Наконец, Трэвис споткнулся, и мне удалось нанести ему сильный удар в лицо, мгновенно уложив его на пол.

Грант побледнел, когда понял, что все зависит от нас с ним, и я зарычал, как зверь, бросившись на него, повалил на пол и бил, бил, бил, пока кто-то не оттащил меня от него.

Я ухмыльнулся Блейку сквозь кровь, покрывающую мое лицо, и он рассмеялся.

— Ты выглядишь как гребаный мясник, — пошутил он. — И половина девушек здесь выглядят так, будто хотят наброситься на тебя за это. Ты, наверное, мог бы устроить оргию, если будешь в настроении.

Я рассмеялся, отходя от своих противников, которые стонали и называли меня животным себе под нос, и обнаружил Татум, ожидающую меня у края ринга с пивом в руке.

— Может, тебе стоит сразиться с ними со связанными за спиной руками, — поддразнила она, когда я взял у нее пиво и вылил его в рот. — Тогда у них мог бы быть шанс.

— Хорошо, — согласился я.

— Что? — Спросила она.

— У кого есть веревка или что-нибудь еще, чем я мог бы связать себе запястья? — Я крикнул достаточно громко, чтобы люди, окружавшие нас, услышали.

Невыразимые бросились на поиски того, что мне было нужно, а Татум посмотрела на меня так, словно я, черт возьми, сошел с ума.

— Я пошутила, — сказала она.

— Я никогда не шучу насчет драк, — пообещал я ей.

— Ты когда-нибудь боролся за то, что тебе дорого? — Спросила она, и я сделал паузу, обдумывая это.

— Ну, у меня ничего такого не было, поэтому у меня никогда не было такой возможности.

— Наверное, это самая печальная вещь, которую я когда-либо слышала, — пробормотала она, и я нахмурился, вытирая кровь с одной стороны своего лица.

— Ты та, кто сказал это, детка, я весь пустой внутри. — Я стряхнул с плеч ее жалостливый взгляд и повернулся к ней спиной, когда Свинья помчался ко мне с куском старой веревки.

Блейк выхватил ее у него с дикой ухмылкой и крепко связал мне запястья за спиной, когда я снова встал в центре ринга.

Внезапно появилось намного больше добровольцев сразиться со мной, и я вызывающе улыбнулся, когда толпа свистела и подбадривала соперников, которых они хотели увидеть в бою со мной.

Я не удивился, когда они выбрали самого большого ублюдка из всех, и Джеральд Холт важно вышел вперед, чтобы сразиться со мной.

Блейк рассмеялся, уходя с ринга, обняв Татум за плечи, когда она посмотрела на меня, как на гребаного придурка, и я одарил ее язвительной усмешкой, просто чтобы разозлить ее еще больше.

Джеральд подскочил ко мне, выпятив грудь, как идиот. Он был довольно сложен, но до меня доходило немало слухов о том, что он подсел на стероиды, так что я предположил, что его удар не отличался особой силой.

— Ты уверен, что хочешь, чтобы я надрал тебе задницу, пока ты вот так связан, Роско? — Спросил он, подходя и становясь передо мной, пока мы ждали сигнала к началу.

— Я хочу, чтобы ты попробовал, а потом принял удар, как хорошая девочка, и жил со стыдом, зная, что я завалил тебя, даже не используя рук, — спокойно ответил я.

— Дерись! — Перл закричала, и мгновение спустя его кулак врезался мне в лицо.

Я ожидал этого и перекатился вместе с ним, отшатываясь от движения и умудряясь оставаться в вертикальном положении, когда он набрасывался на меня снова и снова. Кроме того, мое предположение о его силе оказалось верным, и я был готов поспорить, что костяшки его пальцев болели от этого удара сильнее, чем моя челюсть.

Я пригибался и извивался, избегая многих его ударов исключительно потому, что он, черт возьми, не понимал, что делает, и размахивал руками так чертовски широко, что я видел его атаки за милю.

В конце концов, ему удалось поймать меня апперкотом, который вывел меня из равновесия настолько, что сбил с ног, и толпа зааплодировала, когда я ударился о землю, а он прыгнул на меня сверху.

