Закололо в правом боку, да так, что я навернулся на ровном месте. Воздух надо мной лопнул, поперек лопатки мазнула слепящая боль. Хлестануло, как кнутом. Да мне же спину зацепило! Чуть глубже — и порвало бы надвое!
Что делать? Лежать, притворяясь мертвым, или срочно удирать? С берега повреждений не видно…
От страха и холода тело словно сковало цепями. Нет, нельзя лежать, пальнут контрольным! Подойдут только потом.
Я подскочил, как заведенный, и тут же чуть не схлопотал второй волной. Да он же там не один! И кто-то может быть на другой стороне. Черт, до полыньи далеко — сейчас бы снова туда, и плевать на мороз! Сразу-то не околею!
Дернулся вперед, потом влево — в отчаянной попытке увернуться. Непрестанно зудела мысль: по открытому все равно никуда не убежать. Даже если зигзагами — я еле ползаю, достанут. Прилетает ведь по площади. И монстр куда-то запропал. Одно хорошо — вижу лучше, чем они. Луна почти спряталась. Мне бы тоже…
Есть! Я чуть не взвыл от радости: по льду, в двух метрах от меня, пролегла широкая трещина! Весь в нее не помещусь, но хоть как-то.
Кувыркнувшись, я забился в щель, едва не переломав руки. Бок подмачивало водой — да какая теперь разница. И так весь сырой. Одежда мерзко налипала на кожу, меня колотило.
Видели они, нет, куда я делся? Может, это их вынудит подойти? Надо же их как-то выманивать на реку — тварь еще где-то там, внизу.
От холода, кислородного голодания и постоянных сотрясений меня опять скрючило, в голове помутилось. Э, нет, не сейчас! Где там кит, мать его паучью? Неужели решил меня бросить и спасаться в одиночку?
Стоило вспомнить — как что-то громко пыхнуло вдалеке. А еще кто-то закричал — слабо, но так надрывно. Зовет на помощь. Один из тех, кто выкарабкался из-подо льда?
Лежать вот так, как на блюде, было гадко до сердечных колик, но я уже ничего не мог поделать.
Если кто-то теперь полетит ему помогать, то чудовище, несомненно, атакует. Довольно подло. С другой стороны, а не подло гнаться за нами, израненными и усталыми, когда мы сохранили им жизнь?
Но нет, таких смельчаков не нашлось. Все по-прежнему сидели в своих засадах, выжидая.
Где-то в полынье шумно плеснуло. Звук повторился, и, видимо, нервы у колдунов не выдержали — я отчетливо разобрал, как взревело раздираемое пространство. И что-то там ушло под воду — уже тихо, не спеша. Тварь вынудила их разрядить жезлы! Есть шанс добежать до леса!
Выдернувшись из трещины, я помчался туда. Ну, «помчался» — это сильно сказано… Но как уж сумел.
Уже в подлеске обернулся на новый плеск. И точно — в ближайшей полынье качнулся высокий плавник. Из реки показалась черная спина. Чудовище неуверенно полезло наружу. А удавалось ему это паршиво — совсем! Паучьи когти не могли зацепиться за поверхность льда, лишь бессильно царапали ее, и многотонная туша соскальзывала обратно в воду. Рядом пробил колдовской разрыв — но как-то слабенько, хлопнул и заглох. Похоже, смертоносные волны рассеивались с расстоянием.
Каратели об этом, конечно, были в курсе — покинули свои кусты, двинулись к хищнику. На дистанцию уверенного поражения. Как я и думал — трое. Вначале несмело, но потом все быстрее и быстрее. По пути крутили свои палки. Вот они стали расходиться, примерились для удара… Что же монстр так медлит, они ведь сейчас пальнут!
Тварь нырнула прямо в тот миг, когда колдуны спустили заклинания. Да это же она специально, она все видела каким-то из множества глаз!
И убийцы не успели опомниться. Еще пара мгновений — и лед под тем, который стоял дальше всех от меня, сокрушило могучим телом. Сухопутная косатка, не забывшая повадки своих морских сородичей, напала почти безошибочно.
Двое других колдунов понеслись в мою сторону — не стали пролетать над местом, где мог находиться монстр. И я вышел им навстречу. Напрягая последние силы, попытался перехватить. Не дать им покинуть опасную реку! Тем более жезлы еще не зарядились…
Меня заметили почти сразу. Обогнуть им ничего не стоило — но сворачивать не стали. Наоборот, ускорились. В левой руке у колдуна блеснул узкий клинок.
Вновь мощно треснуло, разворотило лед. На сей раз тварь слегка сплоховала. Не может уже так резво. Убийца отчаянно махнул дубинкой, но промазал — волна ушла в воду.
