Кустарник шумно разломился, рухнуло деревце. Из подлеска высунулась знакомая морда. Тварь вздохнула и тоскливо застонала.

— А вот и гимори, — негромко произнес эльф. Голос его чуть дрогнул.

Чудовище не спешило атаковать, и совершенно правильно. Я боялся, что оно сходу кинется в бой, а чего ждать от этих длинноухих — понятия не имею. Вот и тварь, наверное, рассудила так же: застыла, как жуткое изваяние, и внимательно уставилась на всадников. По коже что-то стекало — да это же кровь! Изранилась о ветки, так торопилась.

Затем, протяжно заскрипев, монстр переступил лапами, немного приблизился. Из кустов проявились очертания множества суставчатых ног. При виде этого у эльфа, который вез меня, не выдержали нервы: он вскрикнул и швырнул что-то в зверя. Ночь озарилась яркой синей вспышкой, и я на время ослеп. Слышал только глухое нарастающее шипение кита-скорпиона. Когда зрение вернулось, я проморгался, изумился и хотел было протереть глаза — помешали связанные руки.

Ничего не изменилось. Тварь по-прежнему стояла на краю дороги, красуясь тускло светящимися подпалинами на морде. Ей, похоже, от вспышки пришлось худо, и ушастые сволочи приготовились к битве, однако химера не уходила и не нападала. Просто смотрела на них и на меня. А потом странно сгорбилась всем телом и попятилась обратно в лес. Все сильнее и сильнее ускоряясь. Эльфы ринулись за ней, но косатка-скорпион напоследок так приложила их ультразвуком, что длинноухие вмиг сложились пополам. Лошади загарцевали с неистовым ржанием. К сожалению, не сорвались с места. Мне это было бы очень кстати.

Впрочем, чертовы эльфы быстро пришли в себя. Химера выдала еще звуковой удар, еще и еще, но это лишь ненадолго останавливало мерзавцев. Правда, к преследованию они слегка охладели, и тварь сумела отступить в темноту. Судя по скорости, с которой удалялись треск и хруст, сейчас ее не догнать даже на лошади. Тем более — в лесу.

Значит, она ушла. Оставив меня с ушастыми отморозками.

Я тупо смотрел в ту сторону, куда скрылась тварь. Вот оно что. Теперь уж точно прощай.

Внутри почему-то возникла неприятная пустота. Чтобы заткнуть ее, я ожесточенно терзал когтями веревку. Благо эльфы были все еще ошеломлены акустической атакой и вели себя рассеянно. За это время я сумел перекромсать больше трети волокон.

Вроде чудовище ко мне, если так посудить, вообще не имеет никакого отношения. Само увязалось, само покинуло. И все равно так обидно и горько, как будто меня предал кто-то из родных. Хватит! Ну ушла и ушла, что теперь? Сам выбираться буду. Вернусь к первоначальному плану.

Но как все-таки обидно…

А тот факт, что даже многотонное чудище не рискнуло связываться с двумя ушастыми, очень пугает. Где уж мне-то… Ну, куда деваться — вынужден буду справиться, без вариантов. По доброй воле все равно не отпустят.

За химерой эльфы таки решили не гнаться. Перекинувшись парой приглушенных фраз, двинулись по дороге дальше. Ясно одно: они этого просто так не оставят. Не зря же так стремились найти «гимори». Наверняка затеяли потом сюда вернуться — но уже с отрядом неравнодушных. Перед этим — выведают у меня, что думаю о слабых местах твари…

Короче, будут промывать мозги. Или банально пытать. Прямо даже не знаю, что выбрать.

Веревка неплохо поддавалась твердым когтям. Хорошо, что я время от времени подравнивал их бруском. Заточились по краям. Теперь приходилось не столько кромсать волокна, сколько маскировать повреждения. Благо сквозь темноту в чаще даже я мало что различал. Вряд ли зрение у длинноухих гадов сильно лучше моего.

Еще примерно час сосредоточенного, предельно аккуратного скобления — и веревка уже держалась на трех-четырех волокнах и честном слове. Теперь ее можно было разорвать, просто сильно дернув руки в стороны. Я напрягся, выжидая момент, готовился… И зря. Именно в это время эльфам пришло в голову сделать привал.

Всадники остановились, негромко переговариваясь. Затем тот, который вез «гнилую кровь», спешился, отвязал меня от седельных колец, сдернул наземь… И веревка на кистях лопнула.

