— Надо ли так?.. — Я постарался успокоить аборигена. — И нельзя, э-э, тебе скакать. Сядь. Вредно.

Обратился бы вежливо, но подобные конструкции для тролля явно были чем-то очень сложным. Я боялся ошибиться, запутаться в словах — поэтому решил говорить попроще.

Чудовище, которое таилось поодаль, нервно завозилось. С веток посыпались комья снега. Нужно выпроваживать местного, пока он не заподозрил дурного.

— Сядь, кому говорю! Тихо! — прикрикнул я, адресуя фразу и человеку, и монстру.

Парень послушался, примостился у ствола, горестно пробубнил:

— Ну как же можно? Столько веток… когда они еще… И что мне здесь теперь собирать?

Я оценил обстановку, оглядел изможденного аборигена — да, сверху ему хвои точно не достать. А ниже, наверное, ее уже маловато.

— Помогу, — бросил я и полез на экзотическое дерево.

Ухо чуть дернулось — уловило удивленное хмыканье парня. Он еще что-то пробормотал про странных эльфов, но слух дальше не зацепил.

Срывать хвою я старался неторопливо и почти заботливо, памятуя о том, как к этому относится бывший пациент твари. Руководствуясь ценными указаниями снизу, плавно сдергивал иголки, облепившие ветку, ссыпал их в отворот своей безразмерной хламиды. Захватить мешок-то не догадался… И карманов нет. Деревья, к слову, оказались все-таки не елками, а пихтами — взобравшись, я рассмотрел шишки, растущие свечками к небу.

Решив, что нагреб достаточно, спустился, едва не рассыпав все по дороге. Хотя надо отдать должное новому телу — лазало оно заметно ловчее, чем мое прежнее. Вытряс лесные дары в подставленную сумку — а глазомер-то у меня что надо, заполнил как раз почти доверху.

Парень благодарно закивал, выдавил из себя несколько радостных междометий. Потом он зачем-то провел над сбором руками, что-то зашептал, и это мне совсем не понравилось.

— Ты колдун? — спросил я без обиняков. Отступая на пару шагов и слегка пригибаясь. Хрупнули кусты — монстр тоже шелохнулся. Так совпало или тоже почуял?

— Нет-нет, что вы! — простодушно засмеялся абориген. Я несколько расслабился. — Вы, должно быть, решили, что я из?.. Конечно, нет, стал бы я тогда корешки собирать…

Ну опять, а. Что ж такое? Не понимаю ключевые слова. Видимо, парень назвал какую-то профессию. Из памяти — ох, не моей, а тролля — вынырнуло лишь что-то очень расплывчатое. Связанное с травами, кореньями, снадобьями и смешиванием всякой гадости. Как это можно назвать — знахарь? Нет, знахарь — не то… Тут больше важны именно соединение веществ и получение новых. Химик, что ли? В средневековом городе?

Засомневавшись, я переспросил:

— А ты, значит, кто?

— Я простой мастер… Не как вы подумали, не… — со вздохом пояснил парень.

Будто бы мне это чем-то могло помочь. Откуда я знаю, какой он там? По значению что-то вроде «не настоящий», но немного иначе. «Не правдивый»? Вертится в голове, ухватить бы. «Не истинный»! Вот — мои первые успехи в освоении своего, но чужого языка.

Хотя такая догадка мне все равно ничего особенно не дает. Ну, «не истинный» он, и что дальше? Можно подумать, я в курсе, чем истинные знахари-химики от ложных отличаются. Ага, как грибы: одни съедобные, а вторые — нет.

Пациент заметил мое замешательство и улыбнулся:

— Ну, я пользуюсь только тем, что создано природой. Не могу сам менять… по своей воле. Для вас, наверное, это странно. Но у людей мало… Приходится хоть как-то заменять.

Вот, разъяснилось, пусть и с грехом пополам. Волшебством он не владеет, ничего им не перекраивает. Просто что-то там смешивает, варит, настаивает, перегоняет и так далее. И я даже подобрал аналог его профессии — алхимик он. Та же прикладная химия, только с мистическим уклоном и зачастую — методом тыка.

А из его слов следует, что в этом мире есть и те, кто способен изменять свойства веществ антинаучным образом. Колдовством. «Не созданное природой», мне кажется, именно из подобного разряда. Вот что очень любопытно — касается ли это живых существ?

