— Можно его не разочаровать, — понимающе улыбнулся Буров. — Разумеется, это важнее, Егор.

— И что я должен делать?

— Мы дадим расписание. Половину дня знакомишься с делами Клана, половину дня — проводишь где-то там… — регент неопределенно помахал рукой. — Там. В городе. Ещё где-то. Мы договоримся с людьми клана и они проведут для тебя… да, первичное знакомство. Разумеется, мы не можем отвлекать главных специалистов надолго. Поэтому другую половину дня ты с сопровождающими будешь работать и учиться вне усадьбы клана.

— С кем?

— С уже знакомым тебе наёмникам. Они получат новую задачу.

— Отлично! — завопил Егор. Оба его собеседника поморщились. — Где расписание?

— Завтра.

— А остальное?

— Что остальное?

— Ярослав Зайгарович установил основные правила. Но ведь есть куча вещей, про которые он не сказал.

— Это какие же?

— Дата начала контракта. Зарплата. Личное время. Возможность частной практики…

— Частной… чего? — перебил Балашов и нахмурился.

— Ну, вот есть у меня свободное время, которое я могу потратить на свои дела. Понимаете? Нет горящих заданий по клану! А время есть. И я хочу его тратить на оплачиваемую помощь другим людям. Как их, простецам, неодарённым, техам?

— Простецы и неодарённые это одно и то же, — проворчал Балашов. — Но откуда у тебя свободное время?

— Но я же не раб? Я наёмный рабочий, верно? У меня должно быть свободное время.

Референт и начальник охраны переглянулись. Кажется, им не приходило в голову, что новый, и так дорого доставшийся, работник Клана Моржей может иметь обычные человеческие желания. Это стало неприятным сюрпризом.

— Ты душой и телом принадлежишь Клану Моржей! — и начальник охраны стукнул по столешнице.

— Почему? Вы же помните главное условия?

— Разумеется. «Один год и один день работы на благо Клана Моржей».

— Вот и я об этом! Работы! Благо!

— Да что не так?!

Егор приподнял бровь, подглядел у самого Балашова.

Но пояснить свою мысль не успел, вмешался Буров.

— Погодите, Андрей Викторович. Кажется, нам намекают на свободу воли и независимость тела. И на неопределённость в оценке блага.

Молча кивнув, Егор состроил умильную физиономию и сказал:

— Прошу отметить, в условиях договора не сказано, что и как я должен делать для блага Клана Моржей.

— Не сказано, значит всё! — взревел Балашов и побагровел.

— Всё — что? Смогу я определить,что именно является благом, учитывая моё место рождения и плохое знание этого мира? Или по случайности нанесу ущерб? Тогда мне лучше вообще ничего не делать, чтобы не нанести ущерб и не нарушить договор. Ведь отсутствие ущерба — уже благо!

— Мы тебе дадим указания, — не очень уверенно ответил Балашов.

— И вы готовы каждый день давать подробнейшие инструкции? Буквально от и до, что является сегодня делами на благо клана, а что нет. И что после чего необходимо выполнить, и каким именно образом?

— Кажется, это проблема, — бросил Балашов референту. — Этот щенок нас обыгрывает.

— Я не щенок!

— Когда у тебя день рождения? — поинтересовался Буров.

— Тридцатого июля.

— Сегодня семнадцатое августа. Так, так… Минуту. — референт что-то прикинул. Раскрыл папку и начал черкать на бумаге. — Андрей Викторович, успеем же?

— За пару дней? Не от нас зависит, но лучше дней пять хотя бы, — не очень понятно ответил начальник охраны и холодно посмотрел на строптивого пришельца. Хотя, кому как, референт ответ понял.

— Хм. Тогда предлагаю считать, что контракт начался… восьмого августа. Разумеется, это компромисс. Но ведь условия не были определены, причины задержки тоже неясны. Давайте пойдём друг другу навстречу?

— Хорошо, — кивнул Егор, подозревая, что его только что сильно нагрели.

Грифель вновь принялся летать по бумаге, оставляя ряды четких строчек и крупных странных знаков.

— Егор, ты должен понять важное. — Начальник охраны сделался серьёзен. — В вашем мире несколько иначе, а у нас очень многое определяет сила. Сила! И традиции.

