Тут до меня дошло, что наверх по стене я не вскарабкаюсь и уж точно — не допрыгну. Дыра — метрах в шести над головой, по краям — рыхлый снег, на стенах не видно ни скобок, ни выбоин… Ловушка как она есть. Эти психи могут там хоть за веревкой сходить, хоть за лестницей, хоть чай заварить, хоть переночевать в тепле — я никуда отсюда все равно не денусь. Могут даже не возвращаться — в яме и так загнусь, хотя бы потому, что жрать нечего. А спасателей в долбаном лесу, пожалуй, нескоро дождешься.

Я запаниковал и рванулся ощупывать стены, но слегка расслабился, когда понял, что нахожусь не в колодце, а в гораздо более обширном подземелье. Оно даже походило на комнату — форма, насколько удалось распознать в темноте, очень уж напоминала скругленный прямоугольник. Когда голые пальцы наткнулись на стыки между камнями, заполненные чем-то вроде цемента, то стало ясно, что я провалился не в пещеру, а в некий подвал. Значит, где-то тут должен быть и выход — и надеюсь, что его ничем не завалило. И что больше никакие маргиналы тут не поселились…

После удара палкой меня не тошнило, и бежать мог — значит, не сильно мозги стряс. Хотя приложили очень душевно, аж зашатался вначале. Как будто мало мне было, когда на ступеньках грохнулся. Бедная моя голова.

Там тупик — значит, пойду вот туда. Так, а здесь, кажется, коридор! Рука ушла в проем, не найдя опоры. Темень кромешная, а подсветить ну совсем нечем… Приходилось идти еле-еле, шаркая, как старикан, и держась за стену. Надеюсь, под ноги никакая арматура не подвернется. И лестница не начнется внезапно. На всякий случай убрал заточку обратно в голенище. Напороться на нее при падении — позитивного мало.

Стены тут гадкие, покрыты холодным скользким налетом — замороженная плесень, что ли. Затхлость жуткая, и пованивает непонятно… То ли тухлятиной, то ли сыростью, то ли мышами. Что за подвал посреди леса? Для погреба какой-нибудь сторожки явно великоват.

А что это за лес, где кто-то разрывает медведей, а за прохожими охотятся бомжи? Наверное, они меня и обожгли, эти психи. Может, тут секта какая-то, и жертв сюда специально привозят. Никогда не думал, что стану персонажем очередной криминальной документалки, где резкий уверенный голос диктора будет вещать: «Очнувшись в тайге с пробитой головой, Павел и не подозревал, что его злоключения только начинаются и на него уже открыта охота…» С другой стороны, о ком-то же эти хроники снимают, и каждый из таких людей наверняка считал, что это все где-то далеко и уж с ним-то случиться не может…

Меня стало ощутимо потряхивать: переволновался… Еще и в горле пересохло. Хоть иди и тот снег подбирай, который вместе со мной сюда насыпался. Ладно, это уж потом, если вконец припрет.

Под сапогами время от времени что-то хрустело и тыкалось в подошву. Битый кирпич, наверное, или стекло. Если прорежет до ноги — будет очень неприятно. Пришлось двигаться еще медленнее, чуть ли не ползком.

Свернув за угол, я очутился в достаточно просторном помещении, которое, пусть и с трудом, сумел разглядеть. А все потому, что в него проникал свет! Очень тусклый, совсем вечерний, но какая разница! Ведь проход нашелся!

И невысоко вовсе, метра два от пола. Подпрыгнуть и подтянуться можно запросто.

Даже не проход, а скорее пролом, широкий, с неровными краями. Удивительно, почему под ним почти не намело снега. Должно было засыпать до потолка… Но оно и к лучшему, иначе разгребать бы пришлось долго и упорно. И в темноте.

Здесь было душно, и пахло странно — дождем, гнильцой, рыбой и ржавчиной. А еще почему-то стало довольно тепло — явно теплее, чем на улице. Однако это тоже к лучшему, само собой. Можно, наверное, тут и заночевать. Правда, бродяги где-то рядом крутятся… Но снаружи я точно замерзну во сне. Придется рискнуть и остаться. Нужно бы тогда обратно в коридор уйти.

Шагнув назад, я оступился и едва не шлепнулся на пол. Оказалось, что неудачно встал на какую-то белесую округлую штуковину. Наклонился, поднял ее, чтобы посмотреть — похоже, обломок звериного черепа. Собачьего, что ли.