Я застонал, когда мои запястья были сдавлены под позвоночником, а его солидный вес только усилил дискомфорт. Но это было то, чего я ждал, и в тот момент, когда он наклонился ближе, чтобы ударить меня, я врезался лбом в его переносицу. Последовавший за этим треск прозвучал как пушечный выстрел, и толпа закричала и взвыла от возбуждения, когда он упал на спину, схватившись за лицо, а из носа у него хлынула кровь.

Я вскочил на ноги за считанные секунды, ударив его ботинком прямо в бок и повалив на бок, когда он вскрикнул от боли.

Я пинал его снова, и снова, и снова, пока в ушах у меня звенело от бешено колотящегося пульса, а кровь кипела от предвкушения кровопролития.

Джеральд выругался и закричал, когда был вынужден свернуться калачиком, не в силах подняться, поскольку я пинал его каждый раз, когда он пытался.

Маниакальный смех сорвался с моих губ, и Перл закричала, чтобы объявить о моей победе еще до того, как я был близок к завершению.

Я пнул его еще раз на удачу и ухмыльнулся, отходя от него, чтобы присоединиться к Блейку и нашей девочке.

— Ты гребаный дикарь, — рассмеялся Блейк. — Я собираюсь найти нам еще чего-нибудь выпить.

Я ухмыльнулся ему, когда он направился прочь, а затем полностью сосредоточился на Татум, почувствовав на себе ее взгляд.

— Почему ты всегда бьешь их снова после победы? — Спросила Татум, поджав губы, как будто она этого не одобряла, хотя огонь в ее глазах говорил о том, что она действительно это чертовски одобряла.

— Потому что этот последний удар гарантирует, что они не вернутся в поисках продолжения. Это удар, который дает им понять, что я мог бы продолжать бить ногами до тех пор, пока они не умрут, если бы эта идея захватила меня, и они ни хрена не смогли бы сделать, чтобы остановить меня. Это действительно единственное, что имеет значение во всем бою.

— Вау, Киан, это так красиво, это как поэзия. Может быть, тебе стоило подарить мне к этому букетик цветов, — насмешливо произнесла она.

— Ах, да? И какие цветы хотела бы избалованная маленькая богатая девочка? Какая-нибудь причудливая орхидея, находящаяся под угрозой исчезновения, которая, без сомнения, будет стоить дороже, чем некоторые автомобили.

— Пфф, вряд ли. Но если ты купишь мне цветы, я возьму незабудки.

Я рассмеялся прямо ей в лицо и повернулся к ней спиной, чтобы она могла развязать веревку, стягивающую мои запястья.

— Если ты ищешь парня, который купит тебе цветы, то ты серьезно ошибаешься со мной, детка. Я поведу тебя в нелегальные боксерские боксы и напою тебя под столом грязным виски. Я буду играть на твоем теле, как на гребаном инструменте, и заставлю тебя испытать такое наслаждение, которое ослепит тебя. И я заставлю твое сердце биться так быстро, что ты все время будешь задыхаться. — Узел развязался, и я повернулся к ней с веревкой в руке. — Но сердечки и цветы? Не-а. Таким я никогда не буду.

— Не отказывайся, пока не попробуешь, — беззаботно сказала она.

— Когда-нибудь тебе захочется последовать собственному совету, — небрежно ответил я.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Что я знаю, в какую игру ты играешь со мной и другими Ночными Стражами. — Я скрутил веревку между руками хорошо отработанными движениями, когда она выгнула бровь, глядя на меня, пока я с ловкой точностью завязывал узел наручников.

— Что это за игра? — Спросила она, ее взгляд упал на веревку, когда я делал из нее две петли.

— Это идеально продуманное соблазнение, которое ты готовишь для каждого из нас.

Она усмехнулась в притворном возмущении, прищурив глаза.

— Я не хочу соблазнять вас. Никого из вас, — прорычала она. — Вы все монстры, которые поставили перед собой задачу сделать меня несчастной за то, за что я даже не несу ответственности.

Я долго смотрел на нее, оценивая ее откровенность, прежде чем кивнуть в знак согласия.

— Тогда ладно.

— И это все? — Спросила она.

— Чего ты еще хочешь? Я тебе не нужен. Ты не хочешь быть частью нашей семьи. Так чего же ты все-таки хочешь? — Я закончил завязывать узел, и она посмотрела на петли так, будто размышляя о том, почему именно у меня так хорошо получается завязывать именно этот вид узла.