Но мою неуклюжую пантомиму он на удивление хорошо воспринимает. Придется тренироваться, а то я в этом не очень силен. Правда, всяких абстракций на тему визита мужиков с кольями он точно не разгадает.

Хе-хе, а не завидую я утренним гостям: лезешь в подвал убивать какого-то тролля, а тебя на входе так приветствуют, и потом хозяин навстречу выходит. Со всей своей семиметровой внушительностью и полным комплектом ножей в пасти. Еще и клешнями обнять норовит. Бродяги, должно быть, на бегу обделались.

Это прекрасно, но в следующий раз, увы, не прокатит. Придется уходить одному, искать другое пристанище. Остается только рассчитывать на то, что членистоногая нелепица сама увяжется за человеком. Ну, точнее, за тем, кто я теперь. Без ее поддержки тут точно недолго протяну. До первого волка.

Так, решено: срочно пытаюсь забиться в глушь. Для начала. А что потом? Прятаться по лесам долгие годы, как партизан? А если, фигурально выражаясь, война так и не кончится? Надеяться лишь на то, что внешность возьмет и сменится обратно? Что это временное явление или, скажем, цикл? Да можно, почему нельзя-то, но… Сразу представил: вот проходит десять лет, вот — двадцать, и я, уже слегка убеленный сединами, обросший всклокоченными волосами, сижу на трухлявом пеньке. Почти голый, едва прикрытый остатками рванья. И вырезаю из ветки очередную дудочку, чтобы пересвистываться с ползучим китом, потому что других собеседников нигде не достать, а человеческий язык я почти забыл. Или того лучше — строгаю из бревна деревянную жену, поскольку от одиночества совсем свихнулся, пока шарился по чащобам и болотам. Или выхожу с горя к людям — в последний раз повидаться, и в меня стреляют, рубят топором. А я счастливо улыбаюсь: пусть и не самый теплый прием, зато умру, окруженный каким-никаким обществом. Нет уж, так не пойдет. Если не желаю хотя бы внутренне потерять человеческий облик — мне нельзя в болотное затворничество. Когда каждый день одно и то же, когда вся жизнь состоит из охоты, собирательства и сна. Эдак и разум скатится к примитивному существованию, себя перестану помнить.

И чем вообще заниматься годами в лесу? Если уж на то пошло, там ни женщин, ни выпивки! Кит-скорпион, конечно, достойная компания, да и натуралист из меня там хороший выйдет, но лучше бы как-то к людям пристроиться. Наверняка сумею договориться, главное — слегка подготовить почву. Сгладить эффект от нюансов анатомии. Показать, что не опасен, — и притом не угодить в секретную лабораторию в роли бесправного объекта для исследований. В конце концов, кто его знает — вдруг родимый дом от меня в сотне километров, а я так и состарюсь, не раскусив, что в любой момент мог вернуться.

Короче, к чертовым прадедушкам такое счастье! Пусть они в лесу прописываются. А я если и пропишусь, то только при условии, что со скуки не сдохну.

Следовательно, надо разузнать, о чем моя новая рожа напомнила местным нищебродам. Чем перед ними провинился я — или создания, похожие на меня. Дальше — везде ли в этих краях к нам (ну вот, уже «нам») относятся так же. Если другие примеры в принципе известны — может, я единственный в своем роде. И еще — проживает ли тут кто-то кроме медведей, волков, оленей, бесноватых оборванцев и одноруких пауков. Глухомань сумасшедшая…

Для этого надо наладить какое-то подобие контакта. Выследить, откуда приходят бомжи, отловить одного из них или парочку — если поможет мой многоногий приятель, то это не будет большой сложностью. Заодно он их и припугнет порядочно, сами все выложат. Не государственные тайны ведь. Попробуй сыграй в героя, когда над тобой такая пасть нависает и разнообразные глазища выжидающе посматривают.

Я вздохнул, провел рукой по волосам — точнее, по засаленным патлам, которые слиплись в однородную массу. Отдернул кисть, почувствовав, как на ней что-то закопошилось. Взглянул на ладонь и содрогнулся от гадливости: по масляному следу, который остался от прикосновения к свалявшейся «укладке», ползли два жирных насекомых, их брюшки сыто раздулись. Вши! Глянцевитые, крупные, довольные вши! Снял с самой поверхности — сколько ж их там кишит, получается!