— У нас то…

— Не перебивай! Сила. Если у тебя есть сила — ты в какой-то мере свободен. Если силы нет — вынужден подчиняться. Хуже того, чужая сила властна над твоей жизнью. И если ты просто на словах договорился с сильным, а он посчитал, что ты нарушил обещание, то тебя накажут. Он накажет. По традиции. Не всё можно обойти хитрыми словами, есть некие простые, но принятые у нас формулировки негласных соглашений.

— А как же законы?

— Есть нерушимый закон, это Высочайший Конкордат, принят в 1943 году. Закон, установленный силой богов и архимагов, ну и иных мощных существ. И эти могучие существа его поддерживают силой. Все остальные законы… Понимаешь?

— Ну…

— Если ты разочаруешь Ярослава Зайгеровича, то… лучше не разочаровывать. — Балашов покачал головой. — И мы с Никитой Сергеевичем не хотим разочаровать господина регента. Это очень, очень плохая идея. Тебе придётся быть полезным для клана, а мы за этим проследим.

— Я готов быть полезным, если буду знать как!

— Вот для этого и проведём обучение. А ты будешь стараться.

— Но зарплату и прочее это же не отменяет?

— Червонец в месяц за двенадцатичасовой рабочий день.

— У детей не может быть такого рабочего дня!

— А говорил — не щенок.

— Но и не взрослый же? Шестичасовой день.

— Согласен.

— С двумя выходными.

— Ладно.

— А что по…

— Пока ты слаб и ничего из себя не представляешь.

— Но если у меня будут доходы со стороны?

— Вот ведь упрямец! На первом месте клан!

— Но…

— Всё, вали, пацан. Обсудим позже. На сегодня с тобой Сова и до обеда можешь заниматься чем хочешь. Насчёт второй половины дня договорись с наёмниками, глядишь, чего придумают. Завтра — по плану. А теперь — у меня восемь три!

И Балашов вскочил, подхватил свои скрученные листочки и умчался.

Хлопнула дверь. И буквально через десяток секунд здание дрогнуло. Едва заметно, но всё же ощутимо для владельца внутреннего стержня.

Референт склонил голову и прислушался. И тихо пробормотал:

— Никак не восемь три, точно восемь пять.

— Что это?

Буров прикусил золочёный карандаш и неохотно признался:

— Иногда бывают неудачи. Без подробностей.

С треском захлопнул папку и махнул рукой в сторону выхода.

— Иди, на сегодня всё.

Егор и вышел. А чего? Откуда-то тянуло сладкой ароматной выпечкой с корицей. Не дурак же он сидеть в холодном и мрачном тёмном помещении, когда снаружи так пахнет? Надо пойти и разузнать о делах клана, согласно только что установленным требованиям.

А что может стратегически лучше влиять на мораль клановцев, чем булочки с корицей? Только круассаны с заварным шоколадным кремом. Егор гарантирует!

И потому прокрался на кухню. Где его немедленно обстреляли улыбками, вручили пакет с ароматными булочками, вытолкнули в коридор и захлопнули за ним дверь. Даже толком не дали ознакомиться со столь важным помещением.

Вот Егор и побрёл с горячим пакетом на улицу. И голову проветрить, и мысли уложить, и подальше от рыжей проглотки, которая наверняка в минуту уполовинит угощение. Пока по коридору шёл, ощутил ещё несколько очень слабых толчков под ногами. Если б не прислушивался — и не услышал бы.

На выходе молча присоединился Сова, худощавый и невысокий боец с ленивым, но удивительно цепким взглядом.

Добравшись до скамеек у воды, Егор сел спиной к озеру и принялся рассматривать дом Клана Моржей. Сова огляделся, поворачивая голову неестественно резко, присел рядом. И Егор вдруг решил похулиганить, припомнив вчерашний рассказ кого-то по имени Тушкан, что ли? Тот, который выносливость качал и получил полоску шерсти.

— У вас перьев на ногах нет?

Сова качнул головой.

— А что у вас есть?

Боец внимательно взглянул на Егора и тому вдруг почудилось, что глаза у охранника ненормально большие и круглые. Помотав головой, Егор вгляделся внимательнее. Нет, показалось.