Лёг. И — не смог уснуть.

Храпело, свистело.

Шуршало.

Толклось под потолком.

И если храп, посвист и шуршание Егор мог игнорировать, заткнув уши пальцами или накрывшись одеялом, то с движением обстояло иначе. Движение Егор теперь ощущал через ломик, а тот, неугомонный, пылал энтузиазмом. Никак не желал успокаиваться.

За последние дни чувство стального стержня внутри превратилось во что-то иное.

Раньше как?

Раньше, аж целых два раза за всю жизнь, Егор использовал ломик под водой, в ситуации критической, — когда тонул. Всё было просто: шёл ко дну, молча кричал, бросал наверх ломик и спасался. Мир на несколько секунд застывал, а ломик — нет. Выдёргивал Егора на поверхность, спасал. Потом мир отмирал, а спасённый уже наверху бултыхается — вопит и колотит руками-ногами.

Простой алгоритм, запомнить легко.

Применить? Да, пожалуй, тоже несложно. Не раз во время недавнего путешествия применял, пусть и не в воде. В том же ледяном лесу в бою с мокрицей всё получалось. Черт знает как это работает, но Егор не жаловался. Если нечто спасает тебя — закрой глаза и отойди в сторону, не дай бог сломаешь.

Но сейчас…

Сейчас у ломика появилось новое свойство. Он, сука, научился ощущать.

И, сука, безумно радовался как прозревший слепой.

И, сука, тянулся ко всему вокруг, чтобы, сука, ощущать.

Егор вздрогнул в ознобе.

Вот бы отец сейчас прочёл его мысли, точно ремня задал бы. Не любил ругани, даже в малой степени. Может заменить суку на самку? Покатав на языке слова, Егор признал, что часть смысла, сука, теряется.

Да, блин!

И всё же справился. Держал мысли в узде, заменяя, если успевал, самку, самка, на самку.

Ой, самка, так и сойти, самка, можно с усамка!

Егор выдохнул. Похоже, ломик устал бороться с хозяином. Успокоился и лишь подрагивал в недоумении. Клёвая же способность, чего Егор нос воротит?

Надо слушать! Щупать! Ощущать!

Растить и тренировать ощущадлы.

И тогда, тогда!

Тогда всё будет, самка, круто!

…Но самка не самка, а шуршание под потолком изрядно доставало.

А всё почему? Уставший до смерти Мелвиг храпел на своей кровати, изредка пуская полупрозрачные пузыри. Те разлетались по комнате и поднимались вверх, устроив клубёшник под потолком. Сейшн у них там, туса тусецкая.

Что-то у седого в организме разладилось, — решил Егор. Но от всяких тайн и чудес за последние дни изрядно устал, потому седого будить и вопросы задавать не стал. И знал ли сам Мелвиг?

Поймав пролетавший мимо шар, сжал изо всех, да и отпустил беднягу.

Пузырь выдержал и удрал.

А Егор погасил свет, подбил подушку удобнее, да и уснул.

Проснулся от удушья.

Кто-то, самка, самка, самка, гнусный навалился сверху, сдавил нос, лез в рот и не давал дышать! Неподалёку полузадушенно хрипел Мелвиг. Егор попытался вскочить и понял, что не может. Сверху как мягкую, но тяжёлую плиту положили. Или кто-то навалился, вдвоём, не меньше.

Извиваясь как змея, отбиваясь руками и ногами, Егор закричал. И сбоку, где спал Мелвиг, откликнулось. Зарычало, затрещало, что-то тяжелое упало на пол, завозилось. В темноте не понять, но Егор был уверен, что и на седого напали.

Стиснуло ещё сильнее, но Егор смог повторить маневр наёмника, соскользнул на пол, вырвавшись из-под тяжелого давления. Тяжесть исчезла и Егор, дрыгая ногами, постарался от кровати отползти. Волосы что-то задело, пролетев над головой, будто нападающий промахнулся ударом.

Но не успел Егор порадоваться, как седой взревел яростно и поставил сияющий щит. Комнату на миг осветило, метнулись узорчатые тени. И щит с треском лопнул.

Бахнуло!

Егора ударило по всему телу, отшвырнуло в угол, и он треснулся головой об тумбочку. Полетели вещи, упали стулья, посыпалась пыль со стен и потолка. Дверь в прихожую вышибло, она распахнулась и грохнулась об косяк. В слабом свете из прихожей, через набегающие слёзы, Егор увидел хаотическое мельтешение в комнате. Будто сам воздух пошёл рябью.

