— Кто ты?!

— Я - Лиза, разве ты забыл меня?

— Не может быть! Я любил ее! Ты не она!

— Ты любил меня!

— И убил!

Спартак вскинул руку, и Лиза отшатнулась, упала, пробитая насквозь, как тогда, в конце первой жизни.

— Тоже способ терапии, не хуже других, - меланхолично резюмировал Дюша.

— Ты смотри, как ловко раскусил подделку.

— И проткнул.

— Но не так, как мы рассчитывали.

— Любой результат считается, раз он пришел в себя и заговорил.

— Но еще не до конца раскрылся.

— Погоди, сейчас как раскроется, как вывалит на нас все, что мы в него пихали.

— Включая тьму.

— Ставим барьер!

— Он же был там, когда мы все это тренировали.

— Но явно грезил о чем-то своем.

— О мире во всем мире и семье, спокойной жизни?

— Кто из нас о таком не грезил?

— Лев?

— Думаю, даже Лев о таком грезил.

Наступила тишина и все уставились на Спартака, который присел рядом с телом Лизы, ткнул в него пальцем. Тело рассыпалось искорками, а Спартак вздохнул и поднялся.

— Я так и знал, что все шло слишком хорошо, чтобы быть правдой.

— Но ты продолжал наслаждаться внушенными самому себе иллюзиями?

— Я...

Спартак замолчал, посмотрел на свои руки, потом на группу, затем оглянулся и от взгляда его форпост девяносто девять осыпался искрами и таял.

— Я свел себя с ума, - сказал он.

— Это мы уже поняли, - отозвался Дюша. - Чтобы Хранители не добрались до твоего разума?

Спартак не ответил, снова разглядывая свои руки. Барьеры вокруг него спадали, связь с группой крепла, но никто не спешил врываться с образами или запрашивать у него информацию.

— Не помню, - ответил Спартак.

— А что ты помнишь?

— Я.. жил. Любил. Творил. Умирал и возрождался. Растил семью и вел армии в бой, строил здания и спускался на дно морей, - Спартак говорил так, словно сам не верил, что с ним это случилось.

— Понятно, куда делась вся энергия, - хмыкнул Влад. - На симуляцию десятков жизней!

— Как он еще не умер?

— Умер, - ответил Спартак, - десятки раз. Не уверен, что и вы настоящие.

— Начало-о-о-о-ось, - протянула Алина. - Давайте начистим ему лысину?

— Если он замкнул себе разум ключом в виде Лизы, - задумчиво изрек Дюша, глядя на Спартака, схватившегося за голову и упавшего оземь, - то он поступил глупо.

— Думаешь, Хранители вспомнили бы там детали операций двести лет назад?

— Архивы, поиск, моментальный доступ, даже Прежние это умели, чего уж говорить о Хранителях. Если они считали нас врагами номер один, то не могли не знать о той истории с Лизой.

— Которую забрал Сверхмозг.

— Вот именно. Сверхмозг. Что ему с обычной человечки? Нет, на него явно воздействовали Хранители... вот только смысл этой операции от меня все равно ускользает, в свете налета на форпост.

— Возможно, они скрутили нас и поняли, что нужна еще поддержка?

— Возможно, сейчас мы уже не узнаем правды, даже со всеми архивами Хранителей.

— Эх вы, - укорила их Алина. - Он замкнул себя на сильнейшей эмоции, какую только смог вызвать.

— Возможно, Хранители подсовывали ему Лизу, но забыли добавить форпост?

— Возможно. Я бы и сам не отказался от такого подсовывания.

— Фу.

— Что фу? Мы стали так близки, что это похоже на инцест? А одна Алина на шестерых нас вас не смущает? Не говоря уже о том, что это единение глубже и прочнее любого секса?

— Ну все, начало-о-о-ось, - снова протянула Алина. - Вторая серия, Дюша - философ.

— Давайте сразу перейдем к пятой и завершим просмотр.

— А что у нас в пятой?

— Спартак осознает реальность, приходит в себя и уже не сидит куском слепого мяса.

— Алина вернула ему глаза.

— Я сам удалил их себе, - вдруг сказал Спартак, который похоже выиграл борьбу с самим собой.

