— Тебе стоит поговорить с Тайлером, — сказал Чип. — У него есть спортивный комплекс, и я уверен, что он мог бы нанять тебя в качестве тренера. Ты был бы хорош в этом. Знаешь, сколько парней хотели бы, чтобы их тренировал грёбаный морской котик?

— Проблема в моём графике. Он никогда не бывает одинаковым.

— Он бы с тобой сработался. — Чип был уверен. — Тебе стоит с ним связаться.

— Вам, ребята, стоит заняться чем-нибудь вместе, — предложила Мэрайя.

— Ты переезжаешь обратно? — удивлённо спросил я.

— Мы думаем об этом. — Он посмотрел на свою невесту. — С её семьёй и моей здесь, у нас нет причин оставаться в Чикаго.

— Это было бы здорово, — сказал я. — Мы могли бы позвать Фитца и Джимми, чтобы снова собрать команду.

Чип рассмеялся. — Это было бы нечто.

— О, боже, ребята, вы должны это сделать! — воскликнула Мэрайя. — Мой папа и его друзья играли в этой старшей мужской лиге, пока я росла — на самом деле, они до сих пор играют — и ходить на игры было так здорово.

— Я думаю, что некоторые люди могли бы пожаловаться, если бы у нас был отставной питчер из ГЛБ в старшей мужской лиге, — сказал я.

— Я немного убавлю свой фастбол, — пошутил Чип. — Я буду держать глаза закрытыми. Мы напишем на моей джерси фальшивое имя.

— Ты всё равно будешь поражать каждого придурка на поле. Нас бы дисквалифицировали ещё до окончания иннинга4.

Он усмехнулся, снова выглядя на восемнадцать. — Хотя это был бы чертовски хороший иннинг. Потом мы бы пошли пить пиво.

— Да, блять, — сказал я. — Я в деле.

Глава 8

ВИННИ

В воскресенье утром я проснулась около девяти, что было позже обычного — вероятно, потому что я пролежала полночи без сна, думая об этом поцелуе.

Этот поцелуй.

Перевернувшись на бок, я обняла длинную подушку, обхватив её руками и ногами. Если бы я закрыла глаза и задержала дыхание, то смогла бы перенестись в тот волнующий момент, когда мы оба одновременно встали, как будто это было срежиссировано божьим вмешательством.

Никто из нас не двигался. Время перестало тикать. Моё сердце замерло в груди, готовое упасть.

И тут — и тут — он обхватил меня за плечи и прижал мой рот к своему, о котором я думала весь день. Обычно его челюсть была сжата и напряжена, но вдруг его губы раскрылись, его язык оказался на моём, его щетина задевала мою кожу.

Я прочувствовала этот поцелуй до самых кончиков пальцев на ногах.

И вдруг всё закончилось. И он ушёл.

Застонав, я перекатилась на спину и снова забралась под одеяло. Поцелуй со мной, очевидно, был импульсивным поступком с его стороны, и, судя по извинениям, которые сразу же последовали, он чувствовал себя виноватым.

Но у него не было причин жалеть об этом. И я надеялась, что он не думает, что я злюсь из-за этого… Я наслаждалась каждой секундой этого поцелуя.

Этот поцелуй.

Но всё же, наверное, было бы лучше, если бы это никогда не повторилось.

Не только потому, что это могло привести к неловкой ситуации из-за того, что мы жили по соседству, но и потому, что я знала себя — я легко могла начать жаждать того, как он заставлял моё сердце биться, как он заставлял бабочек внутри меня порхать, как он украл у меня этот поцелуй, как он знал, что не может себе его позволить, но всё равно должен был его заполучить.

Поднеся пальцы к губам, я снова почувствовала, как меня охватывает пьянящее чувство, и я позволила этому ощущению пронестись по всему телу. Я представила его, и в моём центре вспыхнул жар. Глаза. Рот. Плечи. Грудь. Руки. Руки, которые обхватили мою задницу и двигали мной так, словно я принадлежала ему.

Я позволила своему воображению путешествовать по его телу к местам, которые я не видела… рельефный пресс. Глубокая, сексуальная V-образная линия. Большой, твёрдый член. Его вес между моих ног.

Моя рука двинулась вниз по груди, скользнула в нижнее бельё, а пальцы пробрались между бёдер.

Затем я села и спустила ноги на пол. — Нет, нет, нет. Я не буду этого делать. Это был всего один поцелуй, это случилось, с этим покончено. Я не имею права зацикливаться на этом. Я хозяйка своих чувств.

Но я не чувствовала себя особой хозяйкой в кровати, поэтому я встала, сходила в ванную и надела тренировочную одежду. Взяв из шкафа коврик для йоги, я спустилась вниз и расстелила его в гостиной. Обычно я ничего не делала, не выпив утром чашку кофе, но это было похоже на чрезвычайную ситуацию — мне нужно было отвлечь свой разум и тело чем-то более физическим, направить накопившуюся энергию на что-то более продуктивное, чем самоудовлетворение.

Через двадцать минут я почувствовала себя более собранной, расслабленной и контролирующей ситуацию. Когда я проверила свой телефон, то увидела сообщение от Элли. «Как насчёт кофе и скоростной ходьбы утром?»

«Конечно», — ответила я. «Встретимся в P & H?» — Кофе в кондитерской моей мамы был самым вкусным.

«Дай мне двадцать минут», — ответила она.

Я послала ей большой палец вверх и поднялась наверх, чтобы сделать причёску более презентабельной и надеть носки и обувь. На верхней ступеньке я остановилась и прижалась ухом к стене, по другую сторону которой находилась меньшая из двух спален дома Декса.

Это была комната девочек? Готовились ли они к посещению церкви? Или уже были там? Или что, если он отдал им спальню с ванной, а себе взял комнату поменьше? Одевался ли он там?

Нахмурившись, я оттолкнулась от стены. Сегодня мне потребуются определённые усилия, чтобы не дать ему пробраться в каждую мою мысль.

Я должна была быть бдительной, что означало отсутствие преследования и шпионажа. Мне нужно было отказаться от рутины Глэдис Кравиц и направить свою энергию на что-то другое — может быть, пока мы гуляли, мы с Элли могли бы спланировать поездку или что-то в этом роде. Или устроить мозговой штурм по поводу новых возможностей для гостей на ферме «Кловерли». Или объединиться для дегустации осенних вин — «Кловерли» и «Абеляр».

Мне нужно было отвлечься.

* * *

— Привет, мам, — окликнула я, входя в «Plum & Honey» и придерживая дверь для пожилой пары, направлявшейся к выходу. Хотя формально она была моей мачехой, я называла её мамой с тех пор, как она вышла замуж за моего отца.

— Привет, милая. — Она улыбнулась мне из-за прилавка. — Что ты делаешь сегодня?

— Встречаюсь с Элли здесь за кофе, а потом мы собираемся совершить скоростную ходьбу.

— Здорово. Хочешь кофе на вынос или здесь?

Я огляделась. В «Plum & Honey» было всего несколько крошечных столиков, но один был свободен. — Здесь.

— Будет сделано. — Она поставила две чашки с блюдцами на мраморную стойку и начала наполнять их из чайника. — Тебе было весело прошлой ночью?

Я сразу же вспомнила о поцелуе, хотя знала, что она имела в виду вечеринку. — Да.

— Мэрайя кажется милой. — Она заменила кофейник в аппарате.

— Она такая.

— И молодая.

— Она всего на десять лет моложе Чипа, мама. Как и ты с папой.

— Я знаю. — Покачав головой, она взяла пару булочек из коробки и разложила их по двум тарелкам. — Наверное, мне кажется, что двадцать четыре года — это очень рано, чтобы брать на себя обязательства на всю жизнь. Ты едва ли ещё знаешь, кто ты.

Я закатила глаза. — Тебе было сколько, двадцать семь, когда ты вышла замуж за папу?

— Двадцать восемь.

— Ладно, двадцать восемь. Это всего лишь несколько лет разницы.

— Я знаю, знаю. — Она посмеялась над собой. — Может быть, я просто вспоминаю панику, которую испытала, когда узнала, что ты выходишь замуж в двадцать два года.

Моя улыбка померкла. — Это другое. Меррик, очевидно, не был правильным выбором для пожизненного обязательства, но это не значит, что я не была готова к этому.

— Я знаю. — Она подняла руки. — И я очень хорошо помню, каково это — быть молодой и хотеть принимать собственные решения, независимо от того, были они ошибочными или нет. Ты должна быть способной не бояться оступиться на своём пути, вот почему я не сказала тебе ничего плохого о Меррике, хотя с самого начала знала, что он не тот, кто тебе нужен.