— ОЛИЯ! — прокричал я, пытаясь перекрыть шум сражения и крутя головой. Стараясь высмотреть свою пропавшую деву сердца, точно зная что она еще жива. Потом, не теряя надежды позвал ее еще раз и сразу же поплатился за свою задержку. У меня получилось уклониться от чужой атаки, но летевшее в грудь копье все равно чиркнуло по голове, вырывая большой клок волос и разрывая кожу. А в следующий миг о своей наглости пожалел трусливо высунувшийся из-за дома метатель. Ему нужно было время для подготовки следующей атаки, поэтому он попытался спрятаться за своим укрытием, но получил стрелу в голову и прилег отдохнуть навсегда.

Не тратя времени на благодарности лучнику, я прикрыл заливаемый кровью глаз и разрубил едва ли не надвое только-только выбравшегося жнеца. Отбил лезвием топора удар еще одной твари и, не давая атаковать второй рукой-лезвием, просто пнул монстра ногой и тут же поспешил обрушить на него свое оружие. Затем прокрутился на месте, стараясь охватить все окружающее пространство взглядом… и едва не закричал от горькой радости, заметив как мою сильно подранную любимую куда-то утаскивает непонятно откуда здесь взявшаяся гончая. Выглядела Олия очень плохо и кажется потеряла сознание, но я, почувствовав как в груди загорается жаркое пламя надежды, словно напуганный лось, устремился вперед, тут же позабыв об умирающих людях из своей деревни и многочисленных коконах. Лишь изредка отмахивался от встающих на пути жнецов и, не думая ни о чем, просто бежал дальше.

Ударом топора срубаю голову глупо высунувшемуся из дома метателю. Перепрыгиваю через лежащее у стены обезображенное тело и, свернув за угол, попадаюсь на внезапную атаку жнеца. Тварь будто бы ждала меня за поворотом и ударила сразу как только увидел, поэтому уклониться я не успел и даже вскрикнул от неожиданной боли, когда его коса полоснула по грудине и левой руке, оставляя последнюю висеть плетью. Но на этом успех чудовища и закончился. Ответный удар топора расплескал его голову, а удар ноги убрал тело с моего пути.

Скрипя зубами и не обращая внимания на выливающуюся кровь, я вновь ускорился, пытаясь нагнать Олию, которую продолжала куда-то тащить гончая. Выскочивший мне наперерез жнец даже не успел ничего сделать, как лишился жизни и бесполезной тушей упал мне под ноги. Пришлось его перепрыгивать и заставлять свое вялое тело бежать быстрее. Еще один удар, оттолкнуть монстра в сторону, прыгнуть вперед, ударить, с трудом увернутся и сразу рубануть, еще немного пробежать и вот моя дева сердца уже совсем рядом. Нагоняя лишенную шерсти псину и выходя на расстояние уверенного броска, я резко остановился и, не раздумывая, отправил в полет свой топор. Он ударил гончей в бок и протащил по земле прямо до высокой каменной стены. Перепрыгнув через любимую, я одним ударом ноги размозжил голову пытающегося подняться монстра. Затем вырвал топор и, бросив взгляд на сворачивающую вправо улочку… поспешил отпрыгнуть назад, наконец-то осознав куда псина тащила мою деву сердца. Там я заметил разоряющую дома небольшую стаю тварей и одну огромную гончую, которая была размером с небольшой бревенчатый дом. Встречаться с такой опасной мерзостью я точно не хотел, поэтому поспешил вернуться назад.

Более не думая об этой опасности, поспешно подскочил к Олии и приподнял. Прислушался к дыханию… и облегченно выдохнул, убедившись в том что она жива. Несмотря на согнутую в неправильном направлении ногу и подранную зубами руку, она не истекла кровью и была вполне жива. Вот только как ей помочь в этой безумной ситуации я попросту не знал. Моя шкура уже когда-то успели зарасти, видимо после получения очередного ранга боевого развития, а вот раны моей любимой… Не придумав ничего умнее, я просто стянул с себя разорванную и залитую своей же кровью рубаху и просто туго перемотал ею руку у плеча. Затем, размышляя над тем где сейчас прячется Кирдот, осторожно приподнял свою деву… с запозданием замечая уже натянувшего тетиву Амакеша. Я уже ничего не успевал сделать и с ужасом смотрел как старшина воинов широкого леса и заодно сын главы города отправляет в полет стрелу… к сожалению вошедшую не в меня, а прямиком в спину Олии. После чего я с ужасом почувствовал как из моего тела медленно истекает какое-то тепло, а с руки, слабо покалывая холодом исчезает рисунок браслета союза сердец. И это означало лишь одно.