Во всяком случае, он поднимался с земли и смотрел уже вполне осмысленно.

— Удалил?

— Значит, он первым шагнул за грань управления собой, и тут же потратил силу на то, чтобы искалечить себя.

Спартак лишь усмехнулся криво, даже не стал швыряться образами того, через что ему пришлось пройти.

— Я удалил глаза, сразу отрезав большую часть соблазнов и воздействий со стороны Хранителей. Да, теперь я вспомнил, обычных барьеров разума не хватило бы, это сразу стало ясно. Я зациклил разум и загрузил его, создал за счет этого барьер, через который они так и не смогли пробиться. Разум отключился от тела, остались лишь какие-то простейшие функции, и я наконец-то обрел покой.

— А мы тебя вырвали из него.

— А вы меня вырвали и осознавать случившееся... это пытка похлеще тех, что устраивали Хранители.

Спартак все смотрел на свои руки, словно не мог поверить в их реальность. Из него не хлестало тьмой и безумием, но в то же время ощущалось, что они никуда не делись. То ли не поверил до конца, то ли подыгрывал ситуации, а может подобное происходило с ним уже не раз.

— Ты осознаешь реальность или считаешь все происходящее новым витком видений?

— Осознаю, - губы Спартака изогнулись в новой кривой усмешке. - Ни разу в десятках жизней у меня не было сомнений, что все вокруг настоящее и я не помнил прошлых жизней. Но в каждой из них была она.

Спартак оглянулся, но поддельная Лиза, рассыпавшаяся искрами, уже исчезла.

— И теперь у меня другая проблема, - он снова схватился за голову.

— Боли в голове, знакомо, нужно бегать по утрам и пить таблетки.

— Его мозг истощен?

— Тридцать лет работать за пределами возможностей?

— Выходит, ему тридцать лет непрерывно снились сны, где время субъективно шло быстрее?

— Но он не забыл нас.

— Не уверен, вы только посмотрите на него.

Спартак приоткрывался все сильнее и группе уже не требовалось швыряться в него образами и получать мысли в ответ, чтобы ощутить всю суть проблемы. Слишком много жизней, слишком достоверно, слишком... просто все слишком. На фоне обилия такой информации разум Спартака терялся в версиях, какая из историй Буревестника была настоящей.

— Ты же вспомнил, что убил ее!

— Да, это была подстраховка, на случай если меня разбудят с ее помощью, и все же.

Спартак сел на землю, снова охватывая голову руками, будто пытался не дать воспоминаниям разбежаться.

— Так и знал, что будет подвох.

— Да, мы слишком легко и быстро вернули ему разум.

— У нас не было времени тридцать лет звать его обратно.

— Вот так всегда, ни сна, ни отдыха, - проворчал Спартак.

— Ты тридцать лет отдыхал!

— О да, это было прекрасно.

Что-то такое звучало в его голосе, помимо мечтательных ноток, и группа переглянулась, собралась. Бой за разум Спартака, похоже, продолжался, так как он норовил соскользнуть обратно в привычную теплоту безумия. Там была жизнь, отсутствие проблем, Лиза, и кто знает, что еще.

— Вот теперь сбудется наша мечта - мы поводим хороводы вокруг Спартака!

— Вначале налево, потом направо!

— Не забывайте, что в нем запасы нашей силы.

— Он же не будет сопротивляться?

— Кто знает, кто знает, на что он готов ради Лизы. Сверхмозгу вон не поздоровилось.

Перебрасываясь шуточками, группа окружила Спартака, бомбардируя его образами. Тот пока не слишком сопротивлялся, но все эти образы опять тонули в бездне. Только теперь не безумия, а других образов, воспоминаний десятков жизней.

— Мысленно он теперь старше Льва?

— Возраст дело наживное, даже для мозгов.

— А я бы хотел вот так.

— Не поддавайтесь искушению!

О да, группа ощущала его, это самое искушение. Не просто зов в прошлое, а манящее предложение, воплощенное в Спартаке, у которого уже получилось. Закрыться и отключиться от внешнего мира, не ведать проблем, и переживать десятки жизней. Мирных, долгих, полных счастья и любимых людей, родственников, покоя и мира на Земле, всего того, что группа была лишена всю свою жизнь.