Ну да, эта костяшка мне сейчас никуда не пригодится. А ведь в подвале определенно живут бомжи. Вот, шашлыки из собачатины жарят. Тут где-то рядом и теплотрасса проходит, видимо. Хотя нет, какая, к черту, теплотрасса в глухой чащобе?

Я выбросил обломок в угол, черепушка хрястнула о россыпь других костей. Других костей?..

Как-то совсем мне это не нравится. Там они такой грудой свалены, что…

Сердце на миг замерло: померещилось, будто на границе бокового зрения что-то сместилось. Но нет, просто нервы шалят — после такого-то дня. В темноте показалось…

Ох, нет, не показалось! Из дальнего угла выдвинулась какая-то черная масса! Мрак там стал гуще!

Из угла донесся гулкий вздох. Резко повеяло тухлой рыбой, мокрой кожей, старым жильем, дождевой свежестью и мятой.

«А, жвачку жует, чтобы из пасти не воняло», — мелькнула дурацкая мысль.

Навстречу метнулась многоногая тень. Дыхание перехватило. Я не успел даже дернуться — надо мной уже нависла огромная плотная туша. Открылся зубастый провал — я в него помещусь целиком. Оттуда по-дельфиньи скрипнуло, жахнуло оглушительной трелью, и в грудь мне уперлась черная клешня. У самого лица оказались два тоненьких человеческих пальца, торчащих из ее основания.

«Пальцы-то здесь при чем», — почему-то подумалось перед тем, как клешня усилила нажим и ребра затрещали.

А в следующую секунду я отпал от стены и рухнул лицом вниз, еле успев подставить руки. Давить меня жуткая тварь не собиралась. Я открыл глаза, вскочил и рванулся к проходу, заранее предчувствуя, как на теле сомкнутся страшные зубы, перекусывая меня надвое.

Конечно, далеко я так не убежал — споткнулся и растянулся на полу. Но хищник не спешил меня добивать, словно играл, как кошка с мышонком. С тихим шорохом зверюга попятилась, перебирая коленчатыми лапами, и устроилась в том же углу, из которого бросилась. Подогнула ноги и улеглась, опять вздохнув и взвизгнув, как дельфин. И не сводила с меня настороженных глаз.

Я прижался к стене спиной и начал осторожно красться к выходу, стараясь не выдавать себя ни единым звуком. И бессмысленно пялился на громадную тварь. Леденел от ужаса и тоже не мог отвести взгляд. Пришла идея, что на самом деле я валяюсь на больничной койке с проломленной головой, а все происходящее — коматозный бред.

Вид зверюги, которая меня пока не съела, с каждым шагом поражал все больше. Хоть вокруг и была подвальная темень, но разглядел я многое — наверное, уже привык.

Таких животных не бывает. Если бы в школе я прогулял все уроки биологии, то мог бы решить, что это какой-то мутант. Радиация, химия, все дела, ага. ГМО разные там. Но школьные знания, а также два курса биофака, которые я все-таки сумел закончить, не допускали этих нелепых выводов. Мутантов таких тоже не бывает. Не может быть.

Не может так случиться, чтобы из округлого удлиненного тела, гладкого, с головой, похожей на китовую, выросли четыре пары длинных лап, однозначно взятых у какого-то насекомого — суставы и членики очень специфические. Чтобы спереди вытянулись мощные клешни, как у рака или, скорее, скорпиона. Тварь сейчас сложила их под себя, но в память эти клешни врезались очень четко. Чтобы по бокам пасти, набитой зубами, появились еще и жвалы какие-то. А главное — глаза. Глаз у зверюги было много. Больше четырех. И почти все — разные. Один — как человеческий, только желто-зеленый и тускло светится…

Членистоногое так мутировать не могло — да его бы просто раздавило собственным весом, дорасти оно до подобного размера. Как эти хитиновые ноги таскают неохватную тушу, кстати…

Из млекопитающего такой твари тоже бы не получилось, естественно. Четыре пары членистых ног… Как будто из кусков разных животных собрали. И оно дышит, ходит, живет… Смотрит и собирается сожрать. Ничего, ничего, вот уже выход, доползти бы.

«Оно инопланетное или робот», — ужалила безумная догадка. И одним могучим рывком-прыжком — сам себя изумил — я выскочил из проклятого логова. Понесся прочь, подальше от неведомых монстров.