихся шаров, скажем прямо. Сами Хранители не добились там особых успехов на этом пути, так как забывали посолить и поперчить свои блюда, так что пришлось нам самим заняться этим вопросом.

— Дюша опять покурил не того.

— Не то пространство свернул в сигарету.

— Может, останки первого псионика Земли прихватил?

— Не притворяйтесь, что не поняли моих образов!

— Они слишком образные.

— Но все понятно, просто слишком уж мысль виляет.

— Так мы вроде между собой общаемся, на сотню километров вокруг ни души, ни твари.

— Да, запустенье в местах нашей былой славы.

— Куда только Асыл смотрит?

— На Остров и в Рим? Или вы забыли, что мы сами решили уйти в тень и даже выставить себя преступниками? А Льву памятники до небес.

— И никто не обратил внимания на несоответствие.

— Думаю, кто обратил, не стал поднимать шум.

— Хоть какая-то польза.

— Освобождение Земли и разнесение нас с родной планетой, это не считается? Ведь мы же специально добивались такого эффекта, во имя того самого долга, которым командир не дал нам занырнуть в сладкие грезы, помните?

— Помним. Только я собрался прожить первую жизнь без тварей, как бац! Долг на шее и напоминание, что мы выставили себя преступниками, ради Земли, чтобы ее не связывали с нами.

— Надо ли говорить, что у нас получилось?

— Надо, тем, кто жалеет об отсутствии памятников.

— Может, после этого спасения и построят, если Асыл не забудет.

— Да, дедушка уже старенький.

— Опять шуточки не по делу.

— Это чтобы сбить накал пафоса и сияния той картинки, где мы все в белом, а Разрушитель разрушен.

— А не должен он быть в коричневом?

— Это уже у кого какие предпочтения. Так вот, сияние жизни и света, не буду перечислять весь этот кислый хранительский пафос, смысл примерно понятен. Все было бы неплохо, но мы уже убедились, что путь Хранителей не работает или не дает полноценных результатов. В него надо вносить перчинку, добавлять разрушений, тьмы, строить сочетание жизни и смерти, рискуя всем, включая Землю.

— Смотри, как разошелся.

— Он просто нас за новобранцев принимает.

— Сейчас еще построит и заставит марш-бросок на десять парсек бежать.

— Ничего, сбегаем, бешеному Буревестнику и дюжина парсек не круг.

— Смейтесь - смейтесь, - добродушно отозвался Дюша. - Вы же не слышали еще второй части!

— Да чего ее слышать и так все ясно.

— Да?

— Конечно. Если там мы были все в белом, то тут будем в разрушительском.

— Когда уже коричневый будет?

— После победы над Разрушителем.

— Кстати, а как мы его побеждать будем в таком случае?

— Станем еще больше Разрушителями, чем он сам и наш враг завизжит, подожмет свой разрушительский хвост и убежит, плача от отчаяния.

— Если мы превзойдем Разрушителя в разрушениях, то займем его место?

— Или сможем удержаться на грани и за ней, как удержался Спартак, как выстояли мы сами.

— Думаю, наш путь - посредине, тут свет, там тьма, как паровой котел, сочетание двух несовместимых вещей и в результате огромный шаг для всех живых.

— Огромный пар.

— Со свистком.

— Куда и уйдет вся наша сила, если мы займемся экспериментами.

— Главное, богатый какой выбор у нас, а?

— Как всегда. Или недоделанные методики света, от Хранителей, или куча тьмы с риском убить всю Землю.

— Или их смесь.

— Но как?

— Также, как сейчас? Мы же надышались этой тьмой и ничего, живы и здоровы.

— Только свели с ума кучу живых.

— И долго не могли вернуться на Землю.

— Такие мелочи, право слово, стыдно упоминать.

— Сейчас Спартак скажет, что мы за шуточками прячем свой страх.

— Скажу, - вздохнул тот, - мне и самому страшно.

— Слушайте, кажется Спартак заболел.

— Тебе бы прервали тридцатилетний сон!

— Думаю, выбор тут понятен. Хранители всегда выбирали безопасный путь, старались сохранить статус-кво, радели за защиты и потом оказались не готовы к рискам, когда дело дошло до дела, уж простите мне эту тавтологию.