Моя ласточка, мое сердце, моя любовь, моя Олия… умерла.

Ненавидя этот проклятый несправедливый мир, этих безумных создателей, ведущих людей к такому концу, этого недоумка охотника, вместо спасения деревни решившего поохотиться на меня, а еще ненавидя себя самого… я прикрылся опустевшим телом своей любимой от еще одной стрелы, а затем, кинув ее на землю, сдернул с пояса свой топор и метнул его с такой силой, что даже правое плечо резануло несильной болью. Я успел увидеть испуганные глаза этого наглого ублюдка, а уже в следующий миг мой инструмент попал ему точно в голову, обрывая одну бесполезную жизнь и пуская сеточку мелких трещин по камням хваленой деревенской стены.

Чувствуя как в груди образуется ледяной ком безразличия, я, будто бы на время перестав быть человеком, спокойно пошел к Измусу и вырвал свой застрявший топор. Затем снял с лучника кожаную сумку и швырнул его тело в бегущих на запах крови гончих. Без спешки достал из сумы небольшую склянку с земляным маслом. Убил подбежавшую слишком близко тварь, заставляя задуматься остальных и пошел к телу своей любимой. На ходу отломил короткое горлышко вместе с пробкой и облил Олию густой вязкой жидкостью. После чего, даже не задумываясь, о долгом поиске факела или огнива, просто рубанул наискось по брусчатке, высекая из камня крохотный сноп искр и зажигая прощальный огонь для девы своего сердца и нашего нерожденного ребенка. Посмотрел недолго на шальную игру языков пламени, а затем нехотя отвернулся заслышав позади громкий гортанный рык.

Как оказалось, псины не решились нападать на меня малой сворой и позвали на помощь большое чудовище, которое, судя по всему, вызывало меня на бой. От которого я не собирался отказываться. Хорошее сражение способное оборвать мою ставшую вмиг бессмысленной жизнь — вот что мне сейчас было нужно. Ледяная глыба в груди стремительно таяла, оставляя вместо себя лишь жаркую ненависть и тлеющие угли сгоревшего счастливого прошлого.

— АААААААРАААААРРААААААА! — лихой ветер раздувает не желающий гаснуть костер моей жизни и из меня вырывается безумный рев, наполненный пламенем моей ярости. Рев зверя согласившегося принять бой со стоящим напротив чудовищем. А в следующий миг, более ни о чем не думая и просто жаждя битвы и забытья, я срываюсь с места и устремляюсь на встречу опасности — РАААААРАААААААРАААААА!

Я плохо запомнил что было дальше. Точно знаю что много сражался, бил и убивал. Долго охотился на разбежавшихся тварей, топтал коконы в других частях деревни, где тоже вылезли черви. Уничтожал жнецов десятками и получал редкие ранги, совсем не обращая внимания на появляющиеся сообщения системы и мелькающие там цифры. В какой-то момент мне стало немного легче махать топором, но я и это изменение пропустил мимо затуманенного горем и яростью сознания. Не хотел ни о чем думать и просто рубил, рубил и рубил, изничтожая все что мог нагнать и достать. А в то что не мог нагнать просто кидал топор, давая себе возможность растоптать очередную прыткую тварь.

Лишь к полудню, когда летнее солнце начало припекать, сковывая мое тело плотной коркой засохшей крови, я наконец-то пришел в себя и завершив свою безумную охоту, направился в сторону деревенских ворот, неподалеку от которых и началась эта безумная бойня. Мирина в самом начале, уже привычно для себя заскочила к кому-то в дом, прячась от тварей, поэтому о ней почему-то не беспокоился. Куда сильнее боялся за отца и очень надеялся на то, что он тоже последовал примеру своей юркой дочери и не стал изображать из себя героя.

Но прежде чем удалось узнать судьбу своей семьи, мне пришлось поплутать по деревне, выискивая давно потерянный обратный путь. Все люди попрятались по своим домам, в надежде на то, что твари их там не достанут, поэтому уточнить как пройти к воротам было попросту не у кого. Ну а шастающим по улицам чудовищам я задавал лишь один вопрос «Зачем вы сюда пришли?!», да и то мысленно и уже после того как мой затупившийся топор крушил их головы, отправляя в их монстрячую бездну небытия. Лишь сильно за полдень, когда натолкнулся на местного охотника, наконец-то понял куда мне нужно идти в этой огромной деревне… А потом, припомнив Амакеша и вспыхнув недолгим пламенем ненависти, одним ударом отрубил лучнику обе ноги и оставил посреди улицы истекать кровью, крича от ужасной боли. И только после этого пошел в указанную мужиком сторону, не испытывая ни капли сожаления о содеянном.