— Ты глубоко ранила его, Золушка. Чертовски глубоко.

— Он первый причинил мне боль, — резко бросила я в ответ, радуясь возможности хоть раз сказать это вслух.

— Я знаю, — вздохнул Блейк, бросив на меня напряженный хмурый взгляд. — Тебе может не понравиться правда, но я могу рассказать тебе ее, если ты хочешь ее услышать.

— Да, — немедленно ответила я, мое сердце забилось сильнее.

Блейк кивнул, задумчиво проводя большим пальцем по щетине.

— У Киана есть чувства к тебе, чувства, которые он даже сам не может понять. Не то чтобы он мне это говорил, просто я знаю его вдоль и поперек. Он мой брат. Был им большую часть моей жизни. Он не может от меня ничего скрывать. Ни один из них не может. И он в любом случае не стал бы, мы будем поддерживать друг друга, несмотря ни на что.

Я позволила себе осознать это, задаваясь вопросом, верю ли я ему, и ненавидя то, что мое сердце внезапно подпрыгнуло, как будто ему только что сообщили лучшую новость в его жизни. Плохое сердце. Не круто.

Блейк продолжил:

— Он не думает, что он достаточно хорош для тебя. Честно говоря, он не думает, что он достаточно хорош для многого в жизни. Это полная чушь собачья, но попробуй сказать ему обратное, и ты ничего не добьешься. Чем больше я пытался доказать, что он чего-то стоит, тем усерднее он пытался доказать, что это не так. Поэтому, когда ты сказала ему, что он ничто… Ты подтвердила все, что он когда-либо думал о себе. Сейчас он к тебе и близко не подойдет, потому что считает, что делает тебе одолжение.

— О, — выдохнула я, мои внутренности скрутились в тугой комок. — Я думала, он просто использовал меня как игрушку. Я думала, что он ничего не чувствует ко мне, что он все это время смеялся надо мной…

— Это сомнительно, — сказал он. — Он не лезет в сердца людей, это садистское дерьмо. Обычно он не трогает сердца людей, если честно. Но с тобой все по-другому. Я не хочу говорить за него, но и не хочу, чтобы ты так думала о моем друге. Потому что это неправда. У Киана одно из самых больших сердец, которые я знаю, просто он не подпускает к себе так много людей. Он впустил тебя, милая. А потом ты его вырезала. Вот почему ему так больно.

Ой.

Черт возьми, я должна была радоваться, что задела Киана за живое, так почему же это заставило меня чувствовать себя полным дерьмом? Но я не могла извиниться, когда он никогда не просил прощения за весь тот ад, через который заставил меня пройти. Вероятно, это была наименьшая боль, которую он заслуживал. Так почему же после этой новости мне захотелось подбежать к нему, обнять и поклясться, что он дороже всех бриллиантов в мире? Он не был никем. Я просто думала, что все это было частью его гениального плана по моему уничтожению.

Почему все это становилось таким сложным? Никакого замешательства, вот подходящее слово. Это был массовый удар по голове. Тот факт, что я прогуливалась, взяв Блейка под руку, как будто он был холостяком девятнадцатого века, пришедшим ухаживать за мной, было уморительно.

Когда все перестало быть таким черно-белым?

Я высвободила свою руку из его, вместо этого запустив пальцы в волосы, чувствуя на себе его взгляд.

Я не могу позволить этому новому знанию расстроить мои планы. Они были нужны мне, чтобы остановить все это дерьмо. Эта любезность. Они не были хорошими людьми с большими сердцами. Они были монстрами с бесплодными душами.

Я не могла перестать наказывать их только за то, что они совершили странный добрый поступок или потому, что Киан время от времени испытывал чувство порядочности. Это не делало все правильным. Я все еще принадлежала им. Они все еще пытались уничтожить меня.

Сэйнт чуть не утопил меня.

Блейк приставил пистолет к моей голове.

Киан пренебрег моим уединением, стоял в стороне и наблюдал, как Сэйнт пытал меня, а затем флиртовал со мной, как будто я была честной добычей. Независимо от того, что он мог чувствовать ко мне, я не могла позволить этому что-то изменить.