— Да, как раз о магии… — сказал «ложный алхимик», переступив с ноги на ногу и теребя свои длинные рукава. — Я знаю, как высокорожденные относятся к жизни в людских городах, но… Вы понимаете, магов у нас в городе мало — даже слабых… А… и вовсе ни одного. Может быть, вы согласились бы?.. Ненадолго, разумеется. Хотя бы до весны. Зимой хворь разгуляется, а мои отвары и настойки не так хороши…

«Настойки»… Даже не сомневался, что троллю было знакомо это слово. Как что-то приличное — так не разобрать ни в какую, а как речь о спиртном — так всегда пожалуйста. Но что ж выходит — мне предлагают работу⁈ Никогда бы не подумал, что меня будут нанимать в лесу поздним зимним вечером. Уточнить бы еще, что за вакансия… Похоже, что колдун-врачеватель. Но это же не я, это все китообразный паук…

— Конечно же, конечно же, ваш… будет щедро оплачен. Ну, не мной, а городом, — затараторил парень, прерывая мои сомнения.

Однако… Он ведь явно заинтересован в том, чтобы я пошел с ним. Правда, что ли, так беспокоится о чужом здоровье? Что-то мне его поведение снова не по душе.

А, была не была! Все равно с местным жителем попасть в город намного проще, чем без него. Когда мне еще такой шанс выпадет? Иду! Главное — не забываться. Следить за тем, кто и как на меня смотрит. Народ тут вроде бы простоватый, но все же… И да, еще кое-что. Лекарь из меня примерно как танцор танго, магистр физики твердого тела или наладчик углошлифовальных машин. Никудышный, короче.

— Хорошо. Но у меня есть одно… э, слово, — проговорил я, прикинув варианты. — Мне нужен дом… на краю. У берега, где… лодки. И чтобы рядом был… ну… большой сарай. Очень большой. С крепкими стенами. Надо.

Весь путь мы провели молча, и я смог отдохнуть от потуг на общение. С моим-то знанием здешней речи это превращалось чуть ли не в пытку для мозгов. Больше всего я переживал из-за того, что могу посреди фразы соскочить на русский и сам этого не заметить. По идее, гладким переход оказаться не должен — слишком уж некоторые звуки стали чуждыми для моего нового голосового аппарата. Однако без практики не убедишься… Вот получится ли выдать русский за эльфийский?

Спасенный алхимик лишь запаленно дышал, перешагивая через валежник и бурелом, спотыкаясь и тихо бранясь. Явно сказывалась обильная потеря крови. А членистоногая тварь следовала за нами — где-то в сотне метров, по-моему. Не приближалась, силилась осторожничать. Но я все равно отчетливо слышал, как она ломится сквозь лес, и уши нервно вздрагивали при каждом хрусте и шорохе из-за спины. Слава богу, мой сопровождающий был так изнурен дорогой, что не различал второго попутчика.

И только тогда, когда мы уже вышли на опушку, парень обернулся ко мне, утер лоб и вымученно улыбнулся:

— Прошу прощения, за всеми заботами совсем забыл…

— Что забыл? — досадливо переспросил я, опять не узнав слово.

— Ну, назвать свое имя, — пояснил абориген, слегка поклонившись. — Меня зовут Яцек. Родового имени нет…

— Э-э-э… — Я замешкался, лихорадочно вспоминая все, что слышал об эльфийских именах. Вроде бы они всегда какие-то длинные, из нескольких слов… И гласных там еще много! Навскидку подобрать что-нибудь из этой оперы не сумел, пришлось импровизировать. И я выдал:

— Тринитротолуол.

А что, длинно и звучно. Хорошо хоть, не назвался Электродрелем — как я только что сообразил, это «имя» неоднократно всплывало в приколах на похожую тему.

Паренек выжидающе глянул на меня, словно подразумевалось продолжение. Я заволновался: ну чего ему еще надо? Эльфам тут зваться Васей, Петей или Виталиком полагается, что ли? Или представляться также по фамилии-отчеству? Или, как у испанцев всяких, называть еще дюжину разных там семейных имен? Или дедов-прадедов до седьмого колена? Или у них имена как индейские прозвища? Нет уж, будем считать, что представляюсь неформально! Ему и так сойдет.

Не дождавшись, «ложный алхимик» все-таки уточнил сам: