Напоследок остановился, бросил взгляд на реку, где произошло ледовое побоище. Она стала неузнаваемой: развороченный лед, зияющий огромными проломами и трещинами, изрытый снег, открытая черная вода… Где, похоже, утонули несколько человек, причем по моей вине. Как ни странно, я в чем-то даже мог понять колдунов. Тут, скорее всего, есть некая центральная власть. Или, может быть, какая-то другая организация. И, значит, у них был приказ… Но особых сожалений я не испытывал. Что поделать, мне вовсе не хотелось тут помирать из-за чужих предрассудков и скотского багажа преступлений, доставшегося от предшественника. Или тем более становиться подопытной крысой в подвале каких-нибудь местных волшебников-энтузиастов.

И подводить кита-скорпиона, который встал на мою защиту, тоже нельзя. Пусть неразумное животное, даже чудовище, нелепое и жуткое — но ведь единственное существо, которое в этом мире я мог бы назвать товарищем.

Вздохнув, поплелся дальше. Через несколько километров мы с монстром решились остановиться на ночлег. Вынудили крайняя усталость и необходимость хоть немного согреться. Так и скоротал остаток ночи, прижавшись к изъязвленному горлу твари.

Следующие дни я провел в каком-то полусне. Даже не могу сказать, сколько времени это длилось. Остались в памяти отдельные фрагменты. Например, как я осматривал членистоногую косатку, особенно глаза и разрез на спине. Рана, как и предполагал, оказалась не слишком опасной, не зацепила кости и органы, но я все равно задумался о ее перевязке. Так ничего толкового и не сообразил — не затыкать же ее грязными тряпками, только хуже будет.

Помню, как выковыривал занозы из своих рук и груди, рассматривал ссадины — посекло щепками от разбитых древесных стволов и ледяным крошевом. Тоже не страшно. С глубокой раной на лопатке ничего сделать, опять же, не удалось — очень уж неудобное место. А тварь, как выяснилось, сломала себе стопу и пару пальцев на руке. Не знаю уж, как умудрилась. Еще повредила спинной плавник — но это как раз не странно, об лед, когда прыгала под водой. Заметил все это, когда распухло… Для ступни соорудил колодку из веток и кусков коры. Заодно поменял монстру обмотки — старые совсем растрепались.

И еще запомнилось, как мы нашли медвежью берлогу. Потревоженный зверь вылез к нам, но чудовище его быстро прикончило. Отделалось царапинами на морде и, по-моему, слегка свернутой хелицерой. Зато потом мы славно поужинали. Правда, мне для самоуспокоения пришлось вначале вымораживать свою порцию медвежатины, а затем отогревать. И грызть, стараясь не думать о глистах-трихинах, которых подцепить от мяса хищника — проще простого. А болезнь очень неприятная. Причем от волчатины ее получить сложнее… Ну, какая разница, огня все равно нет.

День ото дня река становилась шире, и сухопутный кит почему-то все больше нервничал. Все чаще он стал отзывать меня в сторону от воды, но я не поддавался. Тогда монстр тяжело отпыхивался и, понурившись, замедлял ход.

И однажды, мутным простуженным утром, мы вышли к большому озеру. Берега его терялись в дымке. А вдали из тумана проступали очертания города.

По окрестностям мы с тварью блуждали почти целый день — держась за деревьями и почти не приближаясь к поселению, конечно. По моим меркам, оно не дотягивало даже до поселка городского типа, но здесь, наверное, считалось довольно большим городом. С трех сторон окружено каменной стеной, над ней возвышается несколько башен. И еще там, по-моему, имелся самый настоящий озерный порт. На берегу получилось заприметить странные деревянные конструкции с высокими мачтами. Скорее всего, это были корабли, вытащенные на сушу, чтобы не раздавило льдом. А город с портом — это, можно сказать, особый экономический объект. Насколько я могу судить.

Не очень понимаю, правда, зачем порт на озере, но местным жителям виднее. Может быть, озеро — часть какой-то речной системы.

Размерами сравниться с морем ему бы вряд ли удалось. Однако противоположный берег я разглядеть так и не смог, даже когда прояснилось. Аж засомневался, не морской ли это залив — но ландшафт был совершенно не похож. Обычное озеро, просто громадное.