Мое дыхание выровнялось, когда я поняла, чего я хочу. Что мне было нужно. Их нужно было унизить, как меня. Над ними нужно было посмеяться и пристыдить. И я не могу позволить себе заколебаться, пока делаю это. Я знала, что влипла по уши, я всегда знала, что это будет тяжело. Но позволить им уйти безнаказанными из-за их преступлений, потому что я почувствовала хоть малейшее сожаление или увидела в них проблеск порядочности, было недостаточно. Итак, наступил следующий этап моего плана.

Унижение.

***

Я стояла в кабинке женского туалета в Аспен-Холлс, наполняя дозатор туалетной бумаги. Я стала ТБ-линчевателем — не совсем той, кем я надеялась стать во время апокалипсиса, но так оно и было. Устройство, которое я отперла, чтобы наполнить туалетной бумагой, было неудобно закрывать, задвижка не защелкивалась, когда я пыталась ее закрыть. Но ничто не может остановить вора TБ.

В туалете раздался хлопок, и я нахмурилась, поворачивая голову, когда еще один хлопок заставил мое сердце учащенно забиться. Казалось, кто-то распахивает двери кабинки пинком, но почему?

— Эй? — Позвала я, захлопывая диспенсер с достаточной силой, чтобы он, наконец, со щелчком встал на место.

Ответа нет.

Еще один хлопок заставил мое горло сжаться, затем звук льющейся воды заполнил уши. Что, черт возьми, происходит?

Я схватила свою сумку с того места, где повесила ее с обратной стороны двери, и выругалась, когда моя помада выпала из бокового кармана, упала на пол и выкатилась в туалет.

Я уже собиралась открыть дверь, когда кто-то начал колотить в нее, и я инстинктивно отступила назад. Их тень упала под дверь, и я наклонилась, чтобы попытаться разглядеть их ноги.

— Кто это? — Я потребовала, отказываясь быть напуганной. Может быть, это была Перл Девикерс, пытающаяся разозлить меня. Она осыпала меня оскорблениями и смеялась надо мной со своими друзьями всякий раз, когда Ночных Стражей не было рядом, чтобы вывести меня из себя. Ей просто нравилось давить на меня.

Тень отодвинулась, и я схватилась за ручку двери, повернула замок и рывком открыла ее. Я не собираюсь бояться тени в туалетах.

Я шагнула наружу, моя нога поскользнулась на чем-то мокром, и я ахнула, поскользнувшись на плитках и ударившись спиной о твердый пол. Черт.

Я повернула голову в сторону двери как раз в тот момент, когда она захлопнулась, а преступник исчез. Одна из раковин была засорена, вода переливалась через нее и заливала пол.

Я с проклятием встала, потирая ушибленные локти в тех местах, где ударилась об плитку, и пошла выключить воду. Мое сердце сжалось в груди, когда на меня уставились слова «Шлюха Ночи», написанные красной помадой по всей длине длинного зеркала. Моей помадой.

Я огляделась в поисках нее, но она исчезла.

Мое сердце забилось сильнее, и я стиснула зубы, отказываясь позволить этому выбить меня из колеи. Если Перл и ее друзья хотели вывести меня из себя, то я не собиралась доставлять им такого удовольствия.

Я сбросила блейзер, завязав рукава вокруг талии, чтобы прикрыть насквозь промокшую юбку, и вышла из ванной с высоко поднятым подбородком.

В коридоре никого не было. В конце концов, это был конец учебного дня. И что-то в пустом коридоре вызвало у меня жуткое ощущение, пробежавшее по коже.

Я поспешила выйти из здания, звуки болтовни во дворе снаружи заставили меня расслабиться, когда я достала телефон и отправила Миле сообщение.

Татум:

Ты их достала?

На сегодняшний вечер у меня было запланировано «самое унизительное унижение из всех унижений», и Мила помогала мне готовиться к нему последние несколько дней.

Мила:

Девочка, у меня целых четыре коробки.