Он не успевает ничего понять, а я уже нелепо вскакиваю на связанных ногах. Сильно затекли… Как бежать-то!.. Наотмашь бью его когтями по лицу, кулаком — под дых. Срываю петлю с шеи — а первый всадник уже тут! Падаю в грязь, перекатываюсь к лошади — которая без седока. В глазах пляшут звезды и красные круги.

Скорее — скрыться за лошадью! Ноги развяжу потом. На корточки присесть… Руку — в сумку. Так, что у нас тут… Все не то! Пузырьки так похожи на ощупь! Суматошно выхватываю один, другой — все бесполезное! А, вот он — горючий!

Всадник опять рядом. Другой эльф, кряхтя, поднимается с колен. Лошадь нервно храпит и отходит от меня. Нате, получайте! Мензурка с огненным зельем летит к врагу — под копыта.

Падает, звонко цокнув о корень, — и не разбивается. Никакого пожара не будет.

Оставалась пара секунд, дальше — все. Я растерянно поднес к глазам пару пузырьков, которые достал раньше. Никчемные. Толченая известь и порошок, сушеная трава цемиричник — входит в настой от головной боли…

«Осторожно, при вдыхании вызывает сильнейшее чихание», — пронеслось в голове. Ах ты ж!..

Пробку — зубами и долой! Задержал воздух в груди, щедро сыпанул порошка на ладонь. Коряво подпрыгнул — и швырнул снадобье в рожу подоспевшему эльфу.

Тот будто на ветку напоролся. Всхлипнул и зашелся в судорожном чихе, аж пригибаясь к конской спине. Лошадь тоже зафыркала, замотала головой. А я угостил порошком второго эльфа, который пришел на подмогу товарищу. Теперь они чихали хором.

Пока они не отдышались, содрал путы со щиколоток. В спешке надломил коготь — черт, как больно! Очень больно! Но сейчас не до того.

Запрыгнув на лошадь, изо всех сил шлепнул ее по заднице. Проклятая скотина взвилась на дыбы, так что едва меня не скинула — но не тронулась с места! Это ж как их эльфы дрессируют⁈

Пришлось соскакивать на землю и бежать в чащу — не туда, куда ушла тварь. В другую сторону. Наскоро сориентировался, понесся через подлесок. Ветки хлестали по рукам, по лицу — плевать! Только голову локтями прикрою…

Продрался через кусты, под елками стало чуть проще. Громадные, лап у земли мало. Живее, живее!

Сколько я так мчался по лесу, задыхаясь и почти падая, — не знаю. В боку вначале закололо, потом там угнездилась резкая боль. Я старался не обращать внимание, пусть слезы и катились из глаз — смахивал их на бегу рукавом и бежал дальше. Если бы не ночное зрение, далеко бы не ушел. Часто запинался о корни, пару раз грохнулся, приложился головой об дерево. В ушах зашумело, сознание мутилось — но отдыхать нельзя. Надо двигаться, иначе — все.

Моя бешеная гонка закончилась внезапно. Просто почернело в глазах, и я вырубился прямо на ходу.

Отлеживался, по ощущениям, не больше пары часов. Во всяком случае, небо в редких просветах ветвей посветлело, но не сильно. Поднялся с земли, усыпанной хвоей, слегка отряхнулся. Ноги подкашивались и еле шевелились, печень болела, но нужно было идти. И я побрел дальше, стараясь не сбиться с направления — от лесной дороги, по которой меня везли длинноухие сволочи.

Шагал совершенно автоматически, изредка останавливаясь, чтобы перевести дух и прислушаться к подозрительным шорохам. Наступало утро, кое-где начинали чирикать птицы. Вскоре бодро простучал дятел. Раздалась чья-то жужжащая трель. Лес просыпался.

А я б не отказался поспать. Только сдается мне, что если сейчас задремлю — то проснусь уже в эльфийских застенках. После той встречи, тех взглядов и интонаций ушастые «сородичи» мне совсем не кажутся доброй компанией. Если связали по руками и ногам — вряд ли везут в гости на чай с плюшками.

Пока чуткий слух не улавливал погони. Птицы, довольно редкие в ельниках, пели как обычно, без больших пауз. Ветки не хрустели под чужими шагами. Но это ничего не значит — может, эльфы, как на подбор, прирожденные следопыты… Хотя птицы бы их выдали, наверное. Я тоже иду довольно тихо, но на меня пернатые все-таки реагируют.