Почувствовав резкий и сильный всплеск приближающейся опасности, я тут же расслабил руки и упал на пол. Потом перекатился на спину и сунул руку под кровать, ища закинутый туда топорик. Чувствуя боль и усталость во всем теле, сдвинулся чуть назад, чтобы поскорее нащупать свое оружие…, а в следующий миг был едва не зашиблен выбитой и сорванной с петель дверью. Пришлось ловить ее руками чтобы она не разбила мне голову и торопливо откидывать в сторону к стене… чтобы увидеть того пьяньчугу который, с выкриком «Я же говорил что он не баба!», сразу накинулся на меня сверху. Тяжелый и ужасно воняющий вином, он навалился сверху, словно черный боров, и сразу потянулся к моему горлу, явно собираясь душить, а не обниматься.

Помня похожую стычку в казармах, дернул ногой стараясь ударить побольнее ему между ног и одновременно ткнул пальцами в лицо, пытаясь попасть по глазам и носу, при этом правой рукой мешая ему вцепиться в мою хлипкую глотку. Не знаю куда попал, но этот выродок вскрикнул от боли и даже немного отстранился, ну а я, пользуясь этим, едва ли не половиной тела залез под кровать, наконец-то находя свой топор. Рыча словно собака он со всей своей дурной дури ударил меня в живот, выбивая из легких лишний воздух, а затем дернул на себя за ноги, вытаскивая свою добычу из укрытия… и умирая от размашистого удара топором в голову. Чувствуя как отбитое нутро режет и крутит от сильно боли, поспешно вылез из-под этого борова и сразу выдавил из себя рвущуюся наружу утреннюю трапезу.

Подняв голову и попытавшись встать на ноги, наивно вознамерился приладить сорванную дверь к ее месту…, но пораженно замер, глядя на стоявшего в проходе хозяина этого постоялого двора, видимо прибежавшего сюда на шум нашего боя. Пытаться объясниться или уговорить его даже не стал и, подхватив свой топорик, без сожалений убил еще одного человека. Благо он завалился вперед и мне не пришлось долго мучиться втаскивая его внутрь и доставая из-под его тела свое перепачканное в крови оружие.

Немного подумав и стараясь не обращать на режущую нутро боль, все же решил оставить топор, даже не пытаясь его оттереть. Все наши вещи и мешки Дион уже стащил на конюшню, поэтому скинув с себя портки и торопливо обтерев ими руки и тело, выбежал из комнаты, поправляя на себе криво надетое платье и повязывая платок. К моему счастью, снизу в едальне было до сих пор малолюдно и я практически сразу высмотрел в зале, сидящего в одиночестве и неспешно цедящего какой-то напиток из большой кружки, молодого любителя веселых дев. Не обращая внимания на любопытные и удивленные взгляды воинов, быстро преодолел разделявшее нас расстояние и подсел к нему, а затем обрушил на его голову нашу большую проблему.

— Гурах и хозяин постоялого двора ворвались к нам в комнату выломав дверь. Я убил их обоих — пораженный таким началом парень подавился своим кислым напитком и слегка разбрызгал его через нос. Ну а пока он утирался рукавом рубахи, мне приходилось ’’радовать’’ его такими же нехорошими вестями — Дверь сорвана, так что тела быстро заметят. Поэтому больше нельзя тут оставаться. Забирай лошадей и иди к женскому храму. Я постараюсь как можно быстрее пройти через ритуал и мы сразу уедем отсюда. Желательно в сторону вашего главного стойбища или другого большого поселения в котором есть хороший кузнец. Все понял?

— Ладно-ладно, купим мы тебе эту тряпку — отодвигая от себя опустошенный лишь на половину стакан и нарочито громко говоря, проворчал Дион. После чего резко поднявшись, скрипнул тяжелым стулом и требовательно махнул рукой, прося следовать за собой — Пошли тогда сразу. Тут лавка с женским тряпьем неподалеку есть. Пошли скорее. Чего теперь тянуть? — не собираясь спорить и помогая в его игре на немногочисленную публику, я несколько раз радостно кивнул, а потом покорно позволил утянуть себя к выходу. Он хотел сперва забрать лошадей и проводить меня до храма, но я, сказав ему что встретимся уже на месте, вырвал руку и быстрым шагом пошел в сторону хорошо видимого впереди шпиля.

