— Неужели ты думаешь, что он ответит на твой вопрос? — с усмешкой спрашивал я… и в очередной раз поразился, когда молчун вновь открыл рот и выдал целую небольшую речь.

— Это подмена. Много погибло в последнем бою. Командующий Олис убит. На нашем направлении пока командует Коберо. Хотел отправить меня одного. Потом дали его. Сказали что сильный — Виркон ткнул в мою сторону пальцем, давая понять о ком именно идет его обрывистая речь, а потом опять замолчал, видимо решив, что еще какие-то пояснения тут уже не требуются. Переводя взгляд со знающего язык колокольчиков на меня он явно усомнился в том что я силен. По смазливому, больше девичьему нежели мужскому лицу и хилому, только-только начавшему обрастать мышцами телу, было не сложно усомниться в моей боевой справности. Только вот высказать свои сомнения он не успел… так как метко брошенный топорик обрубил тетиву лука и, пройдя всего в пальце от головы стрелка, глубоко вошел в холмик… в котором, судя по всему, и расположился скрытый дозор. И вот уже я, без спешки сняв с пояса один топор, ухватился за жизнь противника, готовый в любой момент оборвать ее всего одним броском.

— Мастер метания топоров. В последнем бою убил почти полсотни степняков — с большим запозданием пояснил Виркон, ну а я все же не выдержал и уточнил у своего спутника, чего он так неожиданно разговорился. Правда от него самого ничего кроме пожатия плеч так и не дождался и получил ответ лишь от печально рассматривающего свое оружие стрелка.

— Он нормально может разговаривать только с теми, кого хорошо знает, так что приготовься к долгой тишине и молчанию. Будешь общаться только с жуками и самим собой больше десяти дней, пока мы вас опять не сменим — с явным злорадством проговорил стрелок и его усмешкой поддержал еще один мужик, заросший бородой и иным волосом, выбравшийся из какой-то неприметной норы. Увидев его, я невольно почесал свой подбородок, припоминая совсем позабытый зуд. А затем, подумав немного, все же представился обоим разведчикам.

— Я Лиар. Перерожденный. Неплохо владею топором. Сам тоже не болтливый, так что как-то переживу одно десятидневье в молчании. Можете за меня не беспокоиться.

— Да мы и не собирались. Все больше о Вирконе и себе волнуемся. Не хотелось бы потом, когда приехали бы вас сменять, увидеть его мертвым или хуже того, попасть в засаду степняков. Его прошлого защитника, Бурака, мы хорошо знаем и уверены в нем, ну а ты… — не договорив, лучник досадливо махнул рукой и, так и не сказав имени, предложил своему бородатому другу идти собираться в путь. После чего они сразу направились к норе, чтобы вытащить из нее пожитки. Мы с толмачом тоже скинули с наших скакунов бурдюки с водой и мешки с едой, давая лошадкам возможность немного отдохнуть и пожевать редкую в степи зеленую травку перед отправкой в обратный путь. Ну а закончив с этим я тоже поспешил сунуться в берлогу наблюдательного поста, чтобы осмотреться и расспросить мужиков о быте…, но забыл что хотел уточнить, неожиданно ввалившись в довольно большую и уютную землянку с прочной деревянной крышей, маленьким столиком и парой лежаков. Да, втроем внутри уже стало тесновато и нам постоянно приходилось толкаться плечами, тихо ворча друг на друга.

— Вот! Смотри сюда — видимо желая убрать меня в сторонку, требовательно позвал недоверчивый стрелок, указывая на одну из торчащих из стены странных труб — Сейчас она закрыта. Нужно прокрутить ее несколько раз вправо, чтобы защищающая линзу заслонка ушла в сторону. И когда сделал это, сможешь увидеть все в том направлении вплоть до горизонта. Линия обзора узкая, но подзорную трубу можно вертеть из стороны в сторону, в пределах ее крепления, осматривая немалый кусок степи. И такая штука есть у каждой стены по четырем направлениям. Открываешь, быстро осматриваешься, чтобы не привлекать внимание бликами линзы, закрываешь и переходишь по кругу к следующему. И так почти постоянно по очереди, распределив между собой время дежурства. Заслонку обязательно закрывай! Если песок линзу поцарапает, поменять ее будет непросто, да и дорогие они очень из-за того что их сложно делать — показав несколько раз как все делается, он позволил мне посмотреть в эту самую трубу, поражая дальностью и широтою взгляда, усиленного этой чудной преспособой. Ну а когда ему, видимо, надоело ждать, он со словами «еще успеешь насмотреться» оттащил меня от трубы и потребовал выметаться из землянки, чтобы не мешать им собираться.