Срочно мыться! Однозначно! Мыться, стричься, вычесывать, мазать волосы чем-нибудь ядреным! Искать зимнюю стоянку или там, не знаю, притон — в общем, где эти бродяги ночуют! Явно же им требуется подобие жилья. Причем получше, чем у меня. Хоть и чумазые — но должны ведь они умываться, пусть изредка! Воду греть — хотя бы чайник, кипятком согреваться с мороза. Пролезу, стяну, что нужно: спички вот, на худой конец — тлеющую головешку или угли, чайник или котелок… Все равно без этого никак, а тут еще и такой мерзостный аргумент.

Надо только аккуратненько — подкрасться, послушать, что говорят. Тоже ведь собирался в любом случае. Нельзя попадаться — может кончиться очень плачевно. Так или иначе — без риска не обойтись, если не намерен остаток жизни прозябать по ельникам. А я не намерен.

Ладно. Пускай меня и зовут здесь троллем, но жить я буду по-человечески!

Нищему собраться — только подпоясаться, а у меня даже пояса не было. Поэтому уже минут через пятнадцать, прикопав в снегу остатки оленьей туши и недоеденный окорок, я выдвинулся на поиски. Слава богу, с определением направления не возникло ни малейших проблем — снегопада днем не было, и следы мужиков смог бы прочитать даже слепой. Если бы двигался на ощупь, разумеется.

Не думаю, что они стали бы удирать в обратную сторону от своего жилья, чтобы заманить меня в ловушку. Им было не до сложных планов, да и вообще — на интеллектуалов эти вторженцы как-то не походили. Стало быть, самое вероятное — что следы меня выведут прямиком к приюту злых люмпенов.

Перед выходом я поразмышлял над тем, стоит ли привлекать паукообразную жуть к сопровождению моей завшивленной персоны. С одной стороны, с таким защитником явно безопаснее. С другой — откуда я могу знать, станет ли он меня охранять вне своего логова. А вот спрятать эту громаду не выйдет никак, даже если взоры бомжей будут ни разу не бдительными. И если не убедить зубастую тварь, чтобы она не совалась за мной, — о скрытном проникновении, естественно, не может быть и речи.

К сожалению или к счастью, но моим мнением на этот счет вообще никто не поинтересовался. Членистоногое просто и бесхитростно поплелось за мной, едва я отошел на десяток метров от пролома. Причем оно вполне откровенно не горело энтузиазмом куда-то выбираться, однако, похоже, двигалось рядом со мной целенаправленно. С полдороги вряд ли свернет. Несколько раз, заметив, что я иду по следам сбежавших бродяг, чудище все-таки останавливалось, нерешительно топталось на месте, цеплялось за мою одежду, дергало, тянуло назад — но без злости, не прикладывая силы, а как бы уговаривая. Уверен, что если бы оно захотело — я бы и шагу из подвала сделать не смог. Очень уж разные весовые категории, не по плечу мне с такой тушей бороться.

Ну, будем считать, это к лучшему — что вопрос с охраной решился сам собой. Еще бы как-то уладился вопрос с незаметностью, и было бы совсем славно. Придется наивно рассчитывать на то, что никто не обратит внимания на увесистое страшилище, которое слоняется около ночлежки. Да-с, ситуация…

К слову, через пару тысяч метров я со злорадством отметил, что даже там следы маргиналов сплошь сбиты: вместо четких отпечатков — неразборчивые полосы, то тут, то там — бесформенные вмятины, оставшиеся от падений. Вот здесь, например, кто-то явно растянулся во весь рост, с разбегу въехав рожей в снег. Запнулся об корягу. А тут кто-то вставал с колен, опираясь руками. Не иначе, сильно торопились, неслись что есть духу — не оглядываясь, с трудом пытаясь отдышаться. Как минимум полчаса страх активно подгонял. Эк вас пробрало-то, ага. Так вам и надо, будете знать, как в чужие подвалы забираться с недобрыми намерениями. И открывать сезон охоты на меня. Я вам не какая-то двуногая дичь.

Километров через двенадцать я основательно выдохся — главным образом потому, что продирался сквозь ельник по цельному снегу, то и дело увязая в сугробах. Тропу-то оборванцы наметили чисто символическую. Начал посматривать на сопровождающую меня тварь — ей-то все нипочем. Но напрашиваться, чтобы она меня подвезла, не рискнул. Маловато мы с ней для этого знакомы. К тому же ездовые ее качества, на мой взгляд, оставляют желать лучшего: круглая широкая спина, уцепиться толком не за что. Вымотаюсь, пожалуй, еще больше, чем если пешком идти. Да и без вдохновения зверь отнесся к нашему походу — еще обратно потащит, радостно припрыгивая. Лучше уж сам доберусь.