Почему-то вид этого города окончательно убедил меня в том, что я оказался в другом мире. Не знаю, в чем причина, — колдовство, творимое летучими убийцами, выглядело куда более вразумительным доказательством. И все же последней каплей стал именно город — и мачты кораблей. Под самым обыкновенным зимним небом, на котором ночами я благополучно находил знакомые созвездия. Вот как так — созвездия те же, то же солнце и та же луна, а мир совсем другой?

Есть, конечно, еще возможность, что это какой-нибудь туристический центр. Но… После пережитого это звучало даже не смешно.

Весь день я мучительно размышлял, как мне поступить. И, пожалуй, подсознательно откладывал решение. Но сколько ни оттягивай — что-то делать придется. Либо уходить снова в лес — и, наверное, прожить там остаток жизни. Питаться надоевшим сырым мясом и всякими там корешками, прятаться по кустам и болотам. Для меня — не вариант, я ведь уже думал об этом. Либо же… Как-то попасть в город и попробовать влиться в местное общество. Да, с моими-то рожей и репутацией… Даже бомжи к себе не примут.

А вдруг путешествия сознаний между телами и мирами здесь — обыденность, пустяковое дело? И в городе мне сумеют объяснить, как вернуться домой? Хотя бы теоретически. Или, допустим, накоплю на услуги колдуна, который подобными вещами занимается… Даже если стоит оно баснословно дорого — пускай десяток лет вкалывать буду на хлебе, воде и жареных сверчках, но оплачу! Нужно только сперва выяснить, что тут знают о замещении разумов и как относятся к такому явлению. Не удивлюсь, если пришельцев из иных измерений считают лукавыми духами, ворующими чужие жизни… Ну или демонами.

Маялся этим я долгие часы. И все никак не мог себя пересилить. Как подумаю о радушии аборигенов, встречающих меня с топорами и вилами, — сразу руки опускаются. Как подумаю о болотах, немытом теле, паразитах и сырой медвежатине — тоже. Эх, ну угораздило же переселиться именно в подонка-тролля! Почему не в наследного принца или благородного рыцаря, который упал на охоте с коня? Да хоть в убогого крестьянина-инвалида, которому всю жизнь суждено только батрачить от зари до зари! Но зато с человеческим лицом.

А ладно, толку-то — тогда бы все равно спалился на какой-нибудь ерунде. И здравствуй, костер, или что тут с одержимыми принято делать. Мне здесь внимания и так чересчур много уделяют — возгордился бы, да как-то не до того. Короче, как говорится, жизнь моя — жестянка.

Кит-скорпион всем видом выражал сильную тревогу и недовольство тем, что мы так долго задержались в этом опасном месте. Двигался скованно, дергаными рывками, прижимал руку к груди, замирал под деревьями, туго свернув хвост. Глаза его испуганно шарили по сторонам — ну, конечно, те из них, где были развиты глазные мышцы. Временами монстр беззвучно открывал пасть или испускал частый негромкий треск. Подозреваю, что это было ультразвуковое прощупывание. Жаль только, в лесу оно, наверное, не особенно помогает.

Теперь я понимал, почему паукообразный зверь хотел увести меня от реки. Но откуда он знал, что мы идем к городу? Или просто догадывался?

И вот опять же — что мне делать с гигантской тварью? Провести в город — ну если только он населен поголовно слепыми, как минимум чрезвычайно близорукими. Что ни говори, маловероятно. Бросать… Поступок в стиле предыдущего хозяина тела. Тоже — нет, ни в коем случае, даже не обсуждается. Ну так что же?..

От тягостных сомнений пришлось временно оторваться. Чудище ткнуло меня мордой и снова куда-то повлекло — причем весьма напористо. На этот раз упрямиться я не стал. Да и попробуй-ка успешно сопротивляться многотонной твари. К тому же похоже, что причина у нее была действительно веской.

Метров через тридцать зверюга вытолкала меня к двум деревьям очень диковинного вида. Когда успела-то их найти? По идее, обычные елки. Или пихты, или даже лиственницы — в общем, что-то хвойное и разлапистое. Но хвоя у них была затейливого оттенка — почти сиреневая, лишь с некоторой прозеленью.