Нужно было торопиться, чтобы не встретиться с еще какой-нибудь глупой бедой. Нужно было торопиться.

С трудом удерживая себя от желания сорваться на бег и не обращая внимания на с любопытством смотрящих мне вслед людей, я быстро шел по узким улочкам стойбища, названия которого так и не успел узнать. Какая-то толстая тетка попыталась поймать мою руку, явно желая задать пару вопросов странной белой девице идущей куда-то без своего мужчины, но ей хватила легкого удара пальцами по лицу, чтобы испуганно отшатнуться и резко передумать лезть в чужие дела. Другие тоже отказались от желания меня остановить, позволяя без особых трудностей добраться до входа в храм.

Заметив меня, стоявший там Тохатоп опять нахмурил свои густые брови, сразу поняв что что-то в нашей затее пошло сильно не так. Увы, но порадовать и успокоить мне его было нечем. Подтверждая нехорошие догадки бывшего пастуха, я приобнял его всего на пару ударов сердца и, шепнув на ухо, чтобы готовился уходить из этого поселения, сразу вошел в большое красивое здание с символом круга на его высоком шпиле. Массивные двойные створки, короткий коридор с украшенными мозаикой из шлифованного янтаря стенами и вот я уже внутри… Кручу головой, осматривая просторный наполненный светом зал и невольно цепляясь взглядом за три каменных статуи местных наблюдателей, объявивших себя святыми.

Не мешая женщинам молиться этим ненастоящим богам, просто издали осмотрел эту троицу, зачем-то запоминая их мастерски проработанные камнерезами лица…, а потом просто отвернулся, теряя к ним интерес и принимаясь высматривать символы веры. Которые нашлись в самой дальней части храма. Как и в случае со статуями, близко к ним подходить было нельзя и несколько дев мысленно восхваляли проклятых творцов, стоя у натянутой веревки на расстоянии четырех-пяти шагов до алтарей. Мужчин поблизости видно не было, поэтому я, подойдя к этой ненадежной преграде и еще раз осмотревшись, торопливо поднырнул под толстой бичевой и стремительно подбежал к двойной спирали. Припрятанный в платье небольшой нож уже разрезал левую ладонь и моя кровь щедро полилась по двум соединенным меж собой и закрученным железным прутья, а мое дыхание прервалось, в испуганном ожидании неудачи.

Я был уверен в том, что все получится и закончится хорошо, но глупая голова все равно думала о какой-то новой беде и о том, что ничего не у нас не выйдет. Боялся что мне помешает одна из испуганно охнувших женщин или выбежавший на шум и ропот храмовник. Боялся…, но продолжал крепко держаться за никак не откликающийся символ веры, отдавая ему свою кровь. Отгоняя от себя стылое отчаяние, холодными пальцами ветра пробравшееся под подол платья и поглаживающее мои, готовые дрогнуть от вгрызающегося в мысли бессилия, ноги.

— Белая дура! Прекрати осквернять алтарь создателей своей поганой кровью. Как ты посмела… — удар ноги между ног закрыл рот горластому храмовнику, попытавшемуся оттащить меня в сторону, а косой взмах ножа отогнал и его молодого помощника. Напуганный едва не задевшим его нос лезвием, парень отскочил назад и невольно запутавшись в собственных ногах, глупо сел на задницу. А затем, моргнув несколько раз… громко и отвратно заверещал, словно поросенок которого попытались зарезать.

— СТРАЖААААА!!! СТРАЖААААА!!! СПАСИИТЕЕЕ!!! СТРАЖАААА!!! ПОМОГИТЕЕЕЕЕ!!! — кричал он так громко и визгливо, что мне искренне захотелось его добить, но я даже не дернулся в его сторону. А в следующий миг и вовсе перестал обращать на его вопли внимание… с огромной радостью замечая как вытекшая кровь начинает стремительно впитываться в символ веры, а из меня принимаются понемногу вытягивать силы. Но во мне уже не было беспокойства. У меня все получилось и я стремительно наполнялся счастьем и безоговорочной уверенностью в себе и своих утраченных на время силах… глядя на вновь начинающие мельтешить перед глазами полупрозрачные строки системных сообщений. От которых уже немного успел отвыкнуть.