Удовлетворив свое любопытство и примерно поняв как тут все работает, я не стал спорить с этим злым лучником и вылез обратно, под жаркий свет местного светила. Смотреть в эти трубы я в ближайшее десятидневье и правда буду очень много, поэтому пока можно было никуда не торопиться и помочь своему неразговорчивому спутнику напоить лошадей. Иных дел у нас пока не было.

Скука. Терзающая нутро и разум посильнее новой десятки в характеристиках скука. Этот умник вместо части еды прихватил с собой большую стопку каких-то книг и отдавал весь свой отдых на их изучение или сон, кажется еще сильнее отдаляясь от меня. Потратил целых несколько слов на просьбу не прикасаться к торчащим из стен штырям с маленькими колокольчиками и на этом закончил наше ´´бурное´´, кажется больше ни разу не открыв рот.

Я же, не имея такого хорошего способа отвлечься от всего и в первый же день устав от наблюдения за степью через трубы, просто взялся доводить себя до изнеможения показанными инструктором упражнениями. Стараясь не думать ни о чем, повторял их до тех пор пока не падал без сил, после чего давал себе одну или две сотни ударов сердца на отдых и начинал все сызнова. И делал так до тех пор, пока просто не проваливался в темноту сонного забытья.

Когда песчинки в прихваченной этим умником колбе пересыпались в нижнюю часть, он расталкивал меня после чего наступал мой черед ходит от трубы к трубе и выискивать взглядом движение на немногоцветном полотне жаркой степи. Уже через пару дней такой работы, почему-то названной Коберо отдыхом, я уже начал мечтать о встрече со степняками, а к пятому уже был готов выбраться из нашей землянки и начать охотиться на них самостоятельно. Однообразная еда, теплая вода и проклятая скука — все это сводило меня с ума… еще сильнее чем было раньше. Ну а когда меня из сна, после изматывающей тренировки, вырвал не Виркон, а какое-то странное чувство внутреннего напряжения… я даже обрадовался, поняв что меня вновь посетило чувство опасности.

Когда поспешно подскочил, не обращая внимания на боль в мышцах, даже Виркон оторвался от трубы и повернулся в мою сторону. Отвыкнув от общения, просто оторвал небольшую тряпицу от полотна и показав ее толкователю языка, без слов сказал ему что прихватило живот. После чего вылез через нору в вечернюю и все еще жаркую степь, отошел шагов на двадцать и, всем своим видом показывая что очень хочу опростаться, прихваченной палкой принялся торопливо выкапывать ямку в песчаной земле. Почувствовал приближение врага сразу, но, почему-то не ощутив страха, продолжил свои раскопки, позволяя подойти сзади и приставить к своей шее короткий меч.

— Эй, молодой! Кто из вас двоих ведает как звонить в ваши колокольчики? — без оружия и со своим хилым телосложением, я не был похож на воина, поэтому степняки не спешили меня убивать, желая сперва разобраться кто есть кто. И этой заминки мне с лихвой хватило чтобы понять что рядом всего двое противников и еще одна пара нырнула в ’’нору’’ желая задать тот же вопрос Виркону. Это было слишком незначительное количество, даже при отсутствии у меня топора.

— Не… не надо. Я все скажу. Я покажу как нужно… — не договорив отвожу от себя пальцем меч. Хорошо наточенное лезвии легко срезает кожу и мясо, но кажущаяся далекой боль будто бы не доходит до разума, позволяя действовать без задержек. Поэтому, дав себе возможность для движения, я сразу выскользнул из-под клинка и, развернувшись, воткнул оголившуюся костяшку указательного пальца прямо в правый глаз кочевника. После чего вырвал из рук закричавшего от боли воина его оружие и метнул меч рукоятью вперед в стоявшего поодаль второго темнокожего. Как всегда метко попав противнику в лоб ошеломил его на пару мгновений. Этого вполне хватило, чтобы ударом кулака выбить из одноглазого сознание и, подбежав к другому, тоже отправить его поспать. После чего, схватив кривой клинок называемый саблей, сразу устремился к норе. Когда один из степняков выглянул из нее на шум, чтобы узнать что случилось наверху, его жизнь тут же оборвалась из-за сильного удара по шее. Он еще хрипел и дергался всем телом, когда я выволок его наружу и не чувствуя опасности изнутри, спешно нырнул в землянку… и замер на месте, увидев стоящего Виркона с приставленным к горлу мечом и прячущимся за ним кочевником.