— Элли, умоляю тебя. — Я сцепила руки под подбородком и умоляла её. — Не заставляй меня подниматься туда. Я умру.

— Ты не умрёшь. — Она взяла кукурузную чипсу с корзины на столе и с удовольствием захрустела ею. — Ты просто познаешь полное и абсолютное унижение в течение трёх минут. Но что такое три минуты по сравнению с целой жизнью счастья, которую вы двое собираетесь разделить?

— И разве это не должно что-то значить? — Я подпрыгнула на стуле, запаниковав, когда «I Wanna Dance with Somebody». — То есть, это настоящая любовь! А не то, что было раньше — я не влюбилась в придурка, я влюбилась в свою родственную душу! Мы вместе уже несколько месяцев! Я бросила работу своей мечты ради него.

Всё это было правдой. После большого романтического жеста Декса на лужайке Уилсонов, я вернулась в Род-Айленд и честно рассказала Сандре Элсон о том, что произошло во время моего визита домой на выходные. Она побуждала меня взять время на обдумывание моего решения, но в глубине души я знала, где моё место. С искренними извинениями я поблагодарила её за предоставленную возможность и через неделю подала заявление об увольнении. Она была огорчена моим отъездом, но сказала, что понимает меня и желает мне всего наилучшего.

Декс приехал в Ньюпорт, чтобы помочь мне собрать вещи и переехать, и мы провели нашу первую полноценную ночь вместе в моей постели. Когда мы проснулись на следующее утро, солнце светило в окно моей спальни, он заключил меня в свои объятия и сказал, как он благодарен за меня, как сильно он меня любит, и как он сделает всё возможное, чтобы быть мужчиной, которого я заслуживаю.

Я вернулась домой перед Днём Благодарения, и поскольку моя квартира так и не была продана, мы снова стали соседями — хотя мы проводили каждую ночь в одной постели, когда девочки не у него.

— Я безусловно согласна, что у вас, ребята, всё серьёзно, — сказала Элли, потянувшись за своей маргаритой. — Просто я не припоминаю никаких условий в пари. Ты поклялась завязать с мужчинами — со всеми мужчинами, даже с родственными душами — до Рождества. И, кажется, в октябре я услышала, как ты призналась в любви.

— После всего, что я сделала для тебя, ты собираешься заставить меня подняться туда? — Я заплакала. — Я спасла тебя от ежедневного общения с невестами! Я спасла тебя от твоей матери!

По невероятному стечению обстоятельств родители Элли решили осуществить свою мечту и провести длительное время во Франции, а это означало, что «Абеляру» нужен был новый менеджер по организации мероприятий. Когда она услышала, что я, возможно, переезжаю назад, она позвонила мне и спросила, не хотела бы я взять на себя эту работу. Я ухватилась за эту возможность не только потому, что это означало бы работать там, где работала Элли, но и потому, что всегда любила виноградники «Абеляра». Он был вдвое меньше фермы «Кловерли» и гораздо менее величественен, чем «The Alexander», но там было уютно и романтично, и мой первый месяц там прошёл в полном удовольствии.

Элли притворилась, что обдумывает это, потягивая свой напиток. — Ты и вправду спасла меня от невест. И моя мать от меня отстала, когда ты появилась на борту.

— Видишь?

— Но нет. — Её глаза заблестели. — Я всё ещё хочу песню.

Я пристально посмотрела на неё.

— Ты посмотрела слишком много серий «Друзей».

— Это правда, — признала она. — Но мне не жаль.

Предыдущий певец сошёл со сцены и ведущий назвал моё имя. Все вокруг нас кричали и хлопали.

— Давай, Винни! — кричала Милли.

— Винни! Винни! Винни! — Хэлли и Луна скандировали.

— Я заплачу тебе, — отчаянно сказала я.

Элли рассмеялась и покачала головой. — Поднимайся туда, Макаллистер.

Декс похлопал меня по плечу. — Ни пуха, ни пера, детка.

Неохотно я встала.

— Если я включу пожарную сигнализацию, ты всё равно будешь меня любить?

Он подтолкнул меня к сцене.

Мои глаза искали красный знак «ВЫХОД» на одной стороне комнаты, и я, честно говоря, подумывала о том, чтобы сбежать. Но вместо этого я расправила плечи, приподняла голову и поднялась на сцену.