Помотав головой, Егор встал на одно колено и протёр глаза. Да, любой мужчина из семьи Метелица крепок телом и непробиваем головой, но, видать, всему есть предел. И сейчас он настал.

Через распахнувшуюся дверь из комнаты в прихожую изливалась серебристая икра.

Пришла безумная мысль, что это размножился Шарах. За пару часов неведомым образом вырос и дал потомство. А оно каким-то образом бросилось плодиться и размножаться. Уж очень было похоже на то, как текли из чрева магической электростанции содержавшиеся там элементали.

В прихожей послышался шум, стукнула дверь, брякнулось тело и завопило:

— Да самка собаки, что вы тут устроили?!

По полу простучали колени и ладони. В комнату к Егору и Мелвигу заглянула рыжая. Она стояла на четвереньках, одетая только в короткую чёрную майку и простые хлопчатобумажные белые трусы.

Серебристая икра вихрилась над огненной шевелюрой и водопадом текла в прихожую.

Снаружи, в дверь гостевых комнат коротко постучали. Дверь распахнулась. Заскочил кто-то из охранников, кажется Горный. Второй маячил в проёме.

— Что слу… — увидев пикантную картину, Горный потерялся. — Простите, Младшая…

Рыжая сверкнула глазами, медленно и чувственно поднялась, провела руками по телу, расправляя невидимые складки на маечке и трусиках, царственно отмахнулась от бликующей икры и охранников.

Ушла к себе. Напоследок бросила:

— Вы мне должны, мальчики.

Сияющие пузыри радостно повалили в коридор, минуя остолбеневших бойцов.

Послышались крики:

— Держи! Держи!

Расталкивая чёртов горох, Егор добрался до кровати и, обхватив подушку, прилёг. Мутило. Голова шла кругом. Чертовски хотелось спать, кого-нибудь убить и домой.

Мелвиг шарохался на полу, икал и плевался пузырями.

Похоже, его контузило, щит взорвался прямо перед ним.

Набежала охрана, все четверо бойцов что были в доме. Помимо Паука и Горного, в коридоре маячили Селезень и Сова. Спустился со второго этажа и Балашов. Чуть позже явилась леди Лёд, Василиса Марковна, в компании чернобородого лысого здоровяка, одетого в мантию с уже знакомыми пятнами и жжёными прорехами. Детина был, пожалуй, ростом поболее седого наёмника. В плечах шире, уж точно.

Егор морщился и краснел.

Не успели явиться, как в чужом доме навели шороху и заполночь перебудили всех.

Последним прибежал молодой человек в сером костюме в чёрную полоску, красном галстуке и туфлях со слезой. С кожаной папкой и готовым к действию золочёным карандашом в руке.

— Что произошло, Андрей Викторович? — спросил он у Балашова и распахнул папку, где обнаружились чистые листы прижатые пружинным держателем. Карандаш взял наизготовку.

— Выясняем, — коротко бросил тот и кивнул Пауку. — Доложите.

— Неустановленное магическое воздействие внутри защитного контура с созданием стабильных энергоструктур. Источник кажется очевидным, — охранник бросил взгляд на бессознательное тело седого. — Хотя структуры нетипичны, но их основа на сером. Выглядят как закольцованные в трёх измерениях микро-щиты.

Грифель громко зашуршал по бумаге.

— Степень опасности неизвестна, оценивается умеренной, — добавил докладчик.

— Да? А что взорвалось?

— Полагаю, наложение. — Паук повернулся к Егору и спросил: — Он создал щит?

Егор молча кивнул.

— Так, подтверждается. Наложение родственных структур, проникающее взаимодействие, взаимное усиление и подпитка, возможно — резонанс. Как следствие разрушение со взрывом.

— Без такого воздействия?

— Насколько могу судить, стабильны. Очень необычно, не припомню подобного. Полностью закольцованные щиты? Нет, не видел. И я дал людям задачу устранить инвазию подручными средствами.

По коридору пробежала пара бойцов со стремянкой.

— Вон, около лампы! — азартно крикнул один. — Лови, лови!

Паук аккуратно поймал пролетающий мимо шар. Повертел. Сжал. Полупрозрачная сфера едва заметно уменьшилась, по ней скользнула лёгкая радужная волна, да и всё.