Пользуясь тем, что второй также отвлекся, я плюхнулся ему под ноги, обхватывая голени, чтобы не улетел. Он не удержался, покатился по снегу. Хотел было полоснуть меня лезвием наугад — только пропорол мокрую хламиду. Я пытался ткнуть его заточкой — тоже без успеха.
Так мы оказались на краю пролома. Я беспорядочно молотил колдуна кулаками, не давая подняться. Вспомнил о когтях — когда сам себе расцарапал запястье. Скинул варежку и вонзил пятерню ему в бок. Мужик сипло втянул воздух и пнул меня в живот. Я отскочил, согнувшись, и, дав подножку, швырнул его в полынью.
Над самой водой колдун подогнул колени, смог выровняться и зависнуть. Криво усмехнувшись, занес клинок.
Река за его спиной раздалась. Чудище, подпрыгнув, высунуло руку. Сгребло врага в охапку, прижало к себе и утянуло в стылую пучину. Мне показалось, что на китовой морде твари промелькнуло злорадство.
Вот… Неужели это закончилось?
— А другие? — спросил я у зубастой твари, когда она через несколько минут появилась снова.
И показал, будто что-то раскручиваю в руке. Зверюга чуть мотнула головой, колыхнулись студеные воды. Все там, значит. Столько человек… Из-подо льда им не выбраться. Если кто-то и доплывет до полыньи — после такого купания продолжить погоню уж наверняка не сможет. А раненых трогать не буду. Пусть остаются тут — нам они не опасны. Да и подходить к ним — так себе идея.
Чуть поодаль от нас что-то тускло засветилось… Подо льдом.
— Прочь! — заорал я и сиганул к берегу.
Тут же поскользнулся, упал. Паучья косатка схватила меня за хламиду и мощными рывками, почти выскакивая из воды, потащила в сторону. Ох, спасибо!
Лед провалился внутрь, глухо бахнуло, щедро плеснуло оттуда. Тварь болезненно взвизгнула, выбросила меня и неловко шлепнулась в реку. Я едва не скатился за ней, распластался и уперся непонятно как.
Кажется, кто-то все же взвел свою микрогранату. Но не успел попасть ей. Ударная волна у этой дряни, конечно, хилая, но очутись мы неподалеку от такой штуки, да еще и под водой, — огребли бы по полной. Ладно хоть я вовремя увидел свечение!
— Ты как? — встревоженно спросил у зверюги, поднимаясь.
Она тонко пискнула и взглянула на меня человеческим глазом. Вроде от боли не воет — значит, внутренности не отбиты. Надеюсь. Слава богу, голову чудовище в момент подрыва держало на воздухе. Иначе его могло и оглушить, а значит, оно бы утонуло. Приподнять такую тушу, чтобы она подышала, я бы точно не смог.
— Ну, тогда вылезай, — вздохнул я, махнув в направлении кустов.
Тварь помялась и взялась карабкаться. Опять не получалось. Теперь ее напрасные усилия не были притворными — изможденному монстру действительно оказалось не под силу взвалить массивное тело на скользкий лед.
Задумавшись, как ему помочь, я вдруг отметил странный темный предмет у края трещины. Наклонился, рассмотрел: это было подобие дубинки карателей, наспех склепанное из какого-то сельхозинвентаря. То-то мне показалось, что у некоторых жезлы были гнутые! Видимо, починили на скорую руку в деревне, а что не смогли — заменили эрзацем. И вроде эффективность не сильно-то упала. Выходит, зря я на эти палки время тратил. Хотя кто ж знал.
В итоге кит-скорпион справился и сам: продавил себе канал, как ледокол, до отмели. И уже там с какого-то захода все-таки выцарапался.
Выглядел монстр довольно жалко. Облепленный грязью и тиной, местами окровавленный, белые пятна за глазами наливаются нездоровой желтизной. Человеческая рука багрово-синяя, трясется — чудище поминутно прикладывает ее к горлу, стараясь отогреть. По всей коже — раны, ссадины, гной и язвы. Хорошо, что хоть кровью не истекает.
Впрочем, едва ли сейчас мой собственный вид производил другое впечатление. Весь мокрый, одежда покрылась ледяной коростой, при каждом движении отнимала последние крохи тепла. Космы черных волос облепили лицо. Я, должно быть, здорово походил на утопленника. Сесть бы у печки в избе, не шевелиться, пить горячий чай и дышать вволю… Взамен того я ковылял вдоль берега, содрогаясь, как в конвульсиях, и выбивая зубами громкую дробь. Еще и голова кружится — притом все сильнее и сильнее. Не свалиться бы. Что-то часто я стал терять сознание — за всю жизнь столько раз не наберется, сколько за последние дни. Прямо как барышня какая-то. Только не от избытка чувств, а от ударов, кровопотери и нехватки воздуха.