Взяв микрофон, я в миллионный раз пожелала уметь петь.

Ведущий, сидевший за своим ноутбуком, посмотрел на меня, и хотя у меня подкашивались коленки, тряслись руки, а во рту было суше, чем в Сахаре, я кивнула.

Заиграла музыка, я поднесла микрофон к губам и попыталась подобрать нужные ноты.

— Её звали Лола.

Моя семья и друзья улюлюкали и подбадривали меня криками, но мне хотелось умереть. Моя подача была ещё хуже, чем обычно, потому что я очень нервничала.

— Она была танцовщицей.

Я посмотрела на Элли, которая смеялась так сильно, что слезы текли по её лицу. Я поймала взгляд Декса, и он подмигнул, засунул пальцы в рот и громко свистнул. Хэлли и Луна соскочили со своих стульев и заплясали между столиками. Моя мама выглядела смущённой, но все четыре мои сестры и папа были на ногах, подбадривая меня.

Не потому, что я хорошо пела — я пела плохо, очень плохо — но потому, что они любили меня и поддерживали, несмотря ни на что. Каким-то образом этого было достаточно, чтобы я смогла допеть песню, и, к счастью, люди начали подпевать, поэтому я не чувствовала себя такой одинокой.

К концу песни я тоже смеялась, а когда она закончилась, зал взорвался аплодисментами — я уверена, что многие в комнате были просто счастливы, что всё закончилось. Я вернула микрофон ведущему и быстро помчалась на своё место. Раскрасневшись, я села и сделала огромный глоток маргариты.

— Это было всё, чего я хотела, — сказала Элли, всё ещё вытирая слезы.

— Это не было ужасно? — удивлённо переспросила я.

— О нет, это было ужасно, — заверила она меня. — Но мне понравилось.

— Ты была очень храброй, — сказал Декс, чокаясь своей бутылкой пива о мой стакан. — И, хотя я очень благодарен тебе за то, что ты прошла через это ради меня, я должен попросить тебя больше не заключать пари. Мои барабанные перепонки не выдержат.

— Не волнуйся. — Я подняла руки. — Мои дни пари закончились.

— Я всё ещё не могу поверить, что ты вообще заключила это пари, — сказала Элли.

— Эй, я была уверена в себе на сто процентов. — Я положила голову на плечо Декса. — Я не виновата, что проиграла.

— Ты обвиняешь в этом меня? — спросил Декс.

— Полностью. Если бы ты не въехал со своим угрюмым видом и обтягивающей футболке, мы все могли бы избежать сегодняшнего вечера.

— Не заставляй меня читать тебе лекцию о том, почему в поведении женщины не стоит винить одежду мужчины, — выругался он.

Я рассмеялась. — Будем считать, что мы квиты.

— Договорились. — Наклонившись ближе, он прошептал мне на ухо. — До тех пор, пока я могу называть тебя своей.

Эпилог

ВИННИ

Год спустя

— Работаешь над какими-нибудь новыми историями? — спросила я Хэлли, присаживаясь в изножье её кровати. Это была ночь перед Сочельником, и мы провели вечер, заворачивая подарки и выпекая рождественское печенье у Декса. За окном спальни падал снег.

— Я заканчиваю старую, — сказала она, обнимая своего плюшевого пингвина.

— О, да? — Декс подоткнул одеяло Луне и сел на край её кровати. — Какую именно?

— Про людоеда и принцессу. Она превращается в историю любви.

— О-о-о, — сказала я. — Расскажи мне о ней.

— Ну, они были очень хорошими друзьями какое-то время, но людоед хотел бы жениться на принцессе.

— Но он же людоед, — возразил Декс. — Разве им вообще разрешено жениться на принцессах? Я думал, её родители хотели, чтобы она вышла замуж за злого принца.

— Хотели, но эту принцессу не волнует, что говорят другие люди. Она сама принимает решение. — Она на мгновение задумалась. — Она принцесса-феминистка.

Я рассмеялась. — Для неё же лучше.

— Так они поженятся? — нетерпеливо спросила Луна.

— Ну, сначала людоед боится сделать ей предложение. Думает, что она откажет, потому что он не принц. Но